Гарольд Роббинс - Пират
— Как по-вашему, получится из этого фильм?
— Думаю, да. Очень хороший фильм.
— Который сможет иметь успех на Западе? Фильм, который поможет западному миру понять, что наша цивилизация основана на морали, очень близкой к их собственной?
— Успех? Не знаю. Будут проблемы с прокатом, — ответил режиссер. — Что касается понимания, то я полагаю будет. Разумеется, при условии, если фильм выйдет на широкий экран.
Бейдр кивнул.
— Я все понимаю. Но, думаю, это возможно. Что мы должны предпринять в первую очередь, чтобы фильм был сделан как можно скорее?
— Все картины начинаются со сценария.
— Вы писали сценарии для других своих фильмов. Взялись бы написать и для этого тоже?
— Взялся бы, если б имел достаточно знаний, но, боюсь, у меня их недостает.
— Если вы получите необходимую помощь, тогда смогли бы решиться?
— Если бы имел уверенность в том, что по написании сценария картину будут снимать.
— А если я дам гарантию, что фильм будут снимать?
Винсент посмотрел на Бейдра и глубоко вздохнул. Если он скажет да, а картину снимать раздумают, ему придет конец в индустрии кино. Евреи проследят за этим. А если будет удачно снята, станут ее прокатывать в своих кинотеатрах. Им все равно, о чем картина, если она приносит в кассу бешеные деньги.
— Я — из дорогих, — сказал Винсент. — Я обхожусь не дешево. Учтите!
— Мне это известно, мистер Винсент. Гонорар в миллион долларов и участие в доходах от картины не будет слишком мало?..
Музыка, лившаяся из динамиков, была медленной и романтичной, и площадка была заполнена танцующими, когда Жак забрал у нее бокал с шампанским, поставил на стол и повел ее танцевать. Он улыбался.
— Я долго выжидал подходящую музыку, чтобы пригласить вас на танец.
Джордана чувствовала в голове шумок от шампанского, она тоже улыбнулась ему.
— Это прекрасно.
Он привлек ее к себе вплотную.
— Вы, американка! «Это прекрасно» — все, что вы можете сказать?
Она взглянула ему в лицо.
— Американка? Я не американка. Разве вы не видите по моему наряду?
— Не разговаривайте, — сказал он. — Танцуйте — и все… — Легким и ласковым прикосновением руки он заставил ее склонить голову ему на плечо, а другой рукой, лежавшей у нее чуть ниже пояса, крепко прижал ее бедра к себе. Движения его были очень медленны в тягучем ритме музыки, он давал ей ощутить его крепнущую эрекцию.
Чуть погодя Жак взглянул на нее. Глаза у нее были закрыты. Свою руку, в которой лежала ее рука, он опустил вниз… и они постепенно смещались к дальнему краю борта, туда, где никто не мог заметить, чем они займутся… и там наконец, взяв ее руку, он стал гладить ее пальцами свой твердый, как камень, фаллос.
— У меня брюки на пуговицах, — шепотом сообщил он. — Не на молнии. Расстегни!
Она посмотрела вверх на него широко раскрытыми испуганными глазами.
— Сумасшедший! — прошептала она. — Люди же смотрят! Ты решил погубить меня?
— Никто ничего не увидит, — горячо зашептал он. — Мы стоим к ним спиной. Пока ты танцевала, я дважды кончил. Сейчас я хочу, чтобы ты прикоснулась к нему!
Продолжая смотреть ему в глаза, она нащупала пуговицы и расстегнула. Трусов он не носил, и его фаллос буквально выпрыгнул ей в руку. Он прижал ее голову к своей груди так, чтобы она могла взглянуть вниз.
— Ну же!.. — нетерпеливо потребовал он.
Ее кулачок обхватил не более трети длины его ствола. Джордана видела в тусклом свете блестевшую головку, ритмично выпрыгивающую из крайней плоти. Она почувствовала на ладони влагу.
— Сильней! — скомандовал он.
Теперь она не слышала музыки. Единственным ритмом был ритм ее руки: вперед-назад, вперед-назад по его стволу.
Он весь содрогался и все теснее жался к ней. На лице его изобразилась гримаса.
Впившись взглядом, она углядела струйки семени, выстрелившие из его вздрагивающего фаллоса. И все было кончено. Она посмотрела вверх, на его лицо.
— Спасибо, — сказал он, улыбаясь. Из нагрудного кармана он вынул носовой платок. — Вытри руки.
Она взяла платок и украдкою вытерла себе ладонь, затем хотела вернуть ему…
Он покачал головой.
— Оботри мне тоже.
Она вытерла, и фаллос юркнул в брюки.
— Платок можешь выбросить, — сказал он.
Платок полетел в море, когда они двинулись от поручней фальшборта в толчею танцующих.
— Мы должны с тобой встретиться, — шепотом проговорил он. — Как тебе позвонить?
— Мне звонить нельзя. Позвоню сама.
— Я в «Мартинэ». Ты позвонишь? Даешь слово!
Она кивнула. Музыка кончилась как раз, когда она увидело Бейдра в сопровождении Юсефа и американского режиссера, поднявшихся по трапу из салона.
— Мой муж, — шепнула Джордана.
Она стала отодвигаться от Жака, но он удержал ее за руку.
— Завтра? — шепнул он.
— Да!
Она вырвала у него свою руку и направилась к Бейдру. Лицо ее пылало, и она чувствовала себя так, словно выкурила дозу гашиша.
— Дорогой! — воскликнула она. — Какой чудный прием и мой день! Как мне благодарить тебя?
Глава 11
Время было за полночь, и Лейле уже надоело торчать у себя в номере. Она стояла у окна и смотрела на набережную Круазетт. Толпы народа слонялись туда-сюда в теплой ночи. Рекламные щиты в свете прожекторов сообщали о кинофильмах, которые должны были демонстрироваться на предстоящем фестивале, и сам воздух в городе был напоен ощущением праздника, веселья, яркого света.
Лейла отвернулась от окна. Хватит! Она сыта по горло. Они должна выйти на улицу или спятит окончательно. Она взяла свою джинсовую куртку, ключ и вышла в холл. Пока ждала лифт, надела куртку, и когда выходила из здания, то мало чем отличались от других молоденьких женщин, гулявших в модных джинсах и рубашках.
Она посмотрела и сторону «Карлтона», купила мороженое на углу Рю дю Канада, затем перешла через улицу на морскую сторону, где публики шаталось поменьше. Напротив «Карлтона» она уселась на бетонную оградку, отделявшую эспланаду, и смотрела на входивших и выходивших из отеля.
Покончила с мороженым, доев сладкий конус почти до самого острия и дочиста облизала пальцы. Услышала шум мотора и обернулась посмотреть.
Большой катер «рива» степенно втягивался в гавань «Карлтона». На борту не было никого, кроме двух матросов и форме — белых спортивных рубашках с короткими рукавами и полотняных брюках. Один спрыгнул на причал и набросил швартов на небольшой кнехт. В следующий момент второй матрос оказался на причале рядом с первым. Закурили и стали лениво переговариваться.
