Лариса Райт - Плач льва
Марта поступала так же: отходила от двери, сворачивалась в стороне огромным калачом, отворачивалась от Артема, у которого каждый раз разрывалось сердце, когда он видел, с каким тайным ожиданием шевелятся уши его любимицы, мечтающей о том, что хозяин одумается и все же позовет ее с собой. «Прости, Мартушка, не сегодня», — сообщал он ей теперь ежедневно.
Поэтому сейчас, когда Артем, одевшись, снимает с крючка во внеурочное время ее поводок и говорит: «Пойдем!», — собака даже не сразу поднимается, словно не верит в происходящее.
— Пойдем, пойдем! — повторяет он, пристегивая карабин к ошейнику. — Знаешь, я думаю, все-таки стоит попробовать. Как ты считаешь?
Артем, как обычно, беседует с Мартой. Она давно уже для него незаменимый и единственный собеседник. Они идут по улице, и мужчина продолжает говорить так, будто рядом с ним тот, кто может подтвердить или опровергнуть правильность принятого им решения.
— Я думаю, Марта, должен быть какой-нибудь выход. Подумаешь, что врачи говорят. Знаем мы этих врачей, правда? Наслушались! Про меня они тоже болтали: «Не жилец», — а ничего, бегаю. Так что надо пытаться, Марточка, надо что-то делать. Почему бы не начать с тебя? В Интернете, конечно, много всякой ерунды пишут, но, мне кажется, терапия животными — штука дельная. Вы же не просто боль снимаете или там раны дезинфицируете — вы же душу в секунду отогреть можете. И как это у вас получается, а? Молчишь? Правильно, молчи! Секретов не открывай. Только ты уж постарайся, ладно, моя хорошая?
Артем открывает тяжелую дверь подъезда, пропускает собаку вперед.
— Нам третий этаж. Давай пешком? Хочешь на лифте, лентяйка? Ладно, имей в виду: дома заставлю на седьмой идти.
Марта тут же подходит к ступенькам и начинает демонстративно медленно переставлять лапы.
— Иди-иди, старушка. Какие наши годы? — подталкивает ленивицу хозяин.
Поднявшись на несколько пролетов, собака останавливается возле нужной двери.
— Умница, — от души хвалит ее Артем. За всю жизнь он так и не смог до конца привыкнуть к поразительной, необъяснимой человеку тайне собачьего обоняния. В том, что Марта остановилась возле квартиры, в которой до этого никогда не была, нет ничего удивительного. Сюда иногда приходил ее хозяин, а его запах она не узнать не может. Но каким образом она способна уловить этот свойственный конкретному человеку дух среди целого букета ароматов и зловоний, смешавшихся в подъезде? На лестничной площадке пахнет французскими духами, жареной картошкой, краской и мусоропроводом. Вот все, что может вычленить нос Артема из того обилия душков и благоуханий, которые здесь скопились.
— Если бы я мог так определять запахи, как это делаешь ты, у меня бы просто лопнула голова, — говорит мужчина, нажимая кнопку звонка. — Как тебе удается не сойти с ума от такой беспрерывной атаки на мозг?
Дверь открывается. На пороге молодая, миловидная женщина.
— Слава богу, тебе удалось выбраться, — произносит она, увидев Артема, и тут же осекается, заметив собаку: — А…?
— А это Марта. Она со мной.
— Но…
— Но мне тоже ее не с кем оставить.
— А как же?..
— Вот и посмотрим как. Кажется, ты собиралась куда-то идти?
— Да… я…
— Вот и иди. Мы тут сами разберемся, — Артем снимает с крючков сумку и куртку, протягивает женщине.
— Да подожди, я же должна проследить!
— Следить буду я, — он практически силой выставляет женщину из квартиры и, отдав команду «Стоять здесь!» жадно втягивающей носом незнакомый воздух Марте, направляется в комнату. — Привет, — тут же доносится оттуда его голос, — как дела? — Ответом Артему, как всегда, служит равнодушное молчание. Но мужчина и не ждет реакции собеседника, он продолжает говорить легко и беззаботно, стараясь ничем не выдать своего волнения. — Знаешь, на улице довольно холодно. Бабье лето точно закончилось безвозвратно. Теперь, мой друг, не успеем оглянуться, и примчится зима. Тебя, правда, это не должно огорчать. Санки, ледянки, ведра, лопатки — сплошная красота, и никаких забот. А ты дом строишь? Замок? Здорово получается. Красивые у тебя кубики: разноцветные.
Мужчина ненадолго замолкает, проходит в комнату, садится на краешек дивана и смотрит на играющего на ковре малыша. Светловолосый пятилетний мальчуган сидит к нему спиной и складывает башню, совершенно не реагируя ни на слова взрослого человека, ни на него самого. Он слегка раскачивается, будто танцует в такт какой-то одному ему известной мелодии, звучащей в его голове, и раз за разом, без конца повторяет одни и те же действия. Красный, желтый, синий, зеленый, красный, желтый, синий, зеленый. Несколько секунд без движения, и кубики опускаются в обратном порядке, а потом снова взмывают, и опять вниз, и в который раз вверх.
— Знаешь, — Артем опускается на корточки рядом с ребенком, — можно еще построить ворота, — он берет несколько кубиков, которые ребенок только что снял, и ставит их по-новому, комментируя свои действия: — Видишь, справа два красных, слева два синих, зеленые сверху, а желтые будут планкой. Настоящие ворота! Здесь могут и машинки ездить. Давай-ка найдем автомобильчик! — Мужчина отворачивается в поисках подходящей игрушки. Он в недоумении: мальчик сегодня на удивление покладист, задумка Артема может окончиться ничем. Но опасения напрасны. Стоило Артему подумать о несостоявшемся эксперименте, как ребенок издает какой-то странный надрывный хрип, бьет по кубикам с такой силой, что они разлетаются по противоположным углам комнаты, и заходится в оглушительном, протяжном, надрывном крике.
— Марта, ко мне! — тут же зовет собаку Артем.
Она появляется на пороге, подходит к хозяину и, не получив очередной команды, стоит и не знает, что делать дальше. Переводит растерянный взгляд с Артема на безутешно плачущего мальчика, потом все же останавливает взор на мужчине, будто хочет спросить его о чем-то. Но Артем прекрасно понимает: собака не хочет спросить, собака спрашивает. Собака спрашивает разрешения, и хозяин благосклонно кивает головой:
— Можно, Марта. Для этого я тебя и привел.
Овчарка тут же наклоняется над ребенком и осторожно облизывает мальчику щеку. Крик моментально прекращается. Артему кажется, что в глазах малыша успевает на секунду промелькнуть едва заметный интерес, прежде чем он вновь отворачивается и возвращается к отработанной схеме действий: красный, желтый, синий, зеленый…
— Сидеть, Марта, — тихо говорит мужчина, и собака садится рядом с ребенком.
Через две минуты Артем снова окликает собаку:
— Ко мне!
Но едва овчарка отходит со своего места, мальчик беспокойно оглядывается. Налицо признаки крайнего волнения и снова охватывающей его агрессии.
