Дмитрий Правдин - Записки из арабской тюрьмы
Вся еда раскладывалась в пластиковые коробочки. К передаче принимались яйца без скорлупы, бананы без кожуры, арбузы и дыни без корок, только в виде мякоти, порезанной на мелкие кусочки.
Существовал целый штат посыльных из числа зэков, разносивших кофе по камерам, по дороге часть пищи тырили. Если уличали, били нещадно и лишали права на амнистию. Но все равно кражи продолжались, так как не каждому из дома передавали еду, а кушать хочется каждый день.
Потом я сам отказался есть домашнюю пищу со своими благодетелями, так как было неудобно постоянно «садиться на хвоста». Мне не передавали кофе с воли, а жрать на халяву я не привык. Поэтому перешел на тюремную пишу, пожалел, конечно, но гордость не позволила изменить решение.
Правда, после Рамадана мой авторитет значительно вырос, и уже многие считали за честь поделиться со мной пищей, но не буду забегать вперед.
И так меня пригласили на ужин, это был первый прием пищи в тюрьме. Восемь человек поставили бадью с вермишелью на пол, разломали багеты и вопросительно посмотрели на меня. Я сомневался. Поняв мое настроение, один из бандюгов — хозяин сегодняшней корзины, извлек из своих загашников пластиковые тарелку и вилку. Объяснили, что есть и пить левой рукой нельзя, она грязная, ею задницу моют. Если будешь есть левой рукой или дашь что-нибудь ею арабу, могут расценить как оскорбление.
Наложили с горой картофель фри, кусок куриного мяса и острый перец, сваренный в оливковом масле. Угостили большой грушей. Груша-арабика — гигантский плод грушевидной формы, бугрист, но очень сочен и сладок.
Отдав мне тарелку, полуголые люди обступили кастрюлю на полу и принялись метать макароны в рот. Работая вилками, словно вилами, напоминая людей, мечущих сено в стог.
Молодому бандиту не хватило места в круге, он стал сзади и почти на ощупь насаживал спагетти на прибор. В какой-то момент его рука дрогнула и часть макарон соскользнула на обнаженную спину татуированного уголовника, сидевшего ближе к кастрюле. Шлеп! Пучок ужина прилип к выколотому на коже осьминогу, «авторитет», словно ошпаренный, подпрыгнул и начал осыпать неудачника проклятиями. Я, грешным делом, подумал, что парня сейчас побьют, но нет — разрешилось.
Покончив с ужином, стал искать глазами, где бы помыть тарелку, но Тамил перехватил меня:
— Хали! Оставь!
— Да ладно, — пытался возразить я, — сам ел, сам и помою.
— Нет, ты мыть не будешь! Дай ему, он помоет! — кивнул пахан в сторону какого-то человека, стоящего неподалеку.
Человек — хлипкий субъект лет 30, с костистой спиной, впалой грудью и затравленными глазами собрал всю посуду авторитетов и пошел мыть.
— Кофе хочешь? — протянул Тамил-Тони пластиковый стакан.
— Хочу, — сказал я и выпил в два глотка стакан теплого, сладкого напитка.
Араб удивленно посмотрел и заметил:
— В Тунисе так кофе не пьют!
— Почему?
— Мы пьем кофе с друзьями. — Он взял другой стакан, отпил малюсенький глоточек и передал мне. Я повторил и передал стоящему рядом уголовнику.
— Хорошо! — похвалил Тони. — Теперь ты знаешь, как правильно пить кофе!
Употребление кофе или, как говорят арабы, «кава» — целый ритуал, и пьют его не для того, чтобы утолить жажду. Его наливают в маленькие, миллилитров на 150, стаканчики, добавляют молоко, сахар и пьют маленькими глоточками, смакуя каждую каплю драгоценной жидкости, передавая по кругу. Пить каву одному считается дурным тоном. Приготовив напиток, араб обязательно предложит рядом находящимся пригубить и оценить качество.
В камере нет кипятильника и чайника, но есть «фитиль». Так называют самодельный масляный обогреватель. Изготавливается он из пустого металлического тюбика. Противогрибковые мази, прописываемые тюремным доктором многочисленным страдальцам, закатаны в алюминиевые тубы. Израсходовав лекарство, оболочка не выбрасывается, а идет на изготовления «фитиля».
Пустой алюминиевый тюбик выравнивают, отмывают от остатков мази, оборачивают им бумажный носовой платок и опускают в пластиковую коробочку с оливковым маслом. Принцип работы как у керосиновой лампы. Оливковое масло — «зит», хорошо поддерживает горение, но при этом выделяет много копоти. Все просто и незатейливо.
Воду греют… в бумажных пакетиках из-под сока или молока. Литровый пакет тщательно отмывают снаружи при помощи мыла, наклеивают фольгу, извлеченную из сигаретных пачек, наливают воду и ставят на огонь. Честно говоря, увидев первый раз сие действо, я думал, что коробка сгорит, но не тут-то было. За 30–40 минут вода нагревается до температуры 70–80 градусов. До кипения не доводят, так как используется минеральная вода без газов, покупаемая в 1,5-литровых бутылках. Если есть молоко, то нагревают молоко.
Почему не горит коробка? Ну, наверно, потому, что обклеена фольгой, да и пламя «фитиля» маленькое, больше коптит, чем горит. Но тару используют по два-три раза.
В качестве кавы используют растворимый «Нескафе», его вместе с минералкой и сахаром-рафинадом покупают в тюремном магазине. Стандартного пакетика в два грамма хватает на одну порцию.
Пакетик кофе и четыре кусочка сахара заливают горячей водой или горячим молоком, тщательно перемешивают и цедят с друзьями в течение часа. Кофе пьют очень сладкий.
Но «фитиль» есть только у тюремной элиты, у остальных же — небритиков, все по-другому. Каву они любят, но «фитиля» и минералки у них нет. Поэтому разводят сухой «Нескафе» небольшим количеством водопроводной воды, долго мешают палочкой, пока не образуется студенистая масса коричневого цвета. После доливают воды и добавляют сахар. Процесс занимает минут 20–30.
Сидит такой небритик и яростно шурует палкой в кружке — растворяет в холодной воде каву. Упорство и труд — все перетрут. Вот, оказывается, и в холодной воде при желании возможно кофе растворить.
«Фитиль» запрещен, при его обнаружении владельцу полагается до пяти суток карцера. Но администрация закрывает глаза на использование «фитилей» капранами и разного рода тузами.
В камере своя иерархия. На верхушке пирамиды стоит пахан-капран со своими подручными. Как правило, это жители одного населенного пункта, но так как тюрьма относится к юрисдикции округа Сусс, то верховодят уроженцы этого города. Выходцы из деревень и мелких городков им подчиняются.
В самом Суссе существует множество кварталов, и если в камере много суссцев, то сплочение рядов идет вокруг своих земляков поквартально. Многие знакомы еще по воле. При назначении капраном Тони-Тамила, уроженца портового квартала Сусса, тот стал поддерживать своих портовых, которые и держат власть. Портовых здесь человек 10.
