Юлия Кова - Живой журнал
Фадеев с энтузиазмом кивает. В его взгляде — гордость учителя за ученика и отца за сына. Так когда-то смотрел на меня мой отец. Так пока ещё смотрит на меня моя мама…
— Да, ты правильно догадался, Андрей. Это никнейм в мою честь — или, лучше сказать, в честь моего бесчестия, — пошутил Фадеев. — В общем, Ира играла со мной в прятки почти год. И почти год морочила голову Кейду. Он, кстати, злой на неё, как чёрт.
— А ему—то Самойлова что сделала? Проект на реконструкцию Мэрии отжала?
— Ха. Смешно, — оценил шутку Дядьсаша. — Но, если серьезно, то господин Кейд сам напросился… Видишь ли, пока я с блеском продувал Ире своё пари, господин Кейд долбился к ней в социальные сети, как дятел. Он, видишь ли, хотел предложить себя Ире в качестве работодателя. Но Ирочке сейчас не до Кейда. Мало того, что она с Митей вкалывает двадцать четыре часа в сутки, она ещё ведёт один серьёзный проект в Лондоне… что-то с диверсификацией бизнеса связано. Есть у Иры такая заказчица — гекая Эль Фокси Мессье. Кстати, я эту Эль видел. Она была у Иры на дне рождения — хорошенькая такая англичанка лет тридцати-пяти — сорока. Рыженькая. Очень дружит с Ирой.
«Ну, Красная Шапочка, ты вообще молодец.» Теперь понятно, с кем Самойлова в прошлый четверг замышляла свои пакости. И тут я тоже кое-что припоминаю:
— Слушайте, Александр Иванович, а что было у вас на кону? — Я имею в виду спор Фадеева и Самойловой.
— Туше, Андрей. Ну, если бы выиграл я, то Ира распрощалась бы с кедами. Не люблю, когда она одевается как оторва.
«Как „оторва“? Это как, простите? Дядьсаша, ау: кеды на босу ногу — это нынче модно… А вообще-то забавно, что весь сыр-разгорелся из-за любви Красной Шапочки к её белым „конверсам“.» Повисает пауза, а потом я начинаю хохотать. Еще бы: весь мир Рунета уже год, как стоит на ушах из-за хитроумной девчонки, отстаивающей своё право ходить в удобных кедах. Один — ноль: Иркины кеды ведут… Кеды, такие же белые, как те, что когда-то носил я у Марины Витальевны. Вот они — первые истоки нашего Маркетолога! Или… или вот же фак, вот же гадство-то, а? Да неужели Самойлова меня помнит? И эта мысль меня обжигает, потому что если Самойлова узнала меня в прошлый четверг, в Лондоне, то какого дьявола она отколола мне тот номер?
— А что получает в случае выигрыша Крас… то есть Самойлова? — задаю я Фадееву новый вопрос, одновременно ломая голову над новой загадкой.
— Ну, — Дядьсаша разводит руками, — ну, по условиям спора я должен исполнить одно её желание.
— А какое? — «Ага, я всё хочу знать».
— А вот этого мы с ней не обсуждали.
— Чего?.. Ну, вы даёте, Дядьсаша, — хмыкнул я. — Я бы так не рискнул.
— Это почему? — Фадеев прищуривается.
— Да потому, что Самойлова, как любая женщина, обязательно придумает такую гадость, какая никакому нормальному чуваку и в голову не придёт, — переиначиваю я любимую цитату, приписываемую Островскому. — Разве можно заключать с женщиной пари на желание, о котором вы ничего не знаете?
— С какой-нибудь женщиной нельзя. А с Ирой — можно. Она знает, что такое честная игра, и в этом они с Митей похожи.
Прислушиваюсь к себе и немедленно диагностирую у себя острый приступ идиосинкразии на связку «Ира-Митя».
— Так. Предлагаю перейти к Кейду, — говорю я. — Вы зачем с ним всё-таки контракт подписали? Вы же явно не собираетесь ему Самойлову сдавать. Или — собираетесь?
