Ида Йессен - Азбучная история
— Биться? — возмущенно простонал Йоаким. — Из-за чего мне биться?
— Из-за денег. Вам придется преодолеть ее сопротивление. Тогда будет легче решить вопрос с сыном.
— Но вы же сами говорите, что я практически уже потерял право на сына и должен идти на сотрудничество, и я готов к этому. Не гожусь я для сражений.
Хенрик Вингстед хмыкнул, выпятил нижнюю губу и крепко уперся подбородком в костяшки пальцев. Затем он пустился в пространные рассуждения о ресурсах, попутно коротко затронув реальность, регионы и коммуникации. Йоаким кипел от негодования, лишь изредка выхватывая из потока адвокатской речи отдельные фразы. Но остановить Вингстеда не мог. Покосился на часы. Почти полтретьего. Он пробыл здесь без малого час сорок пять. Вингстед курил, разглагольствовал, легонько упирая сигару в нижнюю губу.
— Суть вашей коммуникабельности проявляется в том отклике, какой вы получаете, — говорил он. — Вам нужна гибкость и уверенность в своих силах.
Безостановочное пустословие. А минутная стрелка отметила начало нового часа ценой в две тысячи крон.
15
Встретились они в «Иллуме»[7]. Йоаким пришел первым, Сюзанна опоздала на десять минут. Он сидел у подножия эскалатора и сразу ее заметил: она спускалась вниз, положив ладонь на поручень и устремив взгляд куда-то над его головой. Он нашел, что выглядит она очаровательно. С тех пор как он видел ее последний раз, она успела снова перекраситься в брюнетку, и это очень шло к ее бледности и вздернутому носику. Она опять стала похожа на лесного бесенка. Неизъяснимая радость пронзила его. Он вовсе не надеялся снова завоевать ее, да и не желал этого, просто, увидев Сюзанну на эскалаторе, почему-то воспрянул духом. Поспешно вскочил, расплескав кофе на блюдце, ласково окликнул ее по имени. Она тотчас обернулась, без улыбки скользнула по нему равнодушным взглядом, и тут он увидел, что лицо у нее все же совершенно чужое. Совершенно незнакомое. Она поздоровалась, сунув ему в руку кончики пальцев, поплотнее запахнула пальто, села.
— Рад тебя видеть, — сказал Йоаким. — Как поживают Дитте и Якоб?
— Вот этого не надо, — отрезала она. — Не забывай, мы расстались.
Он в замешательстве покачал головой, словно нежданно-негаданно получил оплеуху.
— Я прекрасно помню, — примирительно сказал он, — и ничего такого в виду не имел.
— Вот и не заводи подобных разговоров. — Она взяла в руки меню, пробежала взглядом по строчкам. — Я смотрю, ты уже сделал заказ.
— Да, решил, что неплохо бы выпить чашечку кофе.
— Я ничего заказывать не стану. — Сюзанна сморщила носик, захлопнула карточку. Варежки она не сняла, но размотала шарф, накинула его на плечи. — Давай о деле, и покороче.
— Как хочешь, — миролюбиво сказал Йоаким. — Тебе начинать.
— Якоб останется со мной, — проговорила она, холодными глазами глядя на него в упор. — Все прочее мне безразлично. Можешь выкупить у меня квартиру, если угодно. Тогда я перееду в Ютландию, там жизнь дешевле.
Йоаким приуныл.
— Куда ты собираешься переехать? — испуганно прошептал он.
— Устроюсь где-нибудь за городом. — Сюзанна пожала плечами. — Поодаль от городов жилье стоит сущие гроши. Вдобавок в Рёмё живет моя кузина. — Она выжидательно смотрела на него.
— Сюзанна, я в полной растерянности… — Он прикрыл глаза ладонью. — Это просто как снег на голову…
— Прекрати, — резко бросила она. — Раньше надо было думать. И убери руку от лица. Нечего тут трагедию разыгрывать.
Он опустил руку.
— Но ты ведь не можешь уехать…
— Очень даже могу.
— А если тебе остаться в квартире?
Она пожала плечами.
— Значит, остаться ты не хочешь? — продолжал он. — Даже если квартира будет в твоем распоряжении?
— Ну, может быть… — медленно, задумчиво ответила Сюзанна.
Йоаким взял себя в руки. События развиваются до ужаса стремительно. Главное — в ближайшие несколько минут сохранить ясность мысли.
— Мне кажется, детям новый дом ни к чему, — дрожащим голосом сказал он. — Думаю, они должны жить здесь.
Она наклонилась над столом:
— Мне это не по карману. И ты не хуже меня знаешь, сколько денег требует такая квартира. Если ты заберешь половину ее стоимости, останется совсем немного. Я всего-навсего младший педагог-воспитатель, Йоаким, и мать-одиночка с двумя детьми. Черт побери, я что, по-твоему, гребу деньги лопатой из госказны, да? — Она откинулась на спинку стула, скрестила руки на груди.
— Уступи мне самую малость, и только-то, — сказал Йоаким.
— Малость? А именно?
— Отдай мне машину, тогда я смогу жить в летнем домике.
— Да бери на здоровье. — Она опять равнодушно пожала плечами.
— И выплати восемьдесят тысяч. Чтобы мне хоть как-то устроиться.
