София Ларич - Анталия от 300 у.е., или Все включено
Переведя взгляд на большие круглые часы, висящие под портретом Ататюрка, я спрашиваю:
– Слушай, а где Бебек? Сейчас автобус уже придет.
– А вот он, – усмехается Ильхам, кивая на распахнувшуюся дверь из стеклянных квадратиков, из-за которой появляется Бебек. Он в свежей форме, с мокрыми волосами и розовым, только что выбритым лицом.
– А, прихорашивался. Слышишь, красавчик, тебя барышня твоя искала, – говорю я, оглядывая Бебека.
– Какая?
– Ленусик. Пришла в ложман, одинокая, не знала, в какую дверь стучаться.
Он надувает щеки и шумно выдыхает:
– Бабы достали. А ты чего ей сказала?
– Больше не приходить в ложман, а то у тебя будут проблемы. Правильно?
В этот момент перед отелем останавливается большой белый автобус с логотипом «Арейона», и мы спускаемся к нему, попрощавшись с Айше, смена которой закончится через несколько минут.
– Слушайте, а где собрание-то будет? – спрашиваю я, устраиваясь во втором ряду.
– В «Акваленде», – отвечает Ильхам, усаживаясь рядом со мной. – А потом останемся на дискотеку, – с усмешкой добавляет он.
– Ага, и красиво в форме попляшем! Танцевальный ансамбль туристической компании «Арейон»!
Сначала мы заезжаем в Кириш. Там гиды уже ждут автобус у отеля «Шекер». Они шумно заходят, не переставая обсуждать одного из своих туристов, и садятся на передних сиденьях.
После Кемера автобус на сорок восемь мест заполнен наполовину. Я слышу, как кто-то спрашивает у водителя, можно ли закурить, и скоро салон наполняется голубоватым дымом, стремящимся к приоткрытым в крыше автобуса люкам.
В последний раз мы собирались вместе в самом начале сезона – нас возили в ателье на снятие мерок для формы. Тогда еще было неизвестно, кому какой отель достанется, и это неведение сплачивало нас. Мы были той самой лояльной командой, какой всегда хочет видеть нас Айдын. Сейчас же в автобусе очень хорошо ощущается настороженность. Гиды устроились группками по интересам. Сразу видно первогодков, студентов из Самары, к которым подсел и наш Бебек, – они явно побаиваются предстоящего собрания и именно поэтому постарались привести свою форму и внешний вид в идеальный порядок. Девчонки, живущие в Анталии замужем за турками, вполголоса обсуждают домашние дела, их заботит не собрание, а счета за электричество, детские сады, мужья, цены на баранину и бензин. Их русская речь насыщена турецкими словами, даже и ругаются они по-турецки. Недоучившиеся студенты турецких вузов, преимущественно азербайджанцы, которые знают Турцию и турок гораздо лучше других гидов, обсуждают футбол и меряются мобильными телефонами – чей меньше и тоньше. Время от времени они громко хохочут от скабрезных шуточек.
В «Акваленде» мы сначала сливаемся с гидами из Алании, приехавшими раньше нас, а после приветствий рассаживаемся за столиками под огромным желтым шатром, чтобы посплетничать и поговорить о наболевшем в ожидании хозяина «Арейона» и его свиты из офиса. Самые подобострастные сразу усаживаются перед сценой на передний ряд из белых пластиковых стульев и достают блокноты с ручками, чем вызывают презрительные усмешки всех остальных.
Скоро появляются менеджеры из местного офиса и хозяин, за спиной которого маячит его любовница из московского офиса. Айдын одет в новехонькую форменную майку, туго обтягивающую его изрядный живот.
Он бросает бумаги на стол и становится лицом к нам и спиной к менеджерам, широко расставив ноги и сцепив на груди руки.
– Добрый вечер! – говорит он на русском с заметным акцентом и оглядывает нас цепким взглядом. – Мы сегодня собрались обсуждать наши проблемы. К сожалению, их много. Я недоволен.
– Я тоже, – тихо бормочет рядом со мной Осман, гид из Кемера, которого только в этом сезоне уже увольняли три раза. В ряды «Арейона» он всякий раз возвращается с помощью обещаний и специфических услуг, оказываемых менеджерам. Многие подозревают, что Осман, кроме того, делится с менеджерами левыми комиссионными. Да, умение делиться вовремя и с нужными людьми не менее ценно, чем умение зарабатывать. Про Османа – ветерана, отработавшего восемь сезонов, свидетеля тех времен, когда русские туристы, дорвавшись, скупали кожу и золото целыми магазинами, – ходит много баек. Например, говорят, что он, поработавший и уволенный уже не из одной туристической компании, в очередное свое увольнение ходил по отелям в униформе-солянке – майка одного оператора, шорты другого, сумка третьего – и продавал туристам экскурсии, выдавая билеты из припрятанных в свое время билетных книжек. Индивидуальный предприниматель Осман.
