Гера Фотич - Собачья сага
Исходя из этого, Москвич вполне могли эвакуировать и сдать в металлолом. На основании чего Павел выносил резолюцию об отсутствии состава преступления в действиях неизвестных лиц, после чего направлял материал в прокуратуру на утверждение. Даже если прокуратура на первый раз не утверждала такое постановление, можно было продлить срок проверки, разослать формальные запросы и ждать ответы. После чего снова направить на утверждение. Кроме хозяина машины людей, заинтересованных в ее розыске, нет. А пока суть да дело, Москвич найдется где-нибудь брошенным. Скорее всего — убитым хорошо погулявшими в белые ночи молодыми людьми, решившими покатать своих девушек по Ленинграду. И Павел будет принимать благодарности потерпевшего, передавая ему груду искореженного металла. Быть может, заявитель даже за бутылкой сбегает. Будет представлять, как милиция в результате долгих и активных поисков обнаружила угонщика и преследовала его, выбиваясь из сил, дабы вернуть угнанную машину ему, простому гражданину, маленькому человечку, жителю огромной всесильной державы, провозгласившей заботу о гражданах первоосновой своего существования.
Вообразив, как все хорошо получится и вспомнив унылый вид пожилого заявителя, Павел решил, что надо будет все же объехать соседние территории и поискать машину в отстойниках. Но это будет после, когда выдадут бензин.
Выпуская мужчину в коридор, Павел обратил внимание на скопившуюся очередь. Люди прибывали, и четырехместная лавка была не в силах вместить весь народ.
Следующей зашла пожилая женщина. Ее заплаканный вид не давал повода сомневаться в приключившихся с ней неприятностях. В руке она держала черную кожаную сумку, повторяя:
— Ах, негодяи, чтоб им пусто было! Все денежки забрали вместе с кошельком. Ладно, хоть бы документы оставили. Нет же!
Она пояснила, что ехала в автобусе и, выйдя на остановке, обнаружила, что сумочка открыта.
— Пиши, сынок, — обратилась она к Павлу, пододвигаясь со стулом к письменному столу, — все, до единого рублика, паспорт, пенсионный, талончики на продукты. Проходимцы, даже карточку жителя Ленинграда украли. Говорят, она не восстанавливается!
— Все восстановят, уважаемая, и воров постараемся найти. В каком районе обнаружили пропажу?
— Да я же говорю, вышла у поликлиники за мостом. Зашла в гардероб, стала раздеваться. Глядь, а молния-то на сумке открыта. А я хорошо помню, что закрывала ее. Полезла вглубь, а там кошелька и нет с документами. Вот так, милок.
Павел уже прикинул, что поликлиника за мостом относится к другому отделению милиции. И с удовольствием представил, как будет писать сопроводительное письмо, направляя заявление по территориальности в другой конец города….
Следующей по очереди была девушка лет двадцати пяти в легком платье и высоких коричневых сапогах. Она обнимала себя руками, дрожа от холода. Всклокоченные волосы, размазанная по щекам помада и расплывшиеся под глазами тени не позволяли увидеть на лице признаков целомудрия. Она уже не плакала и была возмущена тем, что милиция не выехала на ее вызов по телефону, как показывали в кино, а предложила придти своим ходом и сообщить обо всем лично.
Зайдя в кабинет к Павлу и сев на стул, она разрыдалась. Звали ее Людмилой.
— Это бог меня наказывает, — твердила она сквозь слезы, — с мужем вчера поругалась и поехала, куда глаза глядят. Заехала на конечную остановку, а там парни-добряки пригласили к себе. Сказали, что комнату сдадут в рассрочку. Ну, я им денег дала, чтобы в магазин сбегали. Выпила с ними с горя, а потом началось. По женской части-то от меня не убудет, вот только вещи все мои забрали и колечко обручальное, да утром выгнали чуть свет…
Периодически она прерывала свою речь всхлипываниями и готовилась снова плакать, но Павел задавал ей очередной вопрос и она, казалось, отвлекалась, вспоминая произошедшее, как случившееся не с ней.
— На любой отвлеченный вопрос типа зачем пошла с неизвестными или зачем убежала из дому, она начинала натужно завывать, обзывая себя дурой и причитая о том, как бы ей вернуться к любимому и вымолить у него прощение.
Было в ее раскаянии нечто такое, что глубоко тронуло Павла. Захотелось помочь не на словах. Он понимал, что возбудить уголовное дело в отношении пригласивших ее мужчин вряд ли сможет. Если они окажутся опытными ворами, то скажут, что сама все потеряла, напившись, а теперь валит на них. Ищи тогда ветра в поле.
Но попытка не пытка, и Павел послал участкового и двух постовых с Людмилой искать адрес, где она всю ночь развлекалась.
В коридоре за дверью народу не оказалось — кто не дождался, а кого пригласили к себе участковые. Павел решил оформить документы по материалам, срок которых был уже на исходе: изнасилование продавщицы из комиссионки, кража немецкого фарфора из ресторана…
В этот момент дверь распахнулась и в комнату с громким хохотом вошел Горбатенко — начальник криминальной милиции района. Высоченный мужчина с косой саженью в плечах и командным голосом.
— Ха-ха, не успели предупредить! Сейчас посмотрим, чем вы здесь занимаетесь! Испугался? Показывай свои вещдоки! Что ты насобирал интересного.
Кабинет Павла, как и всех оперов, всегда был забит разнообразными предметами, изъятыми с мест преступления: топорами, ножами, сковородками и перепиленными замками. Всякой другой ерундой, которую следователи не желали брать к себе и оставляли под расписку на хранение у оперов. В случае необходимости приезжали и забирали.
Кроме этого, в результате проводимых мероприятий в кабинете оказывались вещи, изъятые у воров и грабителей, по которым те отказывались давать показания, или не помнили, где взяли. Это были магнитолы и фонари, кофеварки и картины. В общем, все то, что могло ранее находиться в пользовании порядочных граждан, а теперь пылилось в кабинете опера. Иногда попадались и более ценные вещи.
На данный момент в сейфе стояло старинное охотничье ружье и несколько патронов к нему, изъятые в результате обыска квартиры убийцы. В углу за дверью возвышалась стопка из четырех новеньких жигулевских покрышек, найденных на чердаке дома. Два дня засады толку не дали. Возможно, вор заметил пост и не пришел. Резину пришлось забрать, и теперь она хранилась у Павла, ожидая заявление от потерпевшего, у которого они были похищены.
Начальник, обведя взглядом весь хранящийся арсенал, приказал открыть сейф. Глаза его загорелись, как только свет выхватил из темноты резной приклад двустволки.
— Вот это да, — восторженно обрадовался он, — наверное, Зауэр! Такого у меня еще нет. Прошлый век!
Павел хладнокровно отнесся к восторгу начальника. Все вещи, хранящиеся в кабинете, были не его и поэтому какого-либо отношения к ним он не испытывал.
Начальник взял ружье в руки. Сдвинув фиксатор, переломил его пополам, посмотрел внутрь стволов.
— Откуда такое богатство? — произнес он завистливо.
— Убийца дома хранил, — доложил Павел безразлично, — изъяли вместе с другими вещами.
— Что, из этого ружья замочил? — разочарованно спросил полковник.
— Да нет, зарезал ножом. Нож на экспертизе.
Полковник повеселел. Подмигнув Павлу, он несколько раз взвел курок и нажал на спусковой крючок. Прозвучали резкие щелчки.
Преступника-то расколол? — грозно спросил он, насупив свои нависшие на глаза брови.
— Да он и не скрывался, — ответил Павел, — обычная бытовуха. Сам милицию вызвал и признался.
— Откуда ж у него ружье такое? — заинтересованно спросил полковник, — По делу-то проходит?
— Отдельный акт составлен, разрешения на него нет.
— Ну и хорошо, — обрадовался начальник, — составь акт об его уничтожении, я тебе подпишу.
— На основании чего? — недоуменно спросил Павел, огорошенный приказом начальника.
— Напиши, что бесхозное, гражданскому обороту не подлежит, — полковник подмигнул Павлу, — а я потом распишусь.
Он направился к выходу.
— Может расписку оставите, товарищ полковник, а то ведь мой начальник спросит, — жалобно залепетал Павел.
— Какую расписку, ты что, очумел? Полковнику не доверяешь? Приказы не выполняешь?
Павел от неожиданного наезда вытянулся по стойке смирно.
Выходя из кабинета и прикрывая за собой дверь, начальник едва слышно произнес:
— Получишь в этом месяце премию за хорошую работу, понял?
Павел расслышал, что тот сказал, но тут же с ужасом увидел, как из-за двери выглянула черная круглая башня жигулевских колес.
— А это откуда? — изумился полковник, возвращаясь.
В этот момент дверь открылась, и на пороге очутился старший оперуполномоченный Петров. Он мгновенно перехватил взгляд полковника и, увидев в руках того ружье, понял, в чем дело.
— Колеса рваные, товарищ полковник. Проходят по материалу. Пропороли сразу четыре колеса одному начинающему бизнесмену. Умышленное причинение вреда.
