Дни, месяцы, годы - Лянькэ Янь

– Знаю, ты пришла на смотрины. Я сегодня духа видел, он сказал, что на закате явятся сваты на смотрины. И впрямь, не соврал.

– Подними руки, – велела ему Четвертая тетушка.

У Шу недоуменно уставился на нее, но поднял руки вверх.

– Засучи штанины.

У Шу засучил штанины и обнажил толстые, как пни, голени.

– Ничем не болеешь? – допытывалась Четвертая тетушка.

– Ты о чем?

– Глухота, немота, слабоумие.

– А сама не видишь? Я здоров, – ответил У Шу.

– Пройдись немного, я проверю, – приказала Четвертая тетушка.

У Шу встал из-под софоры и прошелся туда-сюда. Увидев, что ходит жених ровно, что руки-ноги у него крепкие, Четвертая тетушка так и расцвела от радости, а про себя подумала: «Счастливая судьба у Третьей дочери, нашли ей здорового жениха». У Шу замер перед ней, прямой, как дверная створка, и спросил:

– Что еще хочешь посмотреть?

– Дом большой?

– Соломенная хибара в три комнаты, крыша течет.

– Это не беда, – ответила Четвертая тетушка. – А деревья есть?

– Как умерла жена, я все деревья продал, а деньги и проел. – И добавил, указывая на софору толщиной с чашку: – Это дерево сосед вчера выменял на корзину зерна, на днях придет рубить.

– Куры, свиньи имеются?

– А чем я их буду кормить?

– Заплатки сам ставил?

– А кто же еще?

– И готовишь сам?

– Больше некому.

– Сосватать тебе девушку, чтобы платье чинила и еду готовила? – спросила Четвертая тетушка.

– Ты про свою Третью дочь?

Четвертая тетушка застыла от изумления:

– Уже знаешь?

– Я же говорю, ко мне дух приходил.

– Это жена тебе все рассказала? – догадался Ю Шитоу.

– Так что у нее с падучей? – спросил У Шу.

– Иногда по десять дней, по две недели без припадка, а бывало, что и полгода, – отвечала Четвертая тетушка.

У Шу задумчиво склонил голову набок, на лице его грязной коркой застыли сомнение и нерешительность.

– Вот поженитесь, она и выздоровеет, как мои старшие – раньше им от падучей никакого спасу не было, а как вышли замуж, сразу поправились, будто тучи рассеялись.

– А если не выздоровеет? – спросил У Шу.

– Выздоровеет, после свадьбы сам увидишь, – заверила Четвертая тетушка.

У Шу погрузился в долгое молчание, повертел головой, покосился на Четвертую тетушку и заявил:

– Ну хорошо, если хочешь, чтобы я женился на твоей Третьей, дай за ней побольше приданого.

– Чего попросишь?

– Раскладной сундук, три тюфяка и одеяла, но чтобы и верх новый, и подкладка, и набивка.

– Хорошо.

– Еще дашь пять пар туфель, а то у меня ни обуви, ни одежды, – продолжал У Шу.

– Дам восемь пар тряпичных туфель, две пары галош и две шерстяные кофты в придачу.

– И хибару надо соломой покрыть.

– На это много денег не потребуется, – ответила Четвертая тетушка.

– Еще купишь мне вола, – сказал У Шу и добавил, глядя на заросшее поле: – А то умаешься каждый год землю перекапывать.

Четвертая тетушка спросила, помолчав:

– Сколько стоит вол?

– Мне не к спеху, – ответил У Шу. – Можно и через полгода после свадьбы.

– Хорошо, будет тебе вол, – согласилась Четвертая тетушка.

Тут перед ней выскочил Ю Шитоу и закричал:

– С ума сошла? Хоть весь дом продай, на вола нипочем не хватит!

– Зато жених здоровый, – возразила Четвертая тетушка.

– Этот здоровый жених – грабитель, он же тебя обчистит до нитки! – не унимался Ю Шитоу.

– Зато здоровый, – отвечала Четвертая тетушка.

– Ты с кем разговариваешь? – спросил У Шу.

– Так что, посеем озимую и сыграем свадьбу? – спросила Четвертая тетушка.

– Я весь год ничего не сажал, у меня нет ни зернышка, дай мне сперва половину кукурузы нового урожая и половину урожая старой пшеницы, а потом приходи копать поле и сеять озимую.

– Добротой нашей пользуешься? – возмутился Ю Шитоу.

– И зерна посевного у меня тоже нет, – добавил У Шу.

