Линн Каллен - Миссис По
Она предлагала хорошую цену. Мое финансовое положение не шло у меня из головы, угнетало. Гонорар за стихи в «Бродвей Джорнал» – если мистер По возьмет их – я получу еще не скоро. Жуткие истории для мистера Морриса так и не вышли из-под моего пера. Лишь ничтожная кучка американок зарабатывает на жизнь своим пером, и две из них пишут статьи для периодических изданий. Это сама мисс Фуллер, сотрудница «Трибьюн», и миссис Сара Хэйл,[41] редактор «Гоудис Ледис Бук» в Филадельфии. Я должна всерьез рассмотреть предложение мисс Фуллер, каким бы отвратительным оно ни было. Возможно, мое будущее связано с журналистикой.
– Я могла бы взяться за это только с согласия четы По.
– Если хотите провалить все дело, тогда, конечно, спросите у них, – пожала плечами мисс Фуллер.
Подошел мистер Грили в начищенном цилиндре и с резиновой улыбкой и очень удачно оттянул на себя внимание мисс Фуллер. Я пристроилась за самоваром, чтоб на некоторое время дистанцироваться от журналистки и все обдумать.
Рядом со мной возникла Элиза и прошептала:
– Какая муха укусила Маргарет?
– Она хочет, чтоб я написала статью про семью По, – так же тихо ответила я.
– Для «Трибьюн»?
Я кивнула. Она уставилась на меня:
– А ты хочешь?
В этот миг к нам подошел преподобный Гризвольд.
– Дамы, могу я к вам присоединиться?
Розовый купол его лба блеснул в свете газовых ламп, когда он наклонился поцеловать мне руку. Я представила, как он обнимает мертвую жену, и мне захотелось отодвинуться.
– Пожалуйста, – вежливо ответила Элиза.
– Я хотел поговорить с самой красивой женщиной в этой комнате. Все меркнет рядом с вами, мадам.
Мне стало неловко за Элизу, но она тут же отошла, бросив на меня исподтишка преисполненный сочувствия взгляд.
– Ее муж – издатель, так? – спросил мистер Гризвольд, провожая мою подругу взглядом.
– Да, Рассел Бартлетт.
– Хороший человек. Расхвалил мою книгу в обзоре для «Миррор». Буду рад тоже чем-нибудь помочь ему. Ведь именно так все в мире и происходит, верно?
– Боюсь, я должна посмотреть, как там мои дети. Они наверху.
– Может быть, этим займется ваш супруг? – Он поймал мой взгляд.
– Его сегодня здесь нет.
Он явно ждал продолжения, но, когда его не последовало, только улыбнулся.
– Вероятно, вы слышали, миссис Осгуд, об успехе моего альманаха. Я потрясен тем, как много людей доверяет моему поэтическому вкусу. Я думаю, они должны знать, что я очень ответственно подхожу к тому, чтоб представить им лучшие произведения Америки. И, представьте себе, мой издатель оказал мне честь, предложив опубликовать следующий выпуск «Поэтов и поэзии Америки». Могу я надеяться, что вы отберете для него несколько своих вещей?
Я знала, что должна ухватиться за эту возможность. Такая публикация принесет мне совсем немного денег – преподобный Гризвольд выплачивает поэтам небольшие гонорары, а себе оставляет прибыли с продаж, – зато даст мне известность. Но почему я чувствую себя так, будто заключаю сделку с Румпельштильцхеном,[42] пообещав отдать ему своего первенца?
Собравшиеся между тем притихли, шведский виолончелист опустил смычок. Я обернулась к двери. Там в одиночестве стоял мистер По, держа в руках стянутый льняным носовым платком букет подснежников. Я не могла не думать о том, как резко контрастируют эти нежные белые цветы с беспробудной чернотой его фрака.
– Опять он, – пробормотал преподобный Гризвольд.