— Нет, это невозможно.
— Почему? Ты можешь прямо сейчас пойти в банк и взять под залог квартиры несколько миллионов!
Она не мигая смотрела на него, потом безучастно обронила:
— Будем продавать.
Йоаким махнул рукой, словно отгоняя мух, простонал:
— Нет, я так не могу. Бери квартиру, мне все равно. — Он совершенно пал духом, каждое слово будто деревянная бусина в горле. — Но в таком случае ты должна позволить мне видеться с Якобом, сколько я захочу. И с Дитте.
— Дитте сама решает, кого она хочет видеть, — холодно поправила Сюзанна. — Я не могу заставлять ее встречаться с тобой, если она не захочет. Вдобавок ты ей не отец. Тут тебе права качать нечего.
— Очень ты многословна, Сюзанна.
Она не ответила.
— А как насчет Якоба?
— Ой, сколько же в тебе театральности! — с издевкой бросила Сюзанна. — Сидишь тут, думаешь о сыне и проливаешь слезы, а? Однако ж на прошлой неделе взял и смылся? Тогда ты не больно-то много думал о Якобе! Бросил его на произвол судьбы. «Я так не могу! Я так не могу!» — передразнила она. — Жаль, ты не слышишь себя со стороны.
— Сюзанна! — с болью воскликнул он и тыльной стороной руки потер лоб. — Ответь на мой вопрос!
Она с усилием взяла себя в руки. Выпрямила спину, подтянулась, смерила его оценивающим взглядом. Потом сказала, медленно, обдумывая каждое слово:
— Я позабочусь, чтобы ты виделся с Якобом. Но он еще очень мал, так что о регулярных встречах, разумеется, и речи быть не может. Я уже обсудила этот вопрос в секретариате председателя магистрата. Ты никогда не отличался большой ответственностью, Йоаким, и все будет зависеть от того, как сложатся ваши взаимоотношения. — Она напомнила ему о родах и об инциденте с тазом в летнем домике. — И последняя твоя выходка, внезапное исчезновение. — Она встала. — Мне пора идти.
— Как поживают дети? — спросил Йоаким. Он весь горел как в лихорадке. И собственный вопрос донесся до него сквозь колышущееся марево жара.
— У них все хорошо, — ответила Сюзанна. — Можешь не беспокоиться.
16
Зимой в Тисвилле-Хайне стояла глубокая тишина. Печальный сумрак окутывал всю округу, елки словно бы пригибались к земле. Когда Йоаким вечером, возвращаясь с работы, сворачивал с шоссе на грейдер, ведущий к дому, он как бы въезжал в ночь. Нигде ни огонька, ведь об эту пору другие бывали здесь только наездами, по выходным. Впрочем, его это не смущало. В доме царил холод, иной раз, когда он приезжал, температура опускалась до четырех-пяти градусов. Он затапливал печь и, не раздеваясь, сидел в кресле, ждал, пока комната нагреется. Иногда готовил ужин, закупив по дороге продукты, но ел без всякого аппетита. Даже когда испытывал голод, кусок в горло не шел. Большей частью довольствовался чашкой какао и овсянкой, которая под собственной тяжестью падала в желудок, почти без глотательных усилий.
— Ты очень исхудал, — говорили коллеги, — плохо питаешься?
— Просто устал, — смеялся он, спасаясь от постороннего вмешательства. Ему нужен полный покой. Единственное, что наполняло его, была тишина. На работе он носил ее в себе. Слышал, как люди вокруг разговаривают, но понятия не имел, о чем идет речь, да и не интересовался. Дома, в летней хибарке, тишина нарушалась, только когда он звонил Сюзанне, вымаливая разрешение повидать Якоба. И день за днем получал один и тот же ответ: нет, не сейчас. Якоб и так уже задерган из-за развода, пусть успокоится.
— Нам нужен покой! — кричала она в трубку. — Ты должен, черт побери, оставить нас в покое, Йоаким!
— Ты бы предпочла, чтоб я вообще сгинул, лишь бы вам было спокойно?! — кричал он в ответ. — Нет человека, нет проблемы!
Тогда она мигом меняла тон и холодно сообщала, что он невменяем, а раз так, пусть не рассчитывает при первой же возможности увидеться с Якобом.
Такого рода стычки пугали Йоакима. Хочешь не хочешь, ему необходимо поддерживать с нею добрые отношения. Он помнил слова адвоката насчет сотрудничества. И мечтал уснуть и проснуться, когда все плохое останется позади. Но по большому счету он бодрствовал круглые сутки. Каждый вечер ложился в постель, укрывшись целой горой одеял, но холод проникал сквозь тонкие стены спальни, и он всю ночь лежал, балансируя на грани, где мог ни о чем не думать. Слушал мышиную возню в чердачных перекрытиях. А если засыпал, сон был короткий и тяжелый, потому что стоило проснуться, как все невзгоды разом наваливались снова. Во сне он видел лица Якоба и Дитте, а пробудившись, понимал, что их у него отобрали и ничего тут не поделаешь. Он корчился от жалости к себе и неописуемой боли, плакал и лишь под утро забывался дремотой. Опустошенной, сумрачной, совершенно безмолвной.
