Захар Прилепин - Дорога в декабре
«Суд, Саша, — сказал себе. — Саша, суд».
Отдышался немного, глядя в асфальт.
«Кажется, я захмелел еще больше. С двух-то рюмок… Какой-то здесь воздух… обширный. Не вместить никак…»
Саша стоял, не двигаясь, и сам себе казался столбом. Он так и проговорил мысленно: «Я соляной столб». Почему именно соляной — сам не знал.
Казалось, что ноги его не чувствовали влаги, руки — холода.
Судья был в той же куртке, в тех же ботинках. Напряженный и строгий — показалось Саше.
Саша постоял с полминуты и пошел следом, глядя на качающуюся седую шевелюру.
«Можно уже сейчас», — сказал себе.
«Нет, люди идут, много».
«Не тяни».
«Я не тяну. Я иду. Я готов».
Руки в карманы, Саша топал себе.
Хотелось закурить, но он заставил себя не делать этого. Отвлечет.
Чувствовал себя так, будто из него извлекли все органы, отварили и снова вложили — переваренные и мелко подрагивающие.
Мозг расползался по черепу. Но глаза все равно были ледяными и побелевшими. Будто истончившиеся пальцы — тоже ледяными, но крепкими, упрямыми и недрожащими.
«Суд судом, век веком», — повторял Саша про себя, чтобы ни о чем, ни о чем не думать, только смотреть в затылок.
«Суд судом, век веком, суд судом, век веком…» — от частого повторения смысл этих слов терялся, путался, они сливались воедино — «судсудом, веквеком, судсудом, веквеком», — получалось так, словно сзываешь какую-то птицу поклевать — гусей с тонкими шеями: судсудом, судсудом, судсудом…
«Вот сейчас. Сейчас же, я сказал», — велел себе, словно суровую нитку разорвал.
Набирая ход, Саша пальцем снял с предохранителя пистолет, лежащий в кармане.
Уже подбегая, метрах в пятнадцати от человека, что спустя мгновение должен был умереть, Саша чуть-чуть приостановился: навстречу ему, а вернее навстречу судье, тоже кто-то бежал.
«Какого черта?» — выругался Саша, взбешенный, не зная, что делать.
Бежавший стремительно извлек из большого пакета железный предмет — автомат ППШ. В течение пяти громыхающих секунд судья, не успевший ничего сделать, кривясь, падая и подрагивая телом на асфальте, принимал в тело куски свинца. В него стреляли с расстояния в два метра.
Потом, приставив ко лбу лежащего ствол, дали еще одну очередь.
Саша машинально присел — и все смотрел на лежащего судью, на его грязные брюки и тяжелые ботинки. Сначала ноги шевелились, а потом перестали. Автомат упал возле трупа на асфальт. Человек, чьего лица Саша почему-то так и не увидел, развернулся и легко побежал в противоположную сторону, вскоре куда-то свернув.
— Бляха-муха… — сказал Саша негромко.
Он встал и, не веря глазам, подошел к телу судьи. Седые волосы слиплись — теперь, когда судья лежал, волос стало еще больше. Обильно кровоточило, текло из-под куртки.
Саша присел, зачем-то пытаясь заглянуть судье в лицо, подобрал с брусчатки гильзу, покатал в пальцах, положил в карман.
«Сейчас ведь приедут, а ты тут с пистолетом сидишь», — сказал себе.
Поднял ошарашенные глаза. На него смотрели прохожие — и никто не решался подойти. Саша поднялся и быстро пошел, не оглядываясь.
Через несколько минут почувствовал, что ломит затылок. За ним явно кто-то шел.
«Надо бы ствол выкинуть».
«Нельзя, заметят».
«Если это полиция — должны были уже остановить».
«Может, побежать?»
Саша напряг мышцы, чтобы сделать рывок, — и в ту же минуту услышал звук сирены — мимо пролетело полицейское авто.
«Если бы я побежал, они остановились бы. Повезло? Мне повезло? Второй раз уже?»
«Иди себе, повезло ему…»
Саша повернул наугад. Прибавил шагу.
Он чувствовал, чувствовал взгляд. Никогда Саша не отличался интуицией, а сейчас знал наверняка.
На очередном повороте скосил глаза — и сразу того, кто шел вслед, угадал. Обычный мужчина, парень даже. Не полицейский, явно. Суетливый, сутулый. Кудряшки из-под капюшона — волосы по плечи. И нос длинный. Глаза близоруко щурит. Типаж… Кого тебе надо, уебок?
Саша топал еще минут семь, все ожидал парка — в парке этого урода можно подождать и спросить, что он потерял. Но парки все остались где-то в стороне.
Саше было спокойно, и даже с пистолетом расставаться не хотелось.
Он свернул на территорию новостройки, нырнул в проем щитового забора. Прыгая с кирпича на кирпич — земля была грязной, влажной, — смотрел на окна здания, достроенного только до третьего этажа. Рабочих там не было.
Вбежал в здание и притаился у окна.
«Минуту подожду».
Не в гостиницу же было идти — с таким хвостом. Может, в гостинице вообще уже не стоит появляться.
«Сейчас разберемся», — подумал Саша.
Знал, что шедший следом сейчас появится.
Появился. Он неловко протиснулся между щитами — явно с недоразвитой мускулатурой, весь какой-то плохо склеенный, с тонкими ногами. Огляделся, тяжело дыша.
«Иди сюда, живчик», — Саша прижался спиной к стене и медленно опустился на корточки.
Заскрипели шаги.
«На цыпочках, что ли, идет, — усмехнулся Саша. — Медленно поднимая длинные ноги… Следопыт, бля».
Он повернул голову, увидел ботинок, мягко ступивший на бетонный пол дома… Второй ботинок…
— Заходи, друг. И поднимайся на второй этаж, — сказал Саша тихо и, поняв, что ему не вняли, громко прибавил: — Быстро! Быстро!
— Ты кто такой? — спросил Саша наверху.
— А ты?
Саша легкой и сильной ногой ударил нового знакомца по коленке и сразу же кулаком в лоб. Именно в лоб: так и метился нарочно.
Парень упал на зад и, двигая тонкими ногами, отъехал на заднице в угол.
Саша поднял с пола большой и тяжелый обломок кирпича:
— Если будешь плохо разговаривать, я кину в тебя кирпичом. — Стоял, раскачивая кирпич в руке. — Ты кто? — повторил Саша.
— Человек.
— Лови, человек.
Саша бросил обломок, метя чуть выше головы. Ударившись о стену, кирпич упал на спину сидящему — тот закрыл голову руками. Потом зашевелился, повел плечами, и кирпич свалился рядом.
Саша даже не тронулся поднять его.
Сидящий посмотрел на Сашу, потом скосился на кирпич.
— Ага, подними, — предложил Саша.
Кирпич никто не тронул, конечно.
— Удобно сидеть?
В ответ прозвучало что-то неразборчивое.
— А?! — переспросил Саша громко, как глуховатый.
— Мне удобно, — повторили спешно, скороговоркой — оттого прозвучало как «мудон».
— Кто «мудон»? — поинтересовался Саша, хотя всё понял.
— Мне удобно, я сказал.
— А я думал, ты представился: Мудон. А ты, значит, не Мудон. Да? А что, хорошее имя. Давай ты все-таки будешь Мудоном.
