Сергей Минаев - Москва, я не люблю тебя
— Давайте так, мужики, — открываю кейс, достаю ручку, листок бумаги, — я пойду покурю, с майором вашим поговорю. А вы мне через полчаса фотографию рабочего дня. Когда заступили, когда вернулись в участок. С кем пили, кого трахали. По часам.
Хлопаю себя по коленям. Выдыхаю, встаю с лавки. Плюю под ноги. Что еще делают «конторские» в таких случаях? А, про честность. Я забыл про честность.
— Вы, мужики, лучше по-честному верните. Либо скажите, кто взял. Я ж понимаю, все бывает. Служба. Просто день сегодня такой смурной. И кейс с деньгами не с теми оказался. Все равно потом расскажете. В конторе. Сами знаете. Оно вам надо?
Отхожу в сторону, захожу за ближайший куст, отплевываюсь, пытаясь очистить глотку от слов «контора», «служба» и «мужики». Расстегиваю ширинку.
Сзади доносится сбивчивое дыхание, что-то среднее между старым ротвейлером и молодым алкоголиком. Поворачиваюсь. Так и есть. Передо мной стоит ментовский старшина.
— Что, — спрашиваю, — уже готово?
— Виноват, товарищ полковник. — Старшина смущенно переводит взгляд с моей ширинки на свои ботинки.
— Вольно, — застегиваю ширинку, — докладывай.
— Мы, товарищ полковник, взяли тут блядь одну… виноват… проститутку. И товарищ лейтенант ее…
— Без животных подробностей можно, старшина? Это к делу относится?
— Еще как, товарищ полковник! В общем и целом, товарищ лейтенант ее того, — тараторит старшина, смешно дергая кончиком носа. — А в этот момент на втором этаже как ухнет! Балки посыпались, я ему кричу: «Горим!» — он бросает эту проститутку, китель хвать — и из кабинета, а она внутри осталась…
— Старшина! — рявкаю. — Какой, к черту, лейтенант, какая блядь, и зачем мне слушать про твой пожар?
— Как какой?! Федоров, товарищ полковник. А блядь эта, извиняюсь, вы ее сами так назвали, в комнате горящей осталась! И кейс с ней! Я вот думаю, сгорел он или она сбежать успела. Вот в чем вопрос, товарищ полковник…
— Так все-таки это вы чемодан украли! — мучительно хочется достать зайчика.
— Так точно, товарищ полковник. — Старшина зачем-то снимает фуражку. — На тот момент времени получается, что мы. А дальше получается, что она…
— Адрес! — выдыхаю, стараясь сбросить лишнее напряжение.
— А нас сразу уволят, товарищ полковник? Или можно надеяться на неполное служебное? — Старшина заигрывает глазами не хуже проститутки, про которую только что рассказывал. Надеюсь, что увижу и сравню.
— Адрес!
— Адрес у товарища лейтенанта. — Старшина делает шаг назад.
— Ты что, торговаться со мной вздумал? — беру его за пуговицу на мундире. — Честь советского офицера с ментовским харчем попутал? Ты, сука, думаешь, мы для всех «вышку» отменили? Про спецсуды слышал? Адрес, ну?!
— Серпов переулок, дом 5, товарищ полковник, я рапорт сам, товарищ полковник! — затрясся старшина.
Отъезжая от ментовки, бросаю взгляд в зеркало. В этот момент лейтенант бьет старшину в нос и немедленно получает в ответ. Между джентльменами, похоже, разгораются дебаты.
— И с этими людьми мы собираемся создавать полицию, — говорю я вслух, укоризненно качая головой. — Честь советского офицера, спецсуды… откуда во мне все это?
— Ziggy really sang, screwed up eyes and screwed down hairdo like some cat from Japan, — отвечает мне Боуи.
СЛАБОСТЬ
Козюлина. Серпов переулок. Час дня
Когда Катя в подъезде своего дома открыла кейс, первой мыслью было вытащить из него столько пачек, сколько влезет в трусы и лифчик, а остальное выкинуть и бежать сломя голову. Денег в кейсе было столько, что за них… даже не убить могут, а сделать что-то еще более страшное. Потом Катя подумала, что лучше остальное не выкидывать, а отнести в церковь. И свечки за всех поставить. За маму, за сестру, за девчонок, даже за сутера своего, Кирилла. За всех, кроме ментов. Но до ближайшей церкви ходу было минут двадцать, а до квартиры всего семь этажей, прикинула Катя. Да еще загранпаспорт, вот он, под лестницей, в щели.
Катя пригнулась, просунула руку, нащупала под полиэтиленом дерматиновую обложку, вытащила документ и уверенным шагом пошла к лифту. Даже хромота внезапно прошла.
В квартире уже были Дашка и Аленка, вернувшиеся с ночной смены, и Тонька, которая спала, кажется, уже сутки, после того, как позавчера вернулась от дагестанцев, куда ее отправил Кира за сокрытие непомерных чаевых: десять тысяч рублей ей сунул командированный сибиряк в гостинице «Украина».
— Это чего у тебя за барахло? — спросила Дашка, выпучив глаза, отчего сходство с аквариумным японским карпом стало еще очевидней.
— Это? — Козюлина мельком глянула на кейс. — Да азер мой, Арас, оставил. Документы какие-то. В гостинице забыл, бухой, вот я и прихватила. Верну вечером. А то скажет, своровала. А так, может, еще и бабок даст.
— Ага, даст, — Дашка повела плечами, — жди. Жрать будешь? Я суп сварила.
— Нет, Дашуль, пойду, полежу, — отмахнулась Катя. — Чего-то укатал он меня, как трактор. Лучше чаю выпью и спать.
Оказавшись в своем закутке, отделенном от остальной комнаты книжным шкафом, Дашка присела на кровать, укутала кейс одеялом, как ребенка, и раскрыла заграничный паспорт.
Собираться нужно было быстро, пока ни менты, ни Кира не нагрянули. Но отчего-то Катьку охватила безумная слабость. Она легла рядом с кейсом и бездумно уставилась на страницу с фотографией. Комната разом пропала, все подернулось туманом, как бывает, когда она с клиентом. Перед глазами лишь собственное фото, а в ушах шум волн, который она слышала только по телевизору. Страх погони постепенно отпускал, менты, Женька и прочие гады стали вдруг какими-то картонными и неопасными, а в животе разлилась приятная теплота, как после оргазма, который Катька пару раз случайно словила, один раз после выпускного, а другой — с таможенником этим, или с таксистом, или… Отчаянно клонило в сон… в котором уже шептало море, а негр, разносящий мороженое, звонил в колокольчик. Блин, почему в колокольчик? Непонятно…
БОРЩОМ
Вова. Серпов переулок. Два часа дня
Один звонок, третий, четвертый. Наконец дверь открывает девчонка лет двадцати пяти, с опухшим лицом, в коротком халате, едва прикрывающем зад. Отмечаю выделяющиеся синие нитки капилляров на правом бедре, и, чуть выше, дырку на халате. Достаю ксиву.
— А, понятно, — цедит девка. — Светк, а Светк! Регистрации наши принеси.
— Козюлина Екатерина в данный момент здесь находится?
— В смысле? — Она непонимающе вылупилась на ксиву. — А вы разве не регистрации проверять пришли?
— Регистрации ваши ментам покажете, — убираю ксиву в карман. — ФСБ России. Где она?