– Приду копать, заодно принесу тебе зерно и удобрения, – ответила Четвертая тетушка.

– Лучше помереть, чем пойти за такого скареду, – сказал Ю Шитоу. – Хочешь, чтобы Третья всю жизнь мучилась?

– Свадьба его исправит, – возразила Четвертая тетушка. – Даже самые конченые люди после свадьбы становятся и трудолюбивыми, и бережливыми.

– Кто-то все время бубнит над ухом, – оглянувшись по сторонам, сказал У Шу. – И гляди-ка, бурьян на краю поля только что стоял ровно, а теперь целый кусок вытоптан.

Четвертая тетушка взглянула на вытоптанный участок и сказала:

– Ты мою Третью обижать не будешь?

У Шу вскинул голову:

– Я ведь на ней женюсь, чего ради ее обижать?

Так Четвертая тетушка устроила свадьбу своей Третьей дочери, будто заключила удачную сделку, когда довольны и продавец, и покупатель. Ослепительно-красное солнце опустилось за гору, и последние его лучи окрасили дома, деревья и улицы деревни Уцзяпу в темный пурпур, словно это не деревня, а причудливое облако на краю летнего неба.

Глава 4

Осень миновала.

Поля засеяли озимой пшеницей.

На эти дни Четвертая тетушка и наметила свадьбу – Третья дочь выходила замуж в деревню Уцзяпу, в сорока пяти ли от Юцзяцуни. Четвертая тетушка с помощниками отнесла в Уцзяпу солому, починила крышу в хибаре Третьего зятя, вскопала его поле, очистила землю от корней, сорняков, камней и черепков, сложила их на краю поля. Почти все приданое, которое требовал зять, было готово, ему осталось только забрать половину осеннего урожая пшеницы. Во-первых, это зерно было обещано за невестой, во-вторых, иначе молодоженам оказалось бы нечего есть.

У Шу пришел из деревни Уцзяпу в третий день лунного месяца. Чуть свет уже прикатил тачку и застучал в ворота семьи Ю. Ему открыла Третья дочь. Увидела У Шу, и глаза ее вспыхнули, засияли. Несколько дней назад, во время их первой встречи, Третья поняла, что жених – не увечный, спряталась в доме и отказывалась выходить. Сидела и хихикала сама с собой. Когда У Шу уходил, она шла за ним до самого гребня, а вернувшись, всю ночь просидела у кровати, глупо посмеиваясь, и никак не соглашалась лечь спать. Но теперь она уже ничего не стеснялась, и от стыдливого румянца на ее щеках не осталось и следа.

– Мама, пришел! – крикнула Третья, обернувшись к дому, потом вдруг метнулась на кухню, пожарила яйца и степенно поднесла угощение У Шу.

Как груша за ночь дает цвет, так и Третья дочь в одночасье поправилась, будто и не было никакой болезни. От здоровых Третью стало почти не отличить, разве что, улыбаясь, она еще смахивала немного на дурочку, и туфли жениху шила чересчур большими стежками. Зато Четвертый дурачок стал совсем плох. Узнав, что Третья сестра просватана и совсем скоро уедет к мужу, он все дни просиживал у ворот, не ел и не пил, на вопросы не отвечал, а завидев Третью, ни с того ни с сего пускался в плач и даже не старался вытереть свисавшие до шеи сопли, будто с замужеством Третьей сестры у него что-то отняли.

Но все же Третьей пришла пора уходить к мужу. Здоровый человек У Шу доел яйца, вытер рот и, возвращая чашку, ущипнул невесту за пышную грудь, а она улыбнулась и отскочила в сторону. Четвертый дурачок от этой сцены потемнел лицом, застыл посреди двора, таращась на У Шу, сжал кулаки, будто вот-вот бросится в драку.

У Шу трусливо отступил на полшага и сказал:

– Я твой зять, Третья сестра – моя жена.

Четвертый дурачок проревел:

– Ты свинья, собака, осел!

– Мама! – крикнула Третья. – Четвертый дурачок не дает мне замуж выйти!

Четвертая тетушка в это время сшивала ниткой связку новых туфель, приготовленных для У Шу, и складывала их в узел. Услыхав крик Третьей, она вышла из дома и встала под стрехой:

– Четвертый дурачок, поди сюда, мама скажет тебе кое-что на ушко. – И когда тот робко подошел, залепила ему звонкую оплеуху, втолкнула в сараюшку и с грохотом заперла дверь.

Тотчас же оттуда донесся его горький плач – Четвертый дурачок плакал и причитал: