Вэнделин Ван Драанен - Привет, Джули!
Я ничего не понимал. И хотя делал вид, что внимательно слушаю, на самом деле изо всех сил старался не смотреть на Джули.
Когда мама позвала всех к столу, я попытался сесть рядом с Джули, чтобы извиниться, но она ушла на другой конец стола, бросив на меня ледяной взгляд. Но разве можно винить ее за это?
Я сел напротив нее и чувствовал себя ужасно. Почему я не сказал ничего Гэррету в библиотеке? Пусть не ударил, но хотя бы просто сказал, что он перегибает.
Когда тарелки у всех наполнились, папа вдруг решил проявить инициативу и заговорил первым.
— Итак, м-ээ, Майк, вы в этом году заканчиваете школу?
— Аминь! — хором ответили братья Бейкеры.
— Аминь? Вы рады, что покидаете школу?
— Конечно.
Папа принялся ковырять свое мясо.
— Но почему?
Мэтт и Майк переглянулись, а потом посмотрели на папу.
— Мы от нее устали.
— Забавно, — ответил папа, уставившись на них. — А для меня это были лучшие годы жизни.
Один из братьев поинтересовался:
— Серьезно? Но ведь это ужасно! — Миссис Бейкер бросила на него строгий взгляд, но парня это не остановило. — Но это правда, мама. Современное образование превращает людей в роботов. Ограничение, опровержение, приспосабливаемость — с меня этого достаточно.
Мой отец переглянулся с моей мамой, словно говоря «я же тебе говорил», и снова обратился к Мэтту-или-Майку:
— Значит, если я правильно понял, в колледж вы не собираетесь?
Господи, да что с ним? Сейчас я готов был броситься на защиту парней, которые хлопали меня по щекам и называли «малюткой Брайсом».
Впрочем, я постарался успокоиться. Не стоит влезать. Это не моя битва.
Кроме того, Мэтта и Майка разговор, похоже, не беспокоил.
— Почему же, вполне возможно, что мы пойдем в колледж.
— Только сначала мы попытаем счастья с карьерой музыкантов.
— А-а, музыкантов, — повторил мой отец.
Мэтт и Майк переглянулись, пожали плечами и вернулись к еде. А вот Линетта посмотрела на отца и заявила:
— Твой сарказм здесь совершенно ни к месту, папа.
— Лин, Айн, — попытался успокоить ее Мэтт или-Майк, — все нормально. Все так реагируют. Тут нужно показывать, а не рассказывать.
— Отличная идея.
С этими словами Линетта поднялась из-за стола и ушла.
Мама напряглась, не зная, как отнестись к поступку Линетты, но миссис Бейкер вдруг сказала:
— Ужин восхитительный, Пэтси.
— Спасибо, Трина. Мне... мне очень приятно видеть вас всех здесь.
Секунды на три воцарилась тишина, а затем в столовую вернулась Линетта с диском в руках.
— Лин, нет! Это плохая идея, — воскликнул один из братьев. — Лин, это неподходящая музыка для такого ужина.
— И все же... — сказала Линетта, добавляя громкости.
Бум, уж! Бум-бум, уж! Свечи чуть не выскочили из подсвечников, воздух прорезали стоны гитар. Мэтт и Майк взглянули на колонки, потом друг на друга, а затем на моего отца:
— Звук вокруг — отличная система, мистер Лоски!
Взрослые умирали от желания вскочить и выключить музыку, но Линетта не отходила от музыкального центра. Когда песня закончилась, Линетта вынула диск, выключила центр и улыбнулась, — улыбнулась по-настоящему — Мэтту и Майку.
Она сказала им:
— Это потрясающая песня. Я хочу слушать ее снова и снова.
Мэтт-или-Майк сказал моему отцу:
— Вам это, наверное, не понравилось, но именно такую музыку мы играем.
— Вы, мальчики, написали эту песню?
— Угу.
Отец попросил Линетту передать ему диск.
— Только одну эту?
Братья рассмеялись и ответили:
— У нас тысяча песен, но на этой демозаписи только три.
Папа взял диск.
— Это демо?
— Да.
Он с минуту изучал его, а потом сказал:
— Но как вы собираетесь издавать диски с таким названием?
— Папа! — шикнула на него Линетта.
— Ничего, Лин. Это просто шутка, да, мистер Доски?
Папа улыбнулся и согласился:
— Да, — но затем добавил: — И все же интересно: эта запись определенно сделана не дома, а я по собственному опыту знаю, что студийное время большинству групп не по карману...
И пока я злился на отца за то, что он поднял вопрос о деньгах, мама решила разрядить атмосферу:
— Когда мы с Риком познакомились, он играл в группе...
Жареная семга внезапно пошла у меня не в то горло, и я закашлялся. Линетта уставилась на отца своими глазами енота и прошептала:
— Ты? Играл в группе? И на чем, на кларнете?