— Понимаешь, Андрей, — Дядьсаша придвигается ко мне, — Кейд — уж не знаю, как — но он раскопал информацию на Митю… Дело в том, что Митя Кузнецов действительно отвечает за промышленную разведку в «НОРДСТРЭМ». Более того, со слов своей дочери Кейд знает о.. гм, об особых отношениях Ирочки и Мити. И у Кейда есть какая-то личная и очень конкретная причина желать Ире зла. Кейд говорит, что увлёкся ей, но на самом деле Ира внушает ему острую антипатию и настроен он к ней враждебно.
— С чего вы это взяли?
— Прочитал по глазам, — без тени улыбки отвечает Фадеев.
Я киваю. Да, такое можно прочитать по глазам. Есть такая методика: если правильно формулировать вопросы и задавать их, глядя в глаза своему собеседнику, то у тебя будет ровно три секунды на то, чтобы найти в его зрачках нужные тебе ответы. Даже если твой собеседник прирождённый лгун, он все равно себя выдаст. Просто лжец всегда меняет свою легенду, а человек, который говорит правду, нет. Единственное, он может внести в свой рассказ некоторые коррективы, детали или уточнения. Так меня Симбад учил, а он был превосходным учителем…
— Тогда почему вы не хотите ввести Самойлову в курс авантюры Кейда? Это будет честно по отношению к ней, — говорю я.
— Я не могу. Видишь ли, если я скажу Ире, что Кейд подозревает её, то она может на свой лад взяться за Кейда.
— А зачем ей это? У Самойловой что, напрочь отсутствует чувство самосохранения?
— Да нет, присутствует, конечно. Но когда Ира ищет ответ, она может пойти на любые крайности. Это её ахиллесова пята, если так можно выразиться. Просто Ира так устроена: быстро анализирует ситуацию и калькулирует два-три решения. Секунд за десять выбирает беспроигрышный вариант и немедленно действует. И если самым выигрышным вариантом будет опередить соперника и нанести ему упреждающий удар — она это сделает.
— Что, девочка выросла и превратилась в терминатора? — смеюсь я.
— Скорей уж в компьютерный центр она превратилась, — мрачно вздыхает Фадеев, — хотя иногда мне кажется, что Ира всё-таки принимает решения сердцем, а не головой.
«А ведь Дядьсаша её любит — и любит по-настоящему. Любит, как родную дочь: я в этом совершенно уверен.»
— И — что? — напоминаю я Фадееву о предмете нашей беседы.
— Ах да, — встрепенулся тот, — короче говоря, если Ире рассказать, что Кейд её в чём-то подозревает, то она постарается всё выяснить про него, а потом сама к нему отправится… А теперь представь, что будет, если Кейд действительно хочет нанести ей вред? Ведь тогда Митя тоже пострадает.
«Так, стоп, стоять. Стоять, дорогие фашисты… Почему Фадеев в сотый раз называет Дмитрия Кузнецова „Митей“?»
Я быстро сравниваю внешние данные Фадеева и Кузнецова, и у меня появляется одна удивительная догадка. И я хочу немедленно проверить её.
— Тогда введите в курс дела этого вашего Митю, — закидываю я удочку. Фадеев впивается в меня глазами. Но я и сам умею играть в эту игру: уже год, как я практикуюсь с Симбадом.
— Андрей, я не могу, — медленно произносит Дядьсаша и отводит глаза. — Видишь ли, Митя… он… одним словом, он очень любит Иру. Он по-настоящему любит её. Он всю жизнь был с ней рядом. И он всё для неё сделает. Да, Митя — профессионал. Но профессионал исключительно в сфере защиты информации. И он абсолютно ничего не смыслит в розыске людей, не говоря уж о защите физической. А Ире сейчас нужен телохранитель: человек, обученный определённым образом, у которого нет к ней никакого личного интереса.
