Жильбер Сесброн - Елисейские поля
— Это необходимая ступень для того, чтобы войти со временем в Генеральный совет.
— Ну и что?
Он даже не знал, что такое Генеральный совет, и отец пустился в объяснения, пожалуй, даже чересчур поспешно: «… А местные власти приобретают все большую самостоятельность, так что представляешь…»
— Придется принимать гостей, — вздохнула Тереза.
И вот были избраны кандидаты округа по списку, в который входил Бертжеваль Андре, «коммерческий служащий», а через месяц муниципальный совет назначил Андре Бетжеваля мэром.
Малыш увидел своего отца другими глазами. Воскресные дни в Бертжевале проходили теперь по-новому. Глава семьи почти не бывал дома, лишь изредка приходил из мэрии в сопровождении бородачей с деревенским выговором. Супруга мэра при этом только и делала, что подавала напитки и мыла стаканы. Старшие дети, уверенные в безнаказанности, совсем перестали приезжать.
Господин Бертжеваль еще не вошел в Генеральный совет, но уже проявил себя очень деятельным мэром. Жители городка были восхищены и даже слегка обеспокоены тем рвением, с каким он заботился об их благе. Выдвинутый ими кандидат, похоже, решил дать возможность «выдвинуться» всему городку! Не проходило недели, чтобы мэр не встречался с кем-нибудь из ответственных лиц в префектуре.
Надо сказать, что коммунам во Франции предоставлены весьма обширные права, однако финансы государства и департаментов сильно выигрывают от того, что большинство мэров об этом просто не знают. Но не таков был мэр Бертжеваля. Каждый день он внимательно прочитывал «Ведомости» — от даты выпуска до подписи наборщика. Это вызывало новые упреки жены: «Ты больше ничем не интересуешься». И действительно, он теперь не интересовался ничем, кроме Бертжеваля, но неужели Тереза не понимала, что все это делалось для поддержания «чести семьи»?
Со временем Бертжеваль стал разбираться в делах округа лучше, чем сами служащие префектуры. Вооружившись необходимыми бумагами, он являлся в кабинеты и требовал дотаций и субсидий в таких размерах, что, провожая его до дверей, очередной чиновник шептал ему на ухо:
— Договорились, все будет сделано, только прошу вас, господин мэр, сохраняйте наш разговор в тайне. Мне бы не хотелось, чтобы это дошло до ваших коллег из других коммун…
Предосторожность была излишней: ведь процветание Бертжеваля зависело еще и от упадка соседних городков. Совсем как по Евангелию, только наоборот: «И суждено мне расти, а им умаляться».
В префектуре рвение господина Бертжеваля называли другим словом. «Как нам избавиться от этого зануды?! — воскликнул однажды префект, выйдя из себя. — То есть я хоочу сказать…» Впрочем, он сказал именно то, что хотел.
А жителей городка рвение мэра приводило в восторг. «Как он радеет о нас!» — сказала хозяйка овощной лавки (та, у которой Бертжеваль покупал яблоки), и эта крылатая фраза облетела все лавки. Жители городка и не подозревали, что, отдавая им все свои силы и время, мэр заботился лишь о прославлении своей фамилии. А ведь такой нередко встречающийся деятельный эгоизм — опаснейшая западня. Одна Тереза все понимала, но никогда не заговаривала на эту тему. Правда, однажды она заметила:
— Ты больше не рассказываешь, как у тебя дела в конторе.
Он отмахнулся, словно говоря: «Это теперь отошло на второй план!» Жена вздохнула с горечью: что-что, а она и дети всегда будут у мужа на втором плане. Мэрия заменила ему «дело», вот и все. Она подумала о том времени, когда дети вырастут и станут самостоятельными: на какой план она тогда будет отодвинута?
Между тем, если бы муж рассказывал ей о своих служебных делах, он был бы вынужден признаться, что на днях патрон сказал ему полушутливым, полусерьезным тоном, наиболее опасным для подчиненных:
— У меня сложилось впечатление, Бертжеваль, — простите, что говорю вам это, — что в последнее время вы… как бы это выразить?.. часто отвлекаетесь от дела. Да, вот именно — отвлекаетесь…
Легко спутать глаголы «отвлекаться» и «развлекаться». Действительно, господин Бертжеваль часто отвлекался от своей работы, однако ему было не до развлечений: он переутомился, стал раздражительным, плохо спал, голова его была полна каких-то цифр.