— Нет, милая, — ответила мама, стараясь не выпускать ситуацию из-под контроля, — твой отец играл на гитаре.
— На гитаре?
— Круто! — воскликнули братья. — Рок? Кантри? Джаз?
— Кантри, — ответил папа. — С вами это не сравнится, парни.
— Нет, это просто здорово!
— Когда наша группа захотела сделать демозапись, оказалось, что это непомерно дорого. И это в большом городе. А записать демо здесь? Я даже не знал, что здесь есть студия.
Мэтт и Майк ухмыльнулись.
— Ее здесь нет.
— Так где же вы это сделали? Как вам удалось?
Мама пнула отца под столом, и он сказал:
— Мне просто любопытно, Пэтси.
Мэтт и Майк переглянулись.
— Мы сделали запись сами.
— Сами? Это невозможно, — раздраженно сказал отец. — Откуда вы взяли инструменты?
Мама снова пнула отца, но он повернулся к ней и бросил:
— Перестань, ладно? Мне просто интересно!
Мэтт-или-Майк сказал:
— Все нормально, миссис Лоски. — Он улыбнулся моему отцу и продолжил: — Мы облазили все интернет-сайты в поисках подходящего варианта. Сейчас все покупают новое цифровое оборудование и продают старое аналоговое. Но цифровое, если хотите знать наше мнение, слабовато. Многое теряется. Звук становится слишком чистый, а нам это, как вы, наверное, поняли, совсем не нужно.
Дедушка поднял палец и заметил:
— Но запись на компакт-диске цифровая, значит...
— Это единственный компромисс — иначе не попадешь в струю. Всем нужны компакты. Но записывали и микшировали мы все на аналоговом оборудовании. Мы смогли это себе позволить, мистер Лоски, потому что у нас старое оборудование, и мы подрабатывали и копили деньги с двенадцати лет. — Он ухмыльнулся и продолжил: — Вы все еще играете? Мы могли бы и вас записать, если хотите.
Папа опустил голову, и секунду я не знал, заплачет он или разозлится. Потом он как будто шмыгнул носом и ответил:
— Спасибо, но это меня больше не увлекает.
За весь вечер только сейчас мой отец был честен.
В разговоры он больше не вступал. Время от времени он улыбался, но было видно, что настроение у него отвратительное. Мне даже стало его жаль. Может, он вспоминал счастливые деньки в группе? Представить отца в ковбойских сапогах и шляпе, с перекинутой через плечо гитарой, исполняющего какую-нибудь старую песню Уилли Нельсона у меня не получалось.
Отец был прав — это уже давно не его стезя.
Но ведь когда-то все это было! От этой мысли мне почему-то стало еще более одиноко. А потом, когда вечер закончился и Бейкеры уже стояли у двери, случилась странная вещь. Джули коснулась моей руки. Впервые за весь вечер она посмотрела на меня.
Она посмотрела прямо на меня и сказала:
— Прости, я была так зла, когда мы пришли. Но все отлично провели время, и я очень рада, что твоя мама пригласила нас.
Джули говорила тихо. Почти шепотом. А я просто стоял как идиот и смотрел на нее.
— Брайс? — сказала Джули, снова касаясь моей руки. — Ты меня слышишь? Прости.
Я хотел кивнуть, но тело меня не слушалось, сердце бешено колотилось и мне ужасно хотелось подойти к ней ближе.
А потом Джули ушла. Просто ушла. Я старался восстановить дыхание. Что это было? Что со мной такое?
Мама закрыла дверь:
— Ну вот. Что я вам говорила? Замечательная семья! Мальчики оказались совсем не такими, как я о них думала. Линетта, почему ты не сказала мне, что они такие... такие очаровательные?
— Они торговцы наркотиками, вот они кто.
Все в недоумении повернулись к отцу.
— Что? — удивилась мама.
— Иначе они бы не смогли купить оборудование для записи. — Он посмотрел на Линетту. — Я прав?
Казалось, глаза Линетты вот-вот вылезут из орбит.
— Рик, пожалуйста! — умоляла мама. — Не говори так!
— Но, по-моему, это единственно правдоподобный ответ, Пэтси. Поверь мне, я знаю, какие бывают музыканты. Другого объяснения нет.
Линетта заорала:
— Я точно знаю, что они не принимают наркотики и не продают их. Как ты посмел такое предположить? Ты просто двуличный, узколобый придурок и хам!
На секунду воцарилась полная тишина, а затем отец ударил Линетту по щеке.
Я никогда не видел у мамы такого выражения лица.
Линетта, выкрикивая через плечо оскорбления, убежала в свою комнату.
Мое сердце готово было разорваться. Линетта была права, и я попытался высказать это отцу. Но дедушка схватил меня за руку и увел в комнату.
