Грэм Джойс - Скоро будет буря
Кто-то накачивал Джесси идеями. Настораживали даже не скандальные высказывания Джесси сами по себе; тревогу внушало скорее то, о чем Джесси перестала разговаривать. Если бы можно было привыкнуть к такому состоянию, когда тебя постоянно шокируют, Сабина сумела бы к этому приспособиться; по крайней мере, ее больше не удивляли некоторые рассуждения Джесси, явно не соответствующие возрасту. Но с тех пор как они приехали на эти каникулы во Францию, Джесси стала скрытной, у нее появилась склонность пропадать где-то в полях или надолго исчезать у себя в комнате; когда же ей приходилось все-таки вступать в разговоры, трудно было поверить, что это – ее собственные слова.
Сабина знала – как знает только мать, – что кто-то перехватил у нее влияние на дочь. Кто-то из этой компании исподволь овладевал душой Джесси.
Она думала, что это, возможно, Мэтт. Хотя Сабине нравился Мэтт и си импонировала его веселая непринужденность, она понимала, что за обманчиво безмятежной позой скрыты глубинные течения богатой духовной жизни. Она допускала, что он значительно серьезнее, чем кажется. Приходилось учитывать еще одну тонкость. Интуитивно Сабина чувствовала в Мэтте затаенную обиду на Джеймса. Мэтт держал пар под крышкой, и эта обида ни разу не заявила о себе открытой враждой – по крайней мере для людей, лишенных душевного чутья.
Сабина понятия не имела о причинах витающей в воздухе напряженности и приписывала ее некоторой зависти к деловым успехам Джеймса. Однако собственное чутье подсказывало ей, что, завоевав привязанность Джесси, Мэтт нащупал способ поквитаться с Джеймсом. Наводили на эту мысль и манеры Мэтта, когда он играл с Джесси, – как поднимал ce на руки, как прикасался к ней во время купания в бассейне. И в то же время Сабина стыдилась своих подозрений.
Существовала еще и Рейчел. Вопреки предостерегающим сигналам материнского инстинкта Сабина относилась к ней с симпатией, хотя в присутствии Рейчел всегда испытывала какую-то неловкость. Сабина сама не могла определить, что именно ее раздражает. Рейчел была обаятельна и естественна; в отношениях с Сабиной она неизменно оставалась благожелательной и покладистой – но, может быть, слишком благожелательной и слишком покладистой. Она скрупулезно выполняла свои обязанности, готовила еду, помогала с детьми, но в услужливости и в неизменной почтительности угадывался едва заметный перебор. Во всем этом, на взгляд Сабины, присутствовало нечто странное.
– Знаешь, в чем заключается твоя беда? – предположил однажды Джеймс, когда она высказала свои опасения вслух. – У тебя слишком богатое воображение.
Слишком богатое воображение. Возможно, так оно и есть, подумала Сабина. Но ей становилось не по себе каждый раз, когда Рейчел уводила ее дочь на прогулку. Справедливости ради надо признать, что Рейчел всегда приглашала погулять и Бет тоже; время от времени Бет составляла им компанию, но обычно отклоняла приглашение. При мысли, что таким образом Рейчел получала возможность еще больше сблизиться с Джесси, Сабина чувствовала себя несчастной – не потому, что была собственницей в общепринятом смысле, а потому, что на самом деле, возможно, Рейчел намеревалась зачем-то втереться в доверие к ней, Сабине, воспользовавшись дружбой с Джесси.
– Почему ты считаешь, что у людей и дел других нет, кроме как интриговать против тебя? – возражал Джеймс. – Тебе постоянно мерещится, что они затеяли что-нибудь у тебя отобрать.
Джеймсу каким-то образом удавалось добиться, чтобы она почувствовала себя эмоционально неуравновешенной.
Ради недолгой вылазки в пещеру прибыли Доминика и ее муж Патрис. Поскольку Патрис знал дорогу, было принято решение пройти пешком два километра по сельской местности.
Успев обменяться теплым рукопожатием с каждым отдыхающим, Патрис внес в компанию настроение радостной приподнятости, чему немало способствовала широкая улыбка, которую не могли скрыть даже его огромные седеющие усы. Заперев дом, все девятеро веселой ватагой отправились в путь. Солнце светило им в спину. Гул неутихающей болтовни развевался за ними в сухом воздухе, словно вымпел на древке.
Они миновали поле высокой созревающей кукурузы, и Патрис, смеясь, сказал девочкам по-французски, чтобы они ни в коем случае не забирались в заросли кукурузы: там обитают духи, которые подкарауливают и ловят маленьких девочек.
– Imbécile! [18]– весело воскликнула Доминика. Бет подняла взгляд на Крисси, которая держала ее за руку:
– Это правда?