Он задался теперь целью добиться, чтобы название его городка сопровождалось малопонятным сокращением с буквой «З» на конце, что означало возможность строительства на его территории заводов. А между тем этот маленький городок не располагал ни источниками энергии, ни квалифицированной рабочей силой, ни подъездными путями. Поблизости не было ни реки, ни канала, железная дорога и автострада проходили далеко в стороне, а средний возраст жителей приближался скорее к пенсионному. Но разве есть в наше время другой способ «продвинуться» городку, похожему на деревню? И господин Бертжеваль уже воображал городок, носивший его имя, маленьким Греноблем. Начнется цепная реакция: построен один завод — и вот уже требуется другой; это вызовет приток рабочей силы, расцвет торговли, снижение среднего возраста населения. Вскоре придется построить молодежный клуб, дом культуры, общежития для рабочих, технический коллеж. Мэр говорил «построить», но про себя думал «открыть». Ему уже давно надоело повязывать трехцветный шарф только для того, чтобы сочетать браком местных крестьян. Он предвкушал, как в начале своих речей на торжественных открытиях будет намекать на совпадение названия городка (виноват! города) с именем мэра. «Многовековая история подготовила счастливый союз этого края с тем, кто скромно, но не без гордости взял на себя труд…» Так господин Бертжеваль мечтал отомстить болвану архивариусу. Благодаря его стараниям эта коммуна, основанная «где попало», эта «ошибка писаришки» обретет достойную историю со своими сенешалями, интендантами и архиепископами. Она будет с гордостью носить свое имя, надо только дождаться дня, когда префект и все власть имущие…
И вот настал день, когда префект получил досье по вопросу о создании промышленной зоны Бертжеваля. Он немедленно собрал у себя в кабинете всех, кого это непосредственно касалось. Их было восемь и они составляли как бы небольшой совет министров. У Землеустроительных работ была окладистая борода, у Путей сообщения — круглые очки, у финансов — полосатый галстук, а у Народного образования — лиловая орденская ленточка.
— Господа, — начал префект, — мне уже не раз приходилось беспокоить всех вас из-за городка под названием…
— Бертжеваль, — со вздохом подсказали Финансы.
— И вы, конечно, догадываетесь, что речь идет о новом прошении. Но на сей раз оно не лезет ни в какие ворота! Речь идет ни больше ни меньше как о предоставлении этому округу статуса промышленной зоны — со всеми вытекающими отсюда заботами и хлопотами для каждого из нас!
— Это же лишено всякого смысла! — воскликнули Землеустроительные работы.
— Вы еще очень мягко выразились, — поддержал один из коллег. — Это чистое безумие.
— И для жителей, и для нас.
— Не говоря уже о расходах!
Префект дал всем высказаться. Потом заключил:
— К сожалению, господа, за этим прошением последует новое, потом еще и еще. Этому не будет конца: ведь чем больше он требует, тем больше ценят его избиратели. Бертжеваля переизберут, можете не сомневаться. Он станет в конце концов старейшиной мэров Франции!.. Если подсчитать, сколько мы уже потратили из-за него времени, сколько извели бумаги…
— И денег! — вмешались Финансы, по ходу дела производя подсчет.
— Что стало бы с нашим департаментом, если бы все мэры были такими, как…
— Увы, никакие силы не могут помешать ему читать «Ведомости» с пользой для себя! У нас нет выхода!
— Выход есть, — сказал префект.
— Ступай скажи отцу, что мы садимся за стол!
Малыш помчался по коридору с криком «Дрр! Дррр!». Час назад приезжал посыльный на мотоцикле. Он привез отцу срочное секретное послание из префектуры, заехал в мэрию, потом в замок, и мальчик теперь не ходил, а ездил на мотоцикле: бежал, сжимая в вытянутых руках воображаемый руль и издавая звуки, похожие на рычание.
— Дрр! Дрр! Дррр! Папа заперся!
— ЧТО?
Сердце Терезы забилось; сколько лет оно не колотилось так бешено?
— Он сказал через дверь: «Оставь меня в покое».
— А! Хорошо.
«Почему же „хорошо“? — подумал малыш. — Странные они все-таки…»
А Тереза бегом поднялась наверх и стучала, пока муж не открыл дверь.
— Что случилось?
— Читай.
— Это из префектуры?
Он кивнул. Прежде чем прочесть письмо, она внимательно поглядела на мужа: за час он постарел на десять лет. Такое же бледное, осунувшееся лицо с обозначившимися морщинами, как в тот вечер, когда старший сын сильно разбился, упав с велосипеда. Тереза прочла послание префекта, перечитала еще раз. Она знала, что любой вопрос разозлит мужа, но все-таки спросила:
