Линн Каллен - Миссис По
– Так ли? Уверен, большинство сочтет, что так оно и есть. Но найдутся и те, кто скажет, что это вовсе не совпадение, а свидетельство взаимодействия двух душ.
– Я не уверена, что верно вас поняла.
– Да и кто понял бы, по правде говоря? Во всяком случае, до конца. В мире не существует слов, обозначающих те области, частью которых являются наши души. Тем не менее, мы плаваем в субстанции этих иных измерений, они текут в нас, сквозь нас, над нами, омывая нас своим светом. Время от времени перед нами брезжат их проявления. Станем ли мы игнорировать их, противиться им? Или мы их примем?
– А у нас есть выбор?
– Да.
Я понюхала подснежники, и сердце мое забилась быстрее.
– Что, если человек их примет? Что тогда?
– Тогда он встретится с ними лицом к лицу.
Я медленно подняла на него взгляд. Он ждал этого.
Ничто в моей прошлой жизни не подготовило меня к тому, чтобы так глубоко, так непосредственно воспринимать другого человека и противиться этому восприятию, так проникнуться чьей-то сутью, как я сейчас прониклась его. Я ощутила боль и радость мужчины, что возвышался надо мной, и в тот же миг меня настигло потрясение от такого обнажения самого сокровенного в его внутреннем устройстве. Слишком много для меня, слишком тяжело.
Я отвела взгляд, взволнованная и возбужденная.
Когда я снова подняла глаза, его взгляд уже не был таким пристальным.
– Извините меня, – сказал он.
– Нет нужды. Я горжусь тем, что вы поделились со мной своими идеями.
– Это не просто идеи.
Мы опять на мгновение встретились взглядами, и меня до кончиков пальцев ног пронзила дрожь. За стеной плакала виолончель. Он вздохнул:
– Виргиния очень больна.
– Из-за вашей сегодняшней поездки?
– Нет.
Он больше ничего не добавил, и я сказала:
– В прошлый раз мне показалось, что она меньше кашляет. Вы не должны так волноваться. Она молодая, сильная, она обязательно поправится, вот увидите.
Его лицо было бледно.
– Поправится ли?
В передней появились мисс Фиск и мисс Олкотт.
– А-а, вот вы где! – воскликнула мисс Фиск. Ее белокурые локоны колыхались. – Мистер По, мы подумали, почему бы вам не прочесть своего «Ворона»? Мисс Линч сказала, что вы можете согласиться, если мы любезно попросим вас об этом.
– Сегодня как раз идеальный для этого вечер, такой мрачный, – сказала мисс Олкотт, глядя мечтательными телячьими глазами.
– И мисс Линч сказала, что она приглушит свет. – Мисс Фиск вздрогнула. – Так будет страшнее.
Мистер По посмотрел на меня.
– Ваша аудитория ждет, – легко сказала я.
Он позволил увести себя из ниши, а я осталась, слушая доносящийся сверху приглушенный шум детских голосов, задающих вопросы рассказчице. Как бы странно это ни звучало, я чувствовала, что мистер По все еще присутствует здесь. Почему он именно меня выбрал в качестве наперсницы? Я была польщена, хоть я и понимала, что это неправильно. Но как могла я противиться установившейся между нами не выразимой словами связи? Я жаждала ее, даже когда от нее уклонялась.
– Фанни! – Ко мне спешила Элиза. – Вот ты где! Я искала тебя. По собирается читать стихи, ты идешь? – Она уставилась на цветы у меня в руку. – Это те самые подснежники?
– Их послала мне миссис По.
Честное лицо моей подруги омрачилось, она нахмурилась.
– Странно. Я слышала, что принести подснежники в дом – не к добру. Говорят, это к смерти. – Увидев выражение моего лица, она потянула меня, заставляя подняться на ноги. – Не бери в голову, это всего лишь старые бабьи сказки. Пойдем, пока мы не пропустили мистера По.
Весна 1845
11
Это было первого апреля, в День дурака. Именно дураком – вернее, дурой – я себя и ощущала. Беспросветной, круглой дурой. На протяжении нескольких дней после вечера у мисс Линч я, понимая всю абсурдность своих надежд, тем не менее, ждала вестей от мистера По. Мне казалось, что он в любую минуту может постучать в дверь. Он же не знает, где ты живешь, увещевала я себя. Потом я вспомнила, что на самом деле у него есть адрес Элизы, который я сообщила в письме со стихами для журнала. Но даже если так, и он примет мои стихи к публикации, зачем ему сообщать об этом лично, когда вполне достаточно написать письмо? Мистеру По совершенно незачем утруждать себя такими дальними походами.
Тем не менее, сидя с пером и бумагой за обеденным столом в цокольной гостиной Элизы и якобы сочиняя стихотворения, я вдруг каким-то необъяснимым образом почувствовала, что мистер По идет сюда. Словно я знала, что он думает обо мне и ничего не может с этим поделать, словно наши души взаимодействуют в тех странных измерениях, о которых он писал.
Определенно, дело было не только в моем воображении. Я окинула взглядом комнату. Могу ли я не чувствовать, как беспокоится обо мне Элиза, когда она сидит с шитьем на диване, а у ее ног играют оловянными солдатиками ее сыновья? Могу ли не чувствовать, как отстранена от всех нас горничная Мэри? Хоть она и сидит тут же у стола, подкидывая на коленях крошку Джона, ее душа блуждает где-то далеко, быть может, на просторах ее родины. Могу ли не ощущать любовь Винни к ее кукле, которую она наряжает в новое, сшитое Элизой платье, или дискомфорт Эллен от пребывания в чужом доме, дискомфорт, который она ощущает даже сейчас, сидя с книжкой в большом мягком кресле?
На крыльце за окном послышался звук быстрых шагов. Зазвонил дверной звонок. Я ахнула.
– Что, мамочка? – спросила Винни.
Эллен вскочила.
– Это папа?
Глаза Винни округлились.
– Правда? Мама, правда?
Я прокляла себя за то, что взбаламутила их.
– Я так не думаю, дорогие. Он сейчас должен быть очень-очень занят.
Не обратив на мои слова никакого внимания, девочки внимательно прислушивались к тому, как горничная Кэтрин идет по коридору и открывает дверь. Раздался женский голос, и они сразу сникли.
По лестнице в комнату сошла мисс Фуллер в чем-то, напоминающем оленью накидку, увешанную позвякивающими ракушками. За ней следовала Кэтрин, в смятении заламывая руки. В соответствии с правилами хорошего тона визитеры должны были дожидаться в передней, когда хозяйка согласится их принять.
– Маргарет! – сказала Элиза. – Простите скромность нашего жилища.
– Нет, это я должна перед вами извиниться. Я настояла на том, чтобы войти. – Мисс Фуллер оглядела комнату. – Я надеюсь, вы не возражаете.
– Вовсе нет, – сказала Элиза.
– Я пришла переговорить с Френсис, если это возможно.
– Конечно, – Элиза повела бровью в мою сторону. – Желаете пройти наверх, в заднюю гостиную? Кэтрин, удостоверься, пожалуйста, что там горит камин.
– Спасибо, – сказала мисс Фуллер. Все мы знали, что довольно сложно помешать Маргарет Фуллер делать то, что ей заблагорассудится. – Я не задержусь надолго. У меня запланирована встреча с одной женщиной… Она пытается пристраивать матерей, которые рожают вне брака, кормилицами в богатые дома. Впечатляющая программа, и вполне логичная.
Мы поднялись наверх. Мисс Фуллер подождала, пока мы обе усядемся на черном диване конского волоса.
– Я поговорила с мистером По о том, что хотела бы напечатать статью о его жизни. Он не заинтересовался…
– Я и не ожидала этого, – сказала я.
– …пока я не сказала ему, что собирать материал и задавать ему вопросы будете вы.
Ее нахальство не имело границ.
– Я не давала на это согласие.
– Я знаю и сказала ему об этом. Он выглядел довольно-таки разочарованным.
– Возможно, – сказала я, – вы перепутали разочарование с облегчением от того, что ему не придется рассказывать свою историю. Мне кажется, он достаточно скрытный человек.
Мисс Фуллер улыбнулась:
– Вот видите? Вот почему вы самый лучший кандидат. Вы понимаете По со всеми его странностями.
– Мы с ним просто два поэта, которые уважают труды друг друга.
– Называйте ваши отношения как вам заблагорассудится, – сказала она. – Он согласился дать вам подробное интервью.
– Согласился?
– В таком случае вы возьметесь за работу?
– Я не знаю. Я удивлена тем, что он этого хочет.
Мисс Фуллер выудила из сумочки чек.
– Кажется, это та самая сумма, которую мы с вами оговаривали. Возьмите. Это самые легкие деньги из всех, что вы когда-либо зарабатывали. – Она вложила мне в руку чек на десять долларов. – По будет ждать вас в «Астор-хауз» завтра в два часа.
Я хмуро смотрела на чек.
– Отчего у вас такое угрюмое лицо? Известность, которую вы получите после написания статьи, пойдет вам на пользу. Вы ведь хотите стать известной благодаря своей работе. Не так ли?
