Вэнделин Ван Драанен - Привет, Джули!
Мое сердце готово было разорваться. Линетта была права, и я попытался высказать это отцу. Но дедушка схватил меня за руку и увел в комнату.
Я наматывал круги по комнате и боролся с желанием пойти поговорить с Линеттой. Сказать ей, что она была права, что папа зашел слишком далеко. Но я и через стену слышал, как она плакала и кричала в своей комнате, а мама пыталась ее успокоить. Наконец Линетта убежала из дома, никому не сказав, куда, а мама вернулась к папе.
Так что я остался в своей комнате. Вся улица к этому времени уже затихла, а в нашем доме бушевал настоящий ураган. Я его чувствовал.
Лежа в постели и наблюдая в окно за небом, я думал о том, что папа никогда не упускал возможности унизить Бейкеров. Он критиковал их дом, двор, машины, их образ жизни. Он называл их неряхами и смеялся над картинами мистера Бейкера.
А мне эта семья сейчас казалась просто замечательной. Вся семья. Они просто были... настоящими.
А кем были мы? В нашем доме что-то стремительно вырывалось из-под контроля. Было такое чувство, словно мир Бейкеров распахнул окна в наш собственный, и вид открылся не самый приятный.
Откуда все это?
И почему я не замечал этого раньше?
Ужин
Вернувшись домой, я поняла, что бойкотировать ужин у Доски было бы эгоистично. Мама уже потратила кучу времени на поиски рецептов новых пирогов и перерыла весь шкаф, чтобы найти «что-нибудь приличное». Она даже купила папе новую рубашку и теперь решала, что наденут мальчики. Было видно, что для мамы этот ужин очень важен — я, конечно, не понимала почему, но мне вовсе не хотелось портить вечер рассказом о своей новоприобретенной ненависти к Брайсу.
А папе и так было не по себе из-за Дэвида. Об идиотских комментариях восьмиклассников ему уж лучше не знать.
Так что в тот вечер я помогала маме печь пироги и убеждала себя, что поступаю правильно. Один ужин ничего не изменит. Я просто должна пройти через это.
В пятницу в школе я изо всех сил старалась избегать голубоглазого дьявола, но вечером, надевая платье, поймала себя на том, что смотрю на папину картину и снова начинаю злиться. Брайс никогда не станет мне другом, никогда! Он не заступился за дерево, он выбрасывал яйца и смеялся над болезнью моего дяди... Почему я должна вести себя так, будто мы хорошие друзья и добрые соседи?
Когда мама позвала всех вниз, я спустилась с твердым намерением отказаться от ужина у Доски, но она была такая красивая и счастливая, что я не решилась. Я вздохнула, взяла завернутый в фольгу пирог и побрела к соседнему дому за родителями и братьями.
Дверь открыл Чет. Я почему-то не злилась на него за то, что он рассказал Доски о моем дяде. Ведь не просила же я его держать это в секрете, и он-то уж точно не смеялся над Дэвидом.
Вслед за Четом появилась миссис Доски. Она поприветствовала нас и пригласила в дом. На ней было много косметики, и все же под глазами проступали темные круги. Потом моя мама и миссис Доски разговорились о пирогах, братьев увела Линетта, а отец прошел за Четом в гостиную.
Думаете, я этому обрадовалась? Нет, потому что я осталась наедине с Брайсом.
Он поздоровался со мной, но я не ответила. Я подошла к нему и процедила сквозь зубы:
— Не заговаривай со мной! Я слышала, о чем вы с Гэрретом говорили в библиотеке, и я больше никогда не стану с тобой разговаривать!
Я хотела пойти за отцом в гостиную, но Брайс меня остановил.
— Джули! Джули, подожди, — прошептал он. —
Я гак не думал! Это Гэррет. Это все он!
Я уставилась на него.
— Я все слышала.
— Нет! Нет, ты не понимаешь! Я... Мне очень жаль, ну, ты понимаешь, насчет яиц и того, что я наговорил про твой двор. Я ничего не знал о твоем дяде и о том, в каком положении из-за этого оказалась ваша семья, понимаешь? Я просто хотел с кем-то поговорить.
Наши взгляды встретились на минуту, и впервые синева его глаз не затуманила мне сознание.
— Я слышала, как ты смеялся. Он пошутил, что и я умственно неполноценная, и ты рассмеялся.
— Джули, ты не понимаешь. Я хотел ударить его! Правда, хотел! Но мы были в библиотеке...
— И вместо этого ты засмеялся.
Брайс пожал плечами, и выглядел он в этот момент довольно жалко.
— Да.
Я ушла. Просто прошла в гостиную, оставив его стоять в коридоре. Если он все это разыграл, он — отличный актер. Если говорил правду, то Чет прав — Брайс обыкновенный трус. В любом случае я больше не хотела иметь с ним никаких дел.
Я подошла к отцу и постаралась вникнуть в его разговор с Четом. Они обсуждали какую-то газетную статью.
— Но для этого ему потребуется вечный двигатель, а это нереально.
Чет ответил:
— Может быть, при современном уровне развития техники, но ты отрицаешь даже теоретическую возможность?
Мне было вовсе не до науки. Но я так хотела выкинуть из головы Брайса Доски, что спросила:
— А что такое вечный двигатель?
Папа с Четом переглянулись, хохотнули, потом пожали плечами, и у меня возникло чувство, что они решили впустить меня в свой тайный клуб. Папа объяснил:
— Это машина, которая будет работать без источника питания.
— Без электричества, топлива, воды — без всего.
Чет посмотрел поверх моего плеча и как-то рассеянно спросил:
— Ты считаешь, такое возможно?
Что его расстроило? Брайс так и стоял в коридоре? Почему он не ушел?
Я заставила себя сосредоточиться на разговоре.
— Если честно, не знаю. Всем машинам нужна энергия, так? А эта энергия должна откуда-то поступать...
— А если машина будет генерировать ее сама? — спросил Чет, по-прежнему глядя в коридор.
— Разве это возможно?
Ответа не последовало. Вместо этого папа протянул руку и произнес:
— Добрый вечер, Рик. Спасибо за приглашение.
Мистер Лоски пожал папину руку и присоединился к нам, сказав что-то о погоде. Когда эта тема была исчерпана, он заявил:
— А ваш двор полностью преобразился. Я сказал Чету, что вам стоит сдавать его в аренду. Отличная мысль, правда?
Он шутил. Я думаю. Но мой отец и Чет восприняли это иначе. Я уже испугалась того, что может случиться, но тут миссис Лоски пригласила всех попробовать закуски.
Все оказалось очень вкусно. Но когда папа прошептал мне, что маленькие черные ягодки на крекере, это вовсе не ягодки, а черная икра, я перестала жевать. Яйца рыб? Отвратительно.
Тогда папа напомнил, что я ем куриные яйца, — чем же мне не угодила икра? Он всегда знает, что сказать. Немного поколебавшись, я съела крекер, и вскоре уже жевала следующий.
Брайс сидел в одиночестве в другом конце комнаты, и каждый раз, когда я смотрела на него, оказывалось, что он смотрит прямо на меня.
Наконец я просто повернулась к нему спиной и сказала папе:
— Так кто пытается изобрести вечный двигатель?
Папа рассмеялся.
— Сумасшедшие ученые во всем мире.
— Правда?
— Да. Уже сотни лет.
— А что они делают? На что он похож?
Вскоре к нам вернулся Чет. И когда я уже полностью погрузилась в рассуждения о магнетизме и берущейся ниоткуда энергии, я заметила, что кто-то стоит у меня за спиной.
Это был Брайс.
Я почувствовала, как мои щеки запылала от гнева. Неужели он не понимает, что я не хочу общаться с ним? Я отступила, но из-за этого в нашем кружке появилась брешь, он подошел ближе — и вот он уже стоит рядом и слушает наш разговор.
Его конечно совсем не интересовал вечный двигатель. Меня, правда, тоже! Но я решила продолжать разговор, чтобы Брайс ушел. А когда разговор начал затухать, я предложила свою собственную модель вечного двигателя. Какую-то ерунду, первое, что пришло в голову.
Но Брайс все равно не уходил. Он не произнес ни слова, просто стоял и слушал. А когда миссис Лоски объявила, что ужин готов, Брайс схватил меня за руку и прошептал:
— Джули, прости меня. Я в жизни ни о чем так не сожалел. Ты права, я был придурком, и я прошу прощения.
Я вырвала свою руку и прошептала в ответ:
— С некоторых пор ты что-то очень о многом стал жалеть! Только этим и занимаешься! — С этими словами я ушла.
Но очень быстро я поняла, что совершила ошибку. Надо было позволить Брайсу попросить прощения, а потом просто игнорировать его. Я поступила грубо, не дав ему высказаться.
Я бросала на него взгляды через стол, но он смотрел на своего отца, который расспрашивал моих братьев об окончании школы и их планах насчет колледжа.
Конечно, я не раз видела мистера Доски, но обычно на некотором расстоянии. Странно, что я никогда не обращала внимания на его глаза. Они были голубыми. Сверкающе-голубыми. И хотя они были глубоко посажены и отчасти скрыты бровями, было ясно, что Брайс унаследовал их от него. Волосы у него были такие же черные, как и у Брайса, а зубы ровные и белые.
Чет упоминал, что Брайс — уменьшенная копия своего отца, но я как-то об этом никогда не задумывалась. А они и правда похожи, хотя его отец кажется очень самодовольным, а Брайс... ладно, он выглядит злым.
