Джозеф Хеллер - Вообрази себе картину
Ко времени, когда Аристотель попал в Амстердам, в городе работало более пятидесяти рафинадных заводов и Голландия уже выращивала свой собственный табак.
Но хватка голландцев постепенно слабела, и Саския умерла. В доме появилась, чтобы заботиться о младенце, Гертджи Диркс, в Англии разразилась гражданская война, в чем был повинен Карл I, попытавшийся арестовать членов палаты общин и отправивший свою королеву к ее дочери и зятю в Гаагу, а армию своих кавалеров — в Йорк, дабы сокрушить пуританский парламент. Голландский губернатор Нового Амстердама приказал вырезать индейцев-ваппингеров, искавших у голландцев защиты от нападений могавков.
Более пятнадцати сотен индейцев-ваппингеров отправились вслед за додо.
К 1645 году в доме Рембрандта, возможно, жила уже и Хендрикье, а сам Рембрандт писал «Раввина» и также «Святое Семейство с Ангелами», на котором Иисус представлен младенцем, Мария — матерью, а Иосиф — плотником.
Недружелюбная критика порицала его за то, что он наделяет своих Вирсавий и Данай телесами голландских поденщиц, как будто эти женщины из преданий нашего прошлого были всего лишь обыкновенными женщинами из преданий нашего прошлого.
Его Вирсавия, пожалуй, и впрямь грузновата. Хотя, с другой стороны, и Давидова была, надо полагать, не худышкой. Не говоря уж о Марии Иосифа.
Расплатиться за дом надлежало в 1646 году. Нельзя сказать, чтобы его торопили с выплатой.
Национальная экономика процветала. Он получил от принца Фридриха Генриха новые заказы на полотна, трактующие религиозные темы, — на «Рождество» и «Обрезание», причем цена удвоилась против прежней, после чего Фридрих Генрих помер.
Проживи Фридрих Генрих достаточно долго, чтобы успеть разглядеть эти картины, он, вероятно, заметил бы в работах Рембрандта решительный поворот к индивидуалистической манере, при которой воображение художника почти полностью поглощают освещение, цвет, краски и форма, а возвеличивание выбранных сюжетов его как бы и не касается.
Теперь Рембрандт работал так, как ему хотелось, и начал утрачивать популярность, уступая ее своим же соперничавшим с ним ученикам вроде Фердинанда Бола и Говерта Флинка, с которыми он был на ножах.
Что до Флинка, то он был поверхностным приспособленцем. Выбрав Рембрандта в учителя всего на один год, 1635-й, когда на Рембрандте помешался весь Амстердам, он быстро научился имитировать мастера, да так сноровисто, что многие его полотна принимались за написанные Рембрандтом, а возможно, и продавались как таковые, и, вероятно, не без ведома самого Рембрандта.
Говерт Флинк что ни год, то менял манеру и уже имитировал прозрачность отделки и тщательную проработку деталей, присущие кому-то еще, когда консервативные высшие слои амстердамского делового сообщества обуяла любовь к классицизму, и Флинк тут же стал одним из художников, возглавивших это течение и противопоставивших его работам Рембрандта, благо последний стал пользоваться у многих дурной славой.
Эйленбюрх был, помимо прочего, художественным агентом и Флинка тоже.
Если Рембрандт и использовал деньги, полученные напоследок от Фридриха Генриха, для выплаты долга за дом или погашения набежавших по займам процентов, мы ничего об этом не знаем. Нам вообще не известен ни единый случай, когда Рембрандт расставался со своими деньгами, если только его к этому не принуждали.
Одно из его провальных деловых решений состояло в том, чтобы скупить все свои офорты, какие только удастся, создав их нехватку и повысив продажную цену тех, которые он скупит.
Это рыночное предприятие принесло бы Рембрандту изрядное состояние, проживи он еще лет триста.
В 1648 году Нидерланды осенил мир, а между тем свара Гертджи с Рембрандтом дошла до последней точки, и Испания признала независимость Голландии в особом Мюнстерском мирном договоре, а православное крестьянство Европы погрязло в буйстве еврейских погромов, намереваясь изничтожить всех, кто не примет христианскую веру.
Несколько позже в том же 1648 году был заключен Вестфальский мир. Кончилась Тридцатилетняя война, и Польша получила возможность предаться эпическим погромам, продлившимся десять лет и принесшим смерть более чем сотне тысяч евреев.
В нынешней Польше их столько и не сыщешь.
Не существует ни единой картины Рембрандта, датированной 1649 годом, в котором Гертджи Диркс потребовала его к суду за нарушение обещания жениться.
