Ханна Маккоуч - Под соусом
— Привет, Лейла! Это Том.
— Привет, Том.
— Очень приятно, Лейла, — отвечает Том. — Шампанского?
Он встает и любезным жестом приглашает меня присоединиться к их празднику любви.
— Спасибо, — благодарю я. Влюбленная парочка, шампанское — только этого мне и не хватало.
— Никто не звонил? — бросаю небрежно, чтобы не выдать, как важен для меня этот звонок.
Джейми, сочувственно улыбаясь, качает головой.
— К сожалению, нет, дружок. Ну же, садись к нам, расскажи, что происходит.
Тот случай с кровотечением сослужил мне добрую службу: теперь мы с Джейми ладим. Правда, видимся редко, что, как я теперь догадываюсь, связано с Томом.
— Ничего не происходит.
— И все-таки я заметила, что кое-кто не ночевал дома в воскресенье.
Я пытаюсь закрыть тему:
— М-да?
— Да.
— Новый парень? — интересуется Том.
— Можно сказать, — бормочу я.
— Влюбился в нее по уши, — поясняет Джейми. — Пел по автоответчику: «Я верю в чудеса» и все такое.
Она многозначительно смотрит на Тома: видал, какие бывают ребята?
— Впечатляет, — поддакивает Том. Непонятно, шутит или нет. — Он звонил?
— Нет, — отвечаю я.
— Позвонит, — убежденно обещает Джейми. — Он от тебя без ума, да разве и может быть иначе!
Что с ней сегодня? У меня внутри все оборвалось, когда я узнала, что Фрэнк не звонил. Я чувствую, как теряю всякую связь с реальностью, проваливаясь в дыру психоза. Больше всего хочется закрыться у себя и проплакать всю ночь, но меня почему-то прорывает, и я описываю в подробностях каждую мелочь, каждую фразу и слово между мной и Фрэнком. Мои слушатели вежливо смеются — у меня определенно крыша поехала, но в небольших дозах и чокнутые забавны.
— Потерпи, пусть пройдет какое-то время, — наставляет меня Том, словно старинный друг.
— Попробую, — соглашаюсь я. — Но это нелегко.
— И поспокойнее с ним, — добавляет Джейми.
— Хороший совет, — подтверждает Том.
— Вы оба так и делаете? — спрашиваю я, умирая от желания узнать их историю.
— А то! — Том обнимает Джейми.
Откуда это внезапное желание надраться в стельку? Нет уж, ограничусь сигаретой. У меня вдруг открываются глаза, и я вижу, что моя чопорная, благопристойная до занудства Джейми чувствует себя гораздо увереннее и уютнее с этим невероятно симпатичным и, похоже, надежным Томом, чем я — с Фрэнком. Я нервная, дерганая неудачница. Джейми подбрасывает пальцами ног свои «лодочки» и пьет шампанское, а я как угорелая лечу в ванную — кишечник опять взбунтовался.
— Ты такая симпатичная девушка, не круглый же он дурак, чтобы дать тебе уйти, — говорит Том, когда я возвращаюсь.
Ой, ради бога! Какая угодно, только не симпатичная.
— В мои планы не входит, чтобы он меня бросил, — отвечаю я. — Если кто-то кого-то и бросит, то это я брошу его.
Том пожимает плечами.
— И что значит этот жест? — паникую я.
— Тебе не кажется, что ты немножечко спешишь?
— Том, милый, ты просто не понимаешь женскую душу, — говорит Джейми.
— Так просвети меня. Пожалуйста!
— Женщина обычно больше вкладывает в отношения, чувствует острее. Верно я говорю, Лей?
— Абсолютно.
Звонит телефон.
— Телефон! — вскрикиваю я.
— Спокойствие! — смеется Том.
Джейми разделяет мое волнение:
— Пусть прозвонит три раза.
После третьего звонка я беру трубку. Щелчок — сорвалось. Не выпуская телефон из рук, я говорю:
— Наверно, ошиблись номером.
— О, дружок, как жалко.
— Выпей еще шампанского, — услужливо предлагает Том.
Я спрашиваю:
— У тебя есть друзья?
— Полно, — Том наливает мне еще бокал.
— Это хорошо. Кстати, что празднуем?
Глаза обоих сияют, они глядят друг на друга, смущенные и счастливые.
— Нашу помолвку! — выдыхает наконец Джейми. Крепко поцеловав Тома в губы, она выбрасывает вперед тонкую ухоженную руку и вертит у меня перед носом огромным ослепительно сверкающим бриллиантом.
— Помолвку? Сколько же вы вместе?!
От моего вопля Джейми и Том разом подскакивают.
— Извините. — Я быстро справляюсь с собой. — Просто это так… неожиданно. И так здорово!
Сию же секунду иду топиться в Гудзоне.
— Сколько мы вместе? Месяца три? — прикидывает Том.
— Три месяца, — повторяю я в трансе.
— От судьбы не уйдешь, — поет Джейми.
— Да уж, — отзываюсь я. Надеюсь, это не прозвучало как «зелен виноград».