– Наверное, так оно и есть, – ответила Крисси, – если уж Патрис это говорит.
– Ну да?! – спросила Джесси. Крисси лишь загадочно улыбнулась. Сабина держалась позади, отставая метров на
пять, чтобы иметь возможность наблюдать за всей группой. Как бы там ни было, а Джесси едва ли назовешь неразвитой для ее возраста. Сабина ничуть не удивилась, когда Бет спросила, правда ли то, что сказал Патрис; однако и Джесси тоже захотела услышать от Крисси подтверждение сказанному.
Ах да, Крисси. Вот уж кто действительно вызывал у Сабины активную неприязнь. Она не любила Крисси из-за того, как та обходилась с другими женщинами; а отношение Крисси к остальным женщинам проявлялось в ее манере поведения с мужчинами. Даже сейчас, когда она вышагивала во главе группы вместе с Джесси и Бет, все в ней вызывало у Сабины брезгливость: откровенное покачивание бедер, беспрерывное облизывание губ и еще то, как она бессознательным движением головы встряхивала длинной темной гривой волос. Даже сейчас, в слишком узком, легком хлопчатом сарафане, она демонстрировала песочного цвета бедра и обветренные плечи, подставляя их жаркому языку солнца. Было очевидно, что она с удовольствием уловила блеск в глазах Патриса, когда их представляли друг другу!… Ну и выдержка у Доминики – делает вид, что ничего такого у нее и в мыслях нет. К тому же там был Мэтт, добряк Мэтт, которого поймали и закованным провели сквозь пустыни секса в вечный караван-сарай неуемного тщеславия этой женщины.
В цивилизованном и регламентированном мире непреложным законом должно быть сохранение общественного равновесия и подавление разрушительных стимулов, и для выполнения этих условий необходимо жить, не выставляя напоказ подробности собственного быта. А вот Крисси правила игры не соблюдала. Сабину раздражала вовсе не сексуальность Крисси. Ей самой, как ничто другое, нравилось, когда на улице или в ресторане мужчины оборачивались ей вслед. Прегрешение Крисси заключалось в том, что она подавала сигнал только одним вопросом: «Ты заинтересован?», тогда как дело женщины – послать вызов: «Достоин ли ты?» Сабина презирала Крисси, потому что та упрощала сексуальную игру.
Еще она не сомневалась, что у Крисси сейчас продолжается или, возможно, имела место в прошлом связь с Джеймсом. Она принадлежала к тому типу женщин, которые не в состоянии обуздывать свои пристрастия; то же свойство было присуще и Джеймсу. Подтверждение своим подозрениям Сабина усматривала даже в том, что Крисси умудрилась провести большую часть своего отпуска, успешно избегая ее общества. Настолько успешно, что они фактически ни разу не оказывались наедине в одном помещении. Так что несомненно одно: в поведении Крисси таился какой-то скрытый и низменный мотив. Постыдная тайна. Необходимость проникнуть в секрет, связывающий Джесси с этой особой, казалась Сабине более важной задачей, чем выяснение отношений с Джеймсом. Если Джеймсу нужна женщина вроде этой – сделайте одолжение. Крисси скорее выполняла роль чисто физиологическую, чем представляла серьезную угрозу, и ничто, в общем, не мешало Сабине пустить дело на самотек. Бог свидетель, у Джеймса случались романы, но он всегда возвращался. Другое дело Джесси. Было просто невыносимо наблюдать, до какой степени она подвержена влиянию Крисси. Быть своевольной, дерзкой, легкомысленной не так уж трудно, но все-таки каждый – особенно если ему одиннадцать лет, – по-видимому, считает, что это делает человека более интересным. Мысленно Сабина взяла себе на заметку: надо поговорить об этом с Джесси.
Была ли именно Крисси той особой, которую должна выявить Сабина? Как-то случайно Сабина зашла в комнату девочек и обнаружила Крисси и Джесси сидящими на кровати голова к голове; они были поглощены каким-то обсуждением. Она потопталась около двери, пытаясь уловить, о чем это они так фамильярно беседуют. Но потом собеседницы подняли головы, и Сабина поняла, что Крисси просто помогала Джесси зарядить фотоаппарат и показывала, как закрепить пленку.
Сабина была образованной женщиной. Она понимала, что ее враждебность к Крисси может привести к ошибочным результатам и к ложной интерпретации собственных наблюдений независимо от того, кто в действительности забивает вздором голову девочки.
– Не отставай, Сабина! Ну-ка, давай теперь я это понесу. – Несколькими широкими шагами преодолев разделявшее их расстояние, Мэтт освободил ее от плетеной корзинки.