Хендрикье дала на суде показания касательно истерических выходок Гертджи, направленных против истца, а в Англии революционное правительство, возглавляемое Оливером Кромвелем, отрубило Карлу голову.
В инвентарной ведомости имущества покойного короля числится конюшня на сто тридцать два жеребца и тридцать семь кровных кобыл, а также две картины Рембрандта.
Один из этих ранних шедевров Рембрандта, портрет его матери, был недавно признан исследовательским проектом «Рембрандт» написанным кем-то еще, но безусловно не Рембрандтом, что привело к соответствующему уменьшению стоимости королевских сокровищ, принадлежащих Елизавете II.
— И ведь советовали мне продать его, а я не продал, — каялся после падения правительства прежний министр финансов. — Теперь за него уже никогда таких денег не выручишь.
Сэр Иан признался, что однажды при взгляде на эту картину его охватило «несколько странное» чувство.
Теперь эта картина стоит не многие миллионы долларов, как всякий подлинный Рембрандт, а всего-навсего несколько сот тысяч, как всякая подтвержденная подделка Рембрандта.
Рассуждая логически, говорит кое-кто из торговцев картинами, она должна бы стоить куда больше подлинника, поскольку подлинных Рембрандтов существует больше, чем его подтвержденных подделок.
Мы знаем, что Кромвель сохранил Рембрандтов, избавившись от жеребцов и кровных кобыл, кроме того, он привел к повиновению Ирландию и вновь допустил в Англию евреев, которых за триста шестьдесят пять лет до него изгнал из страны король Эдуард I. Вновь допустить в страну евреев склонил Кромвеля ученый голландский сефард, писатель и печатник Менассе бен Израиль, чья «Надежда Израиля», написанная и первоначально опубликованная им на древнееврейском, произвела на Кромвеля столь глубокое впечатление, что он пригласил Менассе бен Израиля в Англию, для разговора. Один из отпечатков сделанного Рембрандтом в 1636 году офорта, изображающего Самуила Менассе бен Израиля, скончавшегося от болезни на обратном пути домой, можно в настоящее время увидеть в Британском музее.
В 1650 году, через два года после окончания Тридцатилетней войны, Голландия обладала самым большим в мире торговым флотом, а также мощным военным, вдвое превосходящим военные флоты Англии и Франции, вместе взятые. Еще через два года Голландия оказалась в блокаде.
14
Драка шла из-за денег.
Аристотель скучал.
Непосредственным поводом этой первой англо-голландской войны стал навигационный акт Кромвеля 1651 года, цель которого, вполне им достигнутая, состояла в том, чтобы запретить голландским судам заходить в порты Британии.
Законы такого рода часто приводят к войне.
В 432 году до Р. Х. Перикл провел закон, закрывший для мегарских судов порты афинской империи. В итоге разразилась война.
И война эта породила долгую череду событий, на протяжении которой Афины потерпели поражение; империя развалилась; Сократ и Асклепий предстали перед судом, были признаны виновными и казнены; Платон придумал свою философию и основал школу; Аристотель приехал в Афины в качестве ученика и удалился из них в качестве беженца, а впоследствии, в ходе еще одной войны, был написан в Амстердаме Рембрандтом размышляющим над бюстом Гомера, который был копией, и, как следствие всего сказанного, по завершении нескольких столетий опасных странствий перебрался в 1961 году — и уж это-то является фактом более чем достоверным — из галереи «Парк-Бернет», расположенной на углу Мэдисон авеню и Семьдесят седьмой стрит в городе, который теперь называется Нью-Йорком, в Музей искусств Метрополитен, что на углу Пятой авеню и Восемьдесят второй стрит, в аккурат перед тем как Джона Ф. Кеннеди застрелили в передышке между корейской и вьетнамской войнами и заменили его в качестве президента Соединенных Штатов на Линдона Б. Джонсона, который, наслушавшись советов внутреннего круга, состоявшего из образованных ослов, вышедших главным образом из Гарварда и прочих престижных университетов, наврал американскому народу и американскому Конгрессу и тайком и обманом втянул нацию в неприкрытую войну в Юго-Восточной Азии, которой нация выиграть не могла и не выиграла, причем упрямо придерживался этого пагубного курса, проявляя не меньше решимости, чем Перикл, ведший Афины по пагубному для них пути войны со Спартой.
— Мы воюем ради того, чтобы жить в мире, — заявил Линдон Джонсон, цитируя Аристотеля, который при этом смутился, и перефразируя Адольфа Гитлера.