Шампанское кончилось; я пытаюсь уговорить Тома с Джейми распить со мной «Курвуазье», но они отказываются и, махнув мне на прощание, закрываются в ее спальне. А я остаюсь на диване, в одиночестве и безысходности, вцепившись в горлышко бутылки. Бокал? К дьяволу бокал! Я вытаскиваю пробку, запрокидываю голову и лью в себя жгучую жидкость. «Пусть будет горячо», — говаривал дедушка Митчнер, и мне становится горячо. Мне становится горячо снова и снова, а потом мне становится грустно. Я устала, я хочу умереть. Но я иду в ванную и чищу зубы. И перед смертью нужно выглядеть прилично.
Мне так жаль себя, что, забравшись в постель, я зажмуриваюсь и беззвучно лью слезы. Уголки рта ползут вниз в страдальческой гримасе. А тут еще это воркование за стеной, негромкий смех, музыка.
Ну почему ты не позвонил, Фрэнк? Почему?
Самоистязание только началось, как вдруг снова звонит телефон. Оборвав скулеж, я подскакиваю с матраса и рывком открываю дверь. После четырех звонков включается автоответчик. Настенные часы показывают полпервого.
— Привет, Лейла, это Фрэнк. — У него усталый голос. — Извини, что так поздно, — только что закончил запись. Мы заперлись в студии, и я никак не мог позвонить. Думал поговорить с тобой, но, похоже, тебя нет дома. Попробую завтра.
Меня нет дома? Где же мне быть? Шастаю со своими шикарными друзьями по светским тусовкам? Черта с два. На меня накатывает волна облегчения — жаркая, тропическая. Он не врет! Он и вправду работал! Конечно, он только что закончил запись, и понятно, что у него не было ни одной свободной минутки. Голос Фрэнка успокаивает меня, уверяет, что все будет в порядке. Я подхожу к автоответчику и пять раз прокручиваю сообщение, вслушиваясь в интонации. Врет — не врет? Неужто в самом деле за двое суток не нашел времени на звонок? А «позвоню завтра» не означает ли — сегодня?
Решаю поверить. Альтернатива была бы слишком трагична. Я кружусь в танце в обнимку с угловым столиком: впервые после нашей постельной встречи у меня появилась надежда. Забравшись обратно в кровать, пытаюсь уснуть, но после спиртного не выходит. Без конца бегаю то в ванную — глотнуть водички, то в туалет. Наконец погружаюсь в беспокойный сон. Мне снится, что я удираю от врага. Я стреляю, но пули не долетают или уходят в сторону перед самой мишенью. Бросаюсь к древнему телефону с диском — вызвать помощь, но все ошибаюсь номером. Звонки срываются, в трубке отбой.
Жадно глотая кофе, я брожу кругами по квартире и мучительно прикидываю, позвонить Фрэнку или нет. Нехорошо не позвонить человеку, если он оставил сообщение, но сейчас только полдевятого, он может подумать, что я прямо-таки сгораю от нетерпения поговорить с ним. Надо подождать хотя бы полчаса. Если он так поздно лег, то должен быть дома.
В девять я звоню. После четырех гудков голос Фрэнка произносит:
— Чего надо? Дождитесь сигнала и валяйте.
Я чуть не бросила трубку. Почему его нет? Нарочно, что ли, не отвечает на мои звонки?
— Привет, Фрэнк, это Лейла Митчнер. (На случай, если у него дюжина знакомых Лейл.) Получила твое сообщение вчера ночью. Спасибо, что позвонил. (Миленький дрожащий фальцетик.) Меня почти весь день не будет, но попробуй перезвонить, когда сможешь. Надеюсь, скоро поговорим.
Ах, какие мы подобострастно-любезные. Мой голос скакал по октавам, как у Мэрайи Кэри, когда она поет национальный гимн. Что в этом парне такого, что я вся трясусь как желе? Всем сердцем надеюсь, что он ничего не заметит.
На крик Густава с улицы я открываю ему дверь подъезда и слушаю, как он топает до шестого этажа на своих роликах. Его светлые вихры мелькают на лестнице то справа, то слева, и вот он передо мной — красный и потный.
— Отлично выглядишь, — сообщает он, с грохотом подкатывая ко мне, и целует в щеку.
— Только без твоих шуточек, Густав, я не в настроении.
— Какие шуточки? Я серьезно!
— Глубоко тронута.
— И правильно. — Он плюхается на матрас в гостиной, тяжело дыша. — Кстати-э, я вчера забыл рассказать. Этот придурок, О’Дебил…
— О’Мудак? Что он там еще выкинул?
— История шикарная, тебе понравится. Говорят, в один прекрасный день Ноэль решил попробовать новый рецепт фокаччи, знаешь, итальянская лепешка, а миксер-то — тю-тю!
— Ух ты, — оживляюсь я. — Класс!
— Разумеется, после случая с ножом Ноэль набрасывается на О’Шонесси, который, ясное дело, клянется-божится, что он, дескать, ни при чем. Ноэль чешет в затылке: мол, ему-то что ж теперь делать — топать к О’Шонесси домой искать миксер или как? Тем временем этот парень все прикладывается к коксу, и тут один из его шайки — помнишь ту ночь, когда мы ловили кайф?
