Гера Фотич - Собачья сага
Заселяться в уголовный розыск отделения милиции Павел пришел вместе со щенком. Никто из оперативников не возражал. У каждого был отдельный кабинет для работы, и обустраивался он по усмотрению хозяина.
Собаку Паше подарил Панкевич Сергей, променявший руководство рабочими завода на заботу о наших братьях меньших в лесничестве Ленинградской области. В какой-то момент звери стали ему дороже демократических преобразований в стране, и он подался в глушь, где еще сохранялись потерянные в городе чистоплотность и патриархальность.
— Ты посмотри, какой красавец! — восхищался он, — Лапы, как у ротвейлера, голова бульдожья! Смотри, какой лоб. Это же монстр будет, а не собака. Если бы не мои русские борзые и пара курцхааров, ни за что бы не отдал щенка. Мне его подарил заезжий англичанин. Приезжал на охоту со своей сукой, а она ощенилась здесь. Вот и пришлось пристраивать потомство. Тебе алиментный достался, так что гордись! Кстати, порода так и называется — Гордон. Только не подумай, что это от телеведущего пошло…
Они громко засмеялись, и Павел с удовольствием взял щенка шотландского сеттера.
Ухаживал за ним как за потомственным англичанином, наследником принца Чарльза. Пес словно чувствовал, каких он кровей и всеми силами старался поддерживать этот статус.
С собакой Павел расставался, только следуя на совещание. Девочки из канцелярии, которым он частенько оставлял его, когда уезжал на мероприятия, прозвали щенка черныш. Но Павлу виделось в этом слове нечто дворовое, и он переиначил кличку на английский лад:
— Собаку зовут Блэк! — провозгласил он гордо, памятуя о королевских кровях пса.
В коллективе спорить никто не стал. Все сразу согласились, чувствуя в этом имени что-то импозантное.
Зная свою родословную, Блэк рос умницей. Понимал все с полуслова. Кто-то из недругов доложил начальству о том, что в отделе у оперов появился пес, но все неожиданные проверки руководства оказывались безуспешны. В конце концов, решили, что раз собака соблюдает такую конспиративность, значит, душа у нее оперская, и нечего тратить попусту время — может, когда пригодится.
Никто и догадаться не мог, что, стоило в коридоре раздаться незнакомым уверенным шагам, Блэк залезал в сейф к Павлу, где хранились кипы нераскрытых оперативных дел, передаваемых из поколения в поколение. Молча, сидел там, скрываясь среди опросов свидетелей, фотографий с мест преступлений, планов мероприятий и вылезал только, когда руководители разочарованно покидали отделение.
Количество нераскрытых дел увеличивалось с каждым днем, и скоро пес уже не умещался в ячейку металлического ящика, но это стало и не нужно. Он превратился в полноправного члена коллектива оперов. Нес службу наравне со всеми. Патрулировал улицы, лазил по подвалам, гоняя бомжей, и даже разыскивал потерявшихся детишек.
Однажды Павел ради шутки дал понюхать собаке чужую вещь и затем в другой комнате спрятал ее под подушку. Не прошло и минуты, как Блэк вернулся — спрятанное было у него в зубах. С тех пор его стали брать на обыски.
В тот же год Павел стал лучшим оперативником района, и ему выделили комнату в двухкомнатной коммунальной квартире недалеко от места службы. Новоселье справляли всем отделом. Друзья помогли переехать из общежития.
Соседка по квартире, старушка лет семидесяти, невысокая ростом, с круглым, словно луна, лицом, узнав, что жилец переедет с собакой, сразу возмутилась:
— Никаких собак мне не надо. Ни кошек у меня нет, ни зверьков каких. И собак не надо. Где это видано, чтобы в коммунальной квартире собак держать. Я их с детства боюсь. Пойду в жилконтору, в собес и скажу, чтобы выселили ее.
Но узнав, что Павел работает в милиции, да еще и обслуживает территорию, на которой она проживает, притормозила свой поход по административным органам. Ходила по квартире, недовольно поджав тонкие сморщенные губы, и только сопела носом, думая, чтобы ей предпринять.
— Он добрый, — уговаривал ее Павел, — это пес охотничий. Очень умный и чистоплотный. Вы даже не услышите, как он лает.
— Зачем это нужна такая собака, которая не лает, — продолжала возмущаться соседка, — а если воры какие к нам полезут, мне, что ли, лаять на них? На черта он такой сдался вообще. Корми его и пои зазря. Теперь шерсти не оберешься во всех местах. Только убирай за собакой волосы!
— Я куплю новый пылесос и буду сам убирать места общего пользования, — предложил Павел, — буду запирать его в своей комнате, чтобы он Вас не беспокоил.
