Гера Греев - Стажер и Лада
Обзор книги Гера Греев - Стажер и Лада
Греев Гера
Стажер и Лада (приквел к «истинно арийский попаданец»)
Глава первая
Люди шли шумной, беспечной и бесконечной толпой по улице, зажатой между яркими пятнами домов.
Нет, улица, сама по себе, была очень даже широкая и благоустроенная …. но, сияющие громады по обе ее стороны казалось, сдавливали галдящий человеческий поток и нависали над ним.
Худой, среднего роста, человек, в длинном, сером, не то плаще, не то неподпоясанной рясе стоял, тяжело опираясь на длинный посох около яркой стеклянной стены, за которой нелепо застыли полуголые и безрукие женские куклы.
Он собственно не очень то и выделялся среди разномастных и разновозрастных побирушек, сидевших или лежавших около домов и без особого интереса и энтузиазма, взирающих на проходящую мимо праздную толпу.
Только двое молодых людей, расположившихся совсем близко, с некоторым удивлением посмотрели на него, пытаясь понять, откуда взялось это серое «чудо» на только что совершенно пустом пяточке у витрины и, видимо, не придя к единому мнению, дружно посмотрели на дымящиеся у них в руках палочки, дым которых они прерывисто втягивали в себя, и пьяно засмеялись.
Один из них, а точнее одна из них — девушка лет шестнадцати-восемнадцати в надорванных на коленях и заднице мужских штанах, монашеских сандалиях на босу ногу и в коротенькой полупрозрачной блузке, из-под которой по рукам, шее и животу ползли прихотливые извивы татуировки подошла к нему и что-то спросила.
Получив в ответ только измученную улыбку, схватила за руку и, подтащив до кошмы на которой она перед этим сидела, усадила его между собой и своим, чуть постарше ее дружком, всунув в руку толстую бутылку с яркой надписью.
…. Из-под разноцветных пятен и звуков «пляшущего» в голове после трудного перехода «отката» появлялись и пропадали вспышки света, лица, обрывки звуков и мыслей.
Странник не чувствовал вокруг какой либо угрозы, но что-то, пронизывающее темными волнами и приступами тошноты, мешало собраться и, полностью осознав себя, справиться с последствиями перехода.
Молоденькое не особенно чистое женское лицо в окружении серых пучков свалявшихся волос, торчавших в разные стороны как птичьи перья, вынырнуло из качающегося сумбура бреда и что-то сочувственно спросило.
Личико тут же исчезло смытое цепочкой разноцветных пятен, играющих в догоняшки но, неожиданно, по иссохшему горлу глоток за глотком прокатилась волна покалывающей свежести.
Тошнота уменьшилась, но тело, изломанное переходом и казалось не понимающее как ему выжить в этом бредовом мире, откликалось неприятно и с трудом.
Нудной, тянущей болью отзывались кости; наливался пульсирующей болью затылок; окружающее плыло перед глазами и вокруг каждого смазанного предмета расплывалось тусклое цветное гало.
В лихорадочном биение сердца, душа странника привычно металась в поиске опорных точек, пытаясь зачерпнуть силу и понимание мира.
Привычно металась …. не находя НИЧЕГО — не было струн сил; не было опорных точек на которых эти струны пересекаются….
Вместо привычной музыки пространства, бросающей душу запрашивающего вниз или поднимающую ее на потоках силы в небеса, перед истинным взором колыхалась только тусклая, плотная, однородная хлябь.
Это не было пустым пространством, искусственно лишенным потоков сил — оно было заполнено — да так, что душа задыхалась в этом мерном колыхании.
Это было плотное и самодостаточное НЕЧТО.
…. В нем не было опорных точек; не было неорганизованных потоков сил; не было струн, играя на которых, можно было развернуть эти потоки в нужную сторону и организованной в вихрь силой принести в мир действие….
….. тусклая, плотная, однородная хлябь…..
…… мерное колыхание бездонного болота….
…… тусклые вспышки света, смазанные лица в цветных ореолах…..
……. обрывки невнятных звуков и мыслей……..
Тонька, ты че с этим обдолбленным возишься!?
Чего, больной…? Человеку плохо….?!
Не, наверно говорю — обдолбленный…
Он из этих самых — «кришнаитов» — вон ряса, какая серая и с клюкой.
Они всегда, перед тем как помолиться своему Кришне в «раж» входят.
«Раскумарился» вчера дедок а сегодня не нашел чем поправиться. Вот его и ломает.
Ты ему дай пару раз «дряни» дернуть вот и оживет.
О!!!
Я же говорил, оживет. Дай еще, как прокхекается.
Толковую «дрянь» Сранька выращивает, прошибает так, что пятки потеют.
Деловой пацан — в комнате целая плантация под лампами и даже около «параши» кустик в горшке стоит — зайдешь к нему, к Сраньке то, в нос шибает так, что с непривычки закачаешься.
«Кустики» они того, любят, когда их мочой поливают, вот и каждый, кто к нему приходит сразу под «кустики» и отливает, не пропадать чтоб добру значится.
…….
И че это он на меня так уставился!!!!
Ах, не на меня….
…..
Ути пуси пуУси!!!
…….
И кто это к нам пришел!?
А это наши стражи порядка со спины подкрались…
……..
Кто совсем обкуренные сопляки!?
Мы!?
Да ни в одном глазу. И вообще не сопляки. Восемнадцать есть? Есть!
Не имеешь права запрещать!!!
…….
Документы!?
……
А не помню где потерял, может быть, в прошлый раз, у вас в участке и стащили…
……
Когда восемнадцать исполнилось!?
……
Ну, ты даешь!!! Ты бы еще у нашего дедка об этом спросил или Тоньку на девственность проверил………!!!!
Ой, какие мы нежные!!! Тонечка ему не понравилась!! Тонечка, что ж ты так служивых засмущала…. зачем же ты сразу так …. на проверку … на «раз-два» раком становиться…
Ути пуси пусиньки!!!
Какие мы нежные!!!
Ишь как сдернули.
Козлыы! …… Поззорные!!….
Даже в праздники он этих легашей прохода нет.
Двое полицейских с минуту постояли, мрачно разглядывая эту странную компанию. Высокомерные, нажратые морды; разгрузка с полицейскими прибамбасами; руки на подвесках шокеров — «коп» он и в Африке «коп».
Просмотрели какую-то информацию на наладонниках, предварительно просканировав каждого и, не прокомментировав увиденного, с видом самодостаточных хозяев жизни, пошли дальше по улице.
Молодой полицейский с лебелом «стажер» на рукаве рубашки возмущенно округлил глаза и, скривив губы, тихо процедил, обращаясь к своему старшему товарищу — «Вот мразь обкуренная! Особенно эта мокрощелка наглая!
Засунуть бы их в предвариловку, что бы гнили там до посинения….»
…. Ну и зачем они нам в участке нужны. Это что, ты их так наказать собрался!? Или в «перевоспитатели» потянуло!?
В участок их — камера чистенькая; двухразовое питание; по утрам «на что жалуетесь господа»; раз в день ТаблеточкА, что бы ни дай бог «ломка» не началась…. отоспятся; отожрутся; подлечатся ….. и, поновой, пойдут улицы жопой подметать.
Да я бы их ВСЕХ!!!!
…. Ух, какие мы грозные!!!
А трогать ты их не смей — Ни-Ни….. они в своем праве — дермо хлебать!! По закону гниют!
Напринимали законов! Дермократы хреновы!
…Ну и чем они тебе не понравились — хорошие детишки, просто слегка вонючие и немытые.
И «дрянь» курят нашу, честную, земную — по запаху узнаю родимую. Не какую-то там мерзость из-за бугра, из прОклятых миров. Тихо покурят, тихо проерзают жизнь жопой по тротуару и тихо, никому не мешая, подохнут….
А хочешь ДЕЛОМ заняться, приходи завтра к нам в клуб — кое-кто из серьезных людей хочет с тобой познакомиться. Я тебя кое-кому порекомендовал.
Да нет проблем, приду — давно уже остофигело на это блядство смотреть.
….. О!! Слова не мальчика но мужа…. Не пожалеешь! …. «Слово и Дело»
«Слово и Дело» камраде.
Вспышки звуков; рокочущий, крикливый диссонанс ярких цветных пятен ползущих мимо. Нет, это не цветы, это мысли толпы, текущие в сером мареве сил вместе и, в то же время, каждая по отдельности.
Чужак стоял, покачиваясь раздавленный этой кашей чувств, слов, звуков и не имеющий достаточно сил, что бы закрыться от такого растаптывающего душу потока.
Радость и горечь, вожделение и ненависть, тупая апатия опьянения и светлый всплеск служения. Перевитые мутными полотнищами, они как перегруженная трирема, зарываясь в души сидящих на их пути, скользили мимо.
Трирема, скользящая по волнам. Мир качается и кружится вокруг меня. Нет, это я качаюсь, медленно погружаясь в окружающий меня мир.
….
Из цветовых пятен выплывает круглая девичья мордашка и о чем-то спрашивает. Нет, это не девушка, это мальчишка в расстегнутом на груди жилете протягивает мне курительные палочки. Горький терпкий дым. Шипящая прохлада напитка, скатывающаяся по пищеводу. Любопытное безразличие толпы.
