Владимир Борода - Звезды для командора
— Ну…ну ты даешь, Заслонов херов, генерал авиации, ха-ха-ха-ха! Что не приезжаешь, что не привозишь нового Юрия? Али вы все там забздели, ну, ха-ха-ха-ха!..
— Ни как нет, Леонид Ильич, не забздели, если позволите, я вам в понедельник и покажу нашу гордость и надежду, нашего богатыря.
— Позволяю. Мы его тут с Костей пощупаем, насчет идейности. К явреям не сбежит? Ха-ха-ха-ха…
— Проверен как на рентгене, Леонид Ильич, проверен, чист как стеклышко. Ну и страховочка имеется, как захочет к евреям повернуть, так на еврейскую речь страховочка и сработает, ха-ха-ха-ха!..
— Да ну утебя в жопу, шутник херов, ха-ха-ха-ха, вот Косте расскажу про страховочку, обсмеемся… Ну… ну а анекдот новый про меня знаешь? Конечно Командор не был бы Командором, если б не знал про эту страсть генсека. Наравне с любовью к наградам-орденам, охоте и автомобилям, девкам и выпивке, Леонид Ильич коллекционировал анекдоты про себя. И Командор всегда имел один-два в запасе, благо его Кроха был в курсе самых последних анекдотов в Москве…
— Значит так, Леонид Ильич, приехали вы в Африку, к Насеру, проснулись утром, голова болит после вчерашнего, полечится надо. Подходите к личному бару, стоящему в апартаментах, а на нем табличка с русскими буквами — Спиртные напитки отпускаются с 11 часов…
— Ха-ха-ха-ха!!! А я пятерочку горничной и она мине с черного ходу поллитру, ха-ха-ха-ха!!! Я ж ученый, етит твою мать налево… Ха-ха-ха-ха!!! Ну давай, космонавт, до понедельника, усе политбюро твою надежду глядеть будет, ха-ха-ха-ха!!! С одиннадцати, ну гребена мать, ну шутники… хе-хе…
Гудки возвестили, что Леонид Ильич вернулся к исполнению государственных задач и руководству партией и народом. Командор положил трубку красного телефона и задумался. Если этот бздун так перебздел, что косит под дурака, показывать его без подготовки нельзя. На Политбюро будет конфуз. Нужно посмотреть на этого Заикина, что он там яйца крутит…
В боксе было скучно, тепло и сытно. Ни радио, ни книг, ни газет по-видимому не полагалось. А жаль… свободного времени было так много, что Юрий не знал, куда его девать. Счет дням, проведенным здесь, он давно потерял, плюс несколько дней беспамятства выпали из его жизни безвозвратно…Воспоминания теснились в голове, воспоминания и мысли об его будущей судьбе, все это не давало спать Юрию, спокойно и философично воспринимать окружающий его мир…Терзало его и мучило. Юрий стал худеть.
— Что ж ты, голубчик хренов, худеть вздумал? А?! Ты наверно не все ешь, половину в унитаз спускаешь, без переработки? Смотри, за это и наказать можно, за разбазаривание народного добра…
— Да нет, доктор, все съедаю, до крошки. Просто мне тошно, тошно мне, я ведь серьезно не космонавт, боюсь — сгину в космосе, да и пользы от меня будет мало… Не космонавт я! -
с несвойственным ему надрывом выкрикнул-всхлипнул Юрий, пытаясь хоть не разжалобить садиста, так достучался до холодного разума. Но… куда там, разум отсутствовал.
— Послушай, майор, что же получается, если ты не хочешь лететь, то лететь значит предстоит другому? А?! А кому? Командору, мне или самому товарищу Брежневу? Ну и хитрец ты, братец-кролик…
— Поймите же доктор, поймите же, я не космонавт, и даже не Заикин…
Доктор хмуро взглянул на Юрия и хмыкнул:
— Может хватит гнать дуру? Как был дублером, так всем пользовался, что тебе полагалось, как космонавту, а теперь, когда пришел черед расчета, в кусты? Не красиво майор, не по-мужски, не солидно. Ай-ай-ай…
Юрий махнул рукой и отправился в бокс.
А на следующий день сменил вместо жительства. Из теплого, уютного и тихого бокса его перевели в комнату прохладную, с окнами выходящими на аэродром, где целый день самолеты воют, целый день и целую ночь, спать не дают…Да вдобавок ко всему, видать взялись за Юрия серьезно.
С утра привязали Юрия к какой-то карусели и… Очнулся Юрий лежа на полу, вывернутый наизнанку, белье обделанное, весь мокрый, как мышь, в голове гул… Помылся в душе и вновь на карусель. Трижды в день бесплатная карусель и трижды в день насильное испражнение… Только белье успевай менять. А к этому еще вдобавок зарядка (на сильная) под руководством здоровенного палача, велопробег Москва-Париж на прикрученном к полу велосипеде, лыжный пробег — 5 км. ежедневно, бассейн, гантели и прочая гадость и пытки… Аппетит появился и страшный, но чувствовал Юрий себя одновременно выжатым лимоном и биороботом. Пролетела неделя в страшном кошмарном сне наяву…
Битком набитая просторная приемная, отделанная светлым полированным деревом, тишина, у всех заботы и беды…За толстыми шторами темно-малинового бархата где-то далеко-далеко заснеженная Москва…
— Товарищ Заслонов, зайдите. Приготовится товарищу Абдурахманову. Двойные двери, кабинет огромен просто, наискосок длинный полированный стол, по сторонам стола кремлевские старцы. Вдоль стен стулья, консультанты, референты и прочая мебель. Во главе стола, как обычно, товарищ Суслов, сухая сука, сам же папа, император любимый, сбоку, скромно так, Костя рядом, дышат тяжело, лыбятся, видать опять анекдоты рассказывали, про себя…
— Ну что, генерал, это и есть твой Юрий, надежда всего прогрессивного мира? -
в нарушении правил придворного этикета прошепелявил Леонид Ильич, да и кто ему указ, Суслов что ли или Андропов? Всех держит в кулаке, кого лестью, кого страхом, кого заместителем, дышащим в затылок.
— Да товарищ генеральный секретарь, это и есть наша кандидатура, наша гордость, Юрий Заикик, майор авиации, летчик-космонавт.
Старцы задвигались, зашептались, затолкались. Суслов поджал губы, не нравится ему, что нарушается порядок, заведенный еще первым Ильичом, ой не нравится, ну и утрись, лишь бы кандидат не подвел, а остальное ерунда.
— Какие вопросы будут к кандидату, ну, -
прошепелявил вновь Леонид Ильич и весело стал рассматривать соратников по борьбе за счастье всего прогрессивного человечества.
— Вот к примеру, еже ли ты там, у космосе, устретишь человечество, какую политику будешь им несть? -
подал голос дружок императора, Костя Черненко, трясся щеками. Ну и придурок!
— Естественно, дружелюбную и гуманную политику нашей партии, коммунистической партии Советского Союза, возглавляемую Леонидом Ильичем Брежневым со своими соратниками! -
отчеканил громким голосом кандидат, преданно глядя всем кремлевским старцам одновременно в глаза. Брежнев крякнул и еще больше и шире улыбнулся, подбадривающе кивая. Мол давай, жарь правду-матку, что б знали, кто тут руководит и направляет…
— Если будет угроза захвата космического корабля, то ваши действия? — подал голос из угла маршал Устинов, маршал ни разу не нюхавший порох.
— Согласно инструкции номер 042 ЗЕТ, пункт 4, мои действия будут учитывать как реальность угрозы, так и политическую обстановку вокруг космического корабля. То есть пожертвую собой и кораблем, но секреты не попадут в чужие руки! -
оттарабанил явную бессмыслицу кандидат в дальний космос, но старцы проглотили ее и даже одобрительно пошумели, трясся щеками и вытягивая шеи. Командор усмехнулся — съели, черти кремлевские!..
Мазуров посмотрел вопросительно на Андропова, Кириленко на Гришина, Суслов бросил быстрый взгляд на Долгих, но общую тишину и тайное переглядыванье нарушил Леонид Ильич. Громко хлопнув пухлой ладонью по столу, прошепелявил, стараясь не выронить изо рта протезы:
— Молодец еще тот… Утрем носы американцам. И улыбка у него прямо ну как у того, помните мерзавца, -
и захмыкал, заподмигивал, затолкал в бок Костю. И все заулыбались, засмеялись, все помнили и первого космонавта Юрия Гагарина, и международный резонанс, вызванный его полетом, и авторитет, внезапно взлетевший на невиданную высоту среди международного мнения… Послышались реплики.
— Да, улыбка у стервеца еще была та…
— А как на машине хулиганил, ну чертяка…
— И перепить его ни кто не мог…
— Так уж ни кто не мог? -
попытался обидеться Леонид Ильич, но Костя мгновенно исправил ошибку.
— Среди молодых, Леня, среди молодых…
Товарищ Суслов восстановил порядок:
— Ну что ж, товарищи, не будем нарушать традицию, установленную еще Владимиром Ильичем, ведения собрания Политбюро. Кто за кандидатуру товарища Заикина в качестве космонавта в экспериментальный полет? Прошу проголосовать.
Пухлые и дряблые ладони взлетели над седыми, лысыми и плешивыми головами, чьи изображения нес народ дважды в год по Красной и другим площадям СССР, нес любовно, изо всех сил прижимая к груди — ведь носителям членов Политбюро оплачивали в этот день двойной заработок…
— Единогласно. Прошу товарищ Иванцов, оформить протоколом…
Но внезапно Суслова перебил Леонид Ильич, не желающий, что б последнее слово оставалось не за ним:
— Только вот что, генерал. Что это за фамилия у нашего космонавта, а? Заикин! Надо ему другую фамилию сделать… Тот был Гагарин, а этому тоже надо покрасивше придумать. 'Тут я думаю, товарищу Андропову и все карты в руки. Что б не еврейская, не замаранная была, а то чемпион Власов… Русская что б была и не замаранная. Предлагаю голосовать, кто за новую фамилию!