— Так, а если кто с улицы ломиться будет, твой пес так и просидит запертый, пока меня грабить будут? — не унималась соседка.
Она запирала дверь в свою комнату на ключ даже когда находилась в квартире. Павел уже не знал, как ее успокоить. Напряженные разговоры о собаке возникали периодически, и он каждый день ждал, когда же к ним в квартиру нагрянет какая-нибудь комиссия. Павел знал, что по закону в коммунальной квартире можно держать собак, если на то есть согласие всех жильцов. Но все уладилось само собой, буквально через месяц…
Павел, как обычно, пришел с работы около девяти вечера и, взяв Блэка, пошел гулять. В темное время на улице прохожих становилось мало, а в парках их практически не бывало — есть, где разгуляться собакам. Но идти до парка Паше не хотелось, надо было успеть приготовить еду. Соседка ложилась рано и утром ворчала, что ей мешали спать. Поэтому прогулка ограничилась часом и проходила между домами на площадках с посадками кустарника и редких деревьев.
Вернувшись домой, он сварил щи. Поев сам и покормив собаку, лег спать в своей комнате, плотно закрыв дверь. Блэк растянулся у окна на матрасе, который Павел прихватил из общежития, выпросив у коменданта.
Неожиданно ночью во время сна он почувствовал, как Блэк своим мокрым носом тычется в руку. Подумав, что тот просится на кровать, отмахнулся от него:
— Иди на место!
Но пес, отойдя к своему матрасу, снова стал трогать руку Павла и тихонько поскуливать.
— Ну, что случилось? — спросил Павел недовольно.
Прерванный сон продолжал накрывать сознание мутной пеленой.
Вставать не хотелось. Он подумал, что у собаки что-то случилось с желудком и надо идти на улицу. Стал медленно одеваться. Но направиться к выходу из квартиры Блэк ему не дал. Уцепившись за штанину, стал тянуть в комнату соседки.
— Ты что? — оторопев спросонья, возмутился Павел, — Давно не слышал ее ругань?
Блэк внимательно смотрел Павлу в глаза и нетерпеливо перебирал лапами.
— Что случилось? — спросил он, наклоняясь к собаке.
Блэк, скуля, стал скрести лапой дверь соседки.
— Прекрати, — возмутился Павел, но в душу начало закрадываться беспокойство.
— Тихо! — пригрозил он Блэку и тот, перестав шуметь, замер.
Павел приблизил ухо к филенке двери и услышал тихое постанывание.
— Антонина Ивановна, — позвал он тихо, — Антонина Ивановна, вы меня слышите? Что-то случилось?
Ему показалось, что стоны за дверью усилились. Тогда он попытался открыть дверь. Она оказалась заперта изнутри. Посмотрел в замочную скважину — ключ был там. На помощь пришел милицейский опыт. Быстро сходив за газетой, он сунул ее под дверь, а затем, найдя шило, поддел бородку ключа и вытолкнул его внутрь комнаты. Тот упал на газету, которую Павел вытянул к себе.
Распахнув дверь, он увидел лежащую на полу около кровати соседку. На ней была белая длинная ночнушка в мелкий красный цветочек. Лежа на животе, держа руки под собой, словно собираясь ползти, она приподнимала голову, силясь что-то сказать.
Павел, присев на корточки, едва расслышал:
— Валидол… Тепло к ногам… Утюги!
Где-то он уже видел это или кто-то ему говорил — Павел вспомнить не мог, и не было времени. В руке соседки он увидел закрытую коробку с таблетками.
Она уронила голову и, захрипев, потеряла сознание.
Павел обхватил ее грузное тело и, выбиваясь из сил, заволок его на кровать. Положил лицом вверх. Достал из коробочки таблетку и сунул ей под язык. Лицо и руки соседки стали белыми с синюшным оттенком. Затем он приподнял валиком ноги, чтобы они оказались выше головы, и побежал в кладовку. Там на полке стояли два старых электрических утюга. В начале переезда Павел не мог понять, зачем они стоят здесь. Теперь стало ясно. Он включил их в розетку и, как только они раскалились, выключил. Прихватив с кухни два полотенца, по дороге сложил их прямоугольниками и приложил к бабкиным ступням, а затем прислонил утюги. Сел рядом, придерживая их за ручки, чтобы не свалились.
— Надо бы вызвать скорую, — подумал он и посмотрел в коридор, где на полочке красовался большой серый телефон. Только теперь он заметил Блэка. Тот лежал на пороге бабкиной комнаты, положив голову на передние лапы, поджав под себя задние. Его карие глаза из-под нависших бровей продолжали извиняться за прерванный сон.