– Сейчас каждый встанет, представится, скажет, в каком отеле он работает и какие там проблемы, – продолжает Айдын. Его любовница протягивает ему большую тетрадь. Раскрыв тетрадь, он указывает ладонью на кого-то, сидящего в первом ряду. – Пожалуйста, вы!
Перед ним поднимается толстая Люба из Анталии. Она оттягивает прилипшую к спине рубашку и заискивающе частит:
– Меня зовут Люба, я работаю в отеле «Се ра». У меня все хорошо.
Дальше большинство гидов следуют примеру Любы и рапортуют об отсутствии проблем. Некоторые из них боятся навлечь гнев Айдына, другие, более опытные, знают, что говорить о проблемах бессмысленно – до их решения дело не доходит никогда, исчезают они, только рассосавшись сами собой.
Очередь доходит до гидов, работающих в дешевых и по-настоящему плохих отелях Алании. Поднимается Самир – резкий, заносчивый и часто даже агрессивный двадцатилетний студент из Ингушетии.
– Я Самир. Сейчас все перечислю. Отель «Сидера»: туристов «Арейона» всегда селят в плохие номера, хорошие отдают немцам. Еда дрянь, делают салаты из вчерашних объедков, фрукты или гнилые, или зеленые, – чеканит Самир по-турецки. – Анимации считай что нет. Работают только для немцев. Вино постоянно разбавляют.
– Как это разбавляют? – прищуривается Айдын.
– Вино можно разбавлять! Красное вишневым напитком, а белое… – вдруг доносится голос вечно пьяного Кемала, бывшего менеджера «Сидеры», а ныне регионального менеджера «Арейона».
Мы хохочем, а коллеги одергивают Кемала, торопливо втолковывая ему, что сейчас он должен выступать на стороне «Арейона», а не отеля.
– Так, понятно. А вы знаете, что на вас жалуются туристы? – говорит Айдын, буровя Самира свирепым взглядом.
– Знаю, мне они тоже на меня жалуются.
Айдын подходит к менеджерам и, наклонившись, тихо и зло шепчет что-то Метину. Тот кивает послушно и устало.
– Я советую поискать вам новую работу, – говорит Айдын Самиру. – Дальше. Следующий.
– Меня зовут Тамара. Я работаю в «Голден Бич», – я поворачиваюсь влево, – вместе с Ильхамом и Алексеем. На отель наши туристы не жалуются. Но иногда выясняется, что московские агентства обещают им то, чего в отеле нет и быть не может: вид на море, бесплатную няню…
– Какие агентства?
– Чаще всего «Горячие туры».
– Разберемся. А по поводу вас мне говорили, что вы неприветливая, мало улыбаетесь. И у вас серьга в носу. Снимите.
Я сажусь, передавая эстафету следующему гиду.
Собрание заканчивается горячей речью Айдына. Он обвиняет нас в плохом обслуживании его клиентов, разъясняет, что на место каждого из нас можно найти не меньше трех желающих всего за час, упрекает в том, что мы убиваем его ребенка, то есть «Арейон», так как печемся только о продаже экскурсий и забываем о других своих обязанностях, хотя получаем зарплату – триста долларов! Никто не перебивает его и не говорит, что в этом сезоне зарплату гидам урезали до ста пятидесяти. Менеджеры задумчиво смотрят вдаль, гиды разглядывают свои руки и колени. Наконец Айдын смахивает со лба крупные капли пота и прощается, пообещав приехать через месяц.
После его ухода из взгляда менеджеров исчезает задумчивость, гиды встают, потягиваясь, и, отойдя к бару, подальше от начальства, начинают обсуждать собрание.
Я тоже направляюсь к бару, но тут меня окликает Метин.
– Тамара, как дела? – отрывисто спрашивает он, отводя меня в сторону.
– Все в порядке. Как вы?
– Нормально. Послушай, Тамара, что ты думаешь насчет Египта в этом году?
– А разве Айдын-бей одобрит мою кандидатуру?
– В общем, подумай. Лететь нужно в сентябре. И не забудь вытащить серьгу.
Я трогаю указательным пальцем крохотную капельку металла на крыле носа.
– Хорошо. Метин, мне скоро визу менять надо – восьмого числа заканчивается.
– Позвони мне завтра. После обеда. – Он кладет ладонь мне на плечо и крепко сжимает его. – И подумай, ладно?
Еще раз пообещав Метину подумать, я подхожу к Ильхаму, стоящему у бара с двумя стаканами джин-тоника.
– Что тебе сказал Метин? – спрашивает он, протягивая мне мокрый и холодный стакан.
Я не хочу говорить Ильхаму про Египет, чтобы не огорчать его. Потому что он не знает английского, его не зовут туда на зимний сезон. Хотя его опыт в туризме, в «Арейоне», несравним с моим.