Мисс Линч уже бросилась к дверям, чтоб приветствовать нового гостя, но ее опередила мисс Фуллер. Мистер По холодно наблюдал, как она трясла его руку. Любезно кивнув мисс Линч, он позволил журналистке повлечь его за собой; мисс Фуллер что-то оживленно говорила ему, позвякивая экзотическими серьгами.
Я перевела взгляд на преподобного Гризвольда, перечислявшего авторов, которые должны будут войти в его новый сборник.
– И все они – мои хорошие друзья, – сказал он в заключение. – Я стараюсь как следует узнавать своих авторов, это часть моей работы. Поэтому я должен познакомиться с вами поближе. Честно говоря, такая работа будет мне только в удовольствие.
Я улыбнулась. Мое внимание, однако, было приковано к мистеру По, который пытался отделаться от мисс Фуллер.
– Вы окажетесь в замечательной компании, мадам, – сказал преподобный Гризвольд. – Мистер Лонгфелло, мой близкий друг, уже пообещал мне свои новейшие произведения. Я полагаю, что он – величайший поэт нашего времени, что бы там ни говорил мистер По.
– А что именно я сказал? – негромко спросил мистер По, останавливаясь рядом с ним.
Лицо преподобного Гризвольда из розового стало малиновым.
– Вы напрасно черните мистера Лонгфелло, сэр. Ия… я очень рад, что вам задали трепку на страницах «Миррор» за то, что вы обвинили Лонгфелло в плагиате! Вы в полной мере ее заслужили.
– Возможно, так оно и есть. – Мистер По повернулся ко мне и протянул цветы. – Это вам. От моей жены.
Я заставила себя успокоиться.
– Поблагодарите ее от меня.
Преподобный Гризвольд нахмурился, когда я понюхала букетик. Меня поразило, что такие простенькие белые цветочки источают такой сильный чарующий аромат.
– Она собрала их за городом, – тихо сказал мистер По. – Сегодня утром мы прокатились до нашей старой фермы. Нам удалось даже устроить маленький пикник до того, как погода испортилась.
– Это должно было ее приободрить. – Я всмотрелась в толпу. – Она здесь?
Виолончелист снова начал играть. Мистер По покачал головой:
– Боюсь, она слишком утомилась днем.
– Послушайте, – сказал преподобный Гризвольд, – мы тут беседовали…
– О, я не понял. Мне показалось, что миссис Осгуд собиралась вас оставить. – Он предложил мне руку. – Миссис Осгуд?
Я кивком подтвердила, что хочу уйти, и смущенно приняла руку мистера По. Я ощущала его мускулы своей затянутой в перчатку рукой и изо всех сил старалась заглушить это ощущение.
Когда мы отошли на несколько шагов, он спросил:
– Куда вам хотелось бы пойти?
– Чем дальше, тем лучше.
Мы пересекли комнату, кивая знакомым, но не останавливаясь. Когда мы выходили из гостиной в переднюю, я чувствовала спиной любопытные взгляды.
– Уже достаточно далеко?
– Еще нет.
Пройдя по коридору, мы оказались в укромном, уставленном книгами уголке под лестницей. Он был освещен одинокой лампой, стоявшей на покрытом салфеткой столике. Мистер По усадил меня на единственный стул, и я почувствовала напоминающие о прошлом запахи горящего китового жира и старой бумаги. Издалека доносилась тоскливая песнь виолончели, сверху журчал женский голос, становясь то громче, то тише, – там дети слушали сказку.
– А теперь достаточно далеко?
Я выдавила улыбку:
– Думаю, да.
Он встал подле стула так, чтоб его сразу было видно из коридора, если у кого-то появится желание посмотреть. Так как он молчал, я начала:
– Как вы узнали, что мне хочется сбежать?
– Это понимали все, кроме Гризвольда.
– Боже, неужели я настолько прозрачна?
– Нет, это он настолько невыносим.
Мы обменялись короткими улыбками. Потом я, не зная, куда девать глаза, понюхала подснежники. Мистер По разглядывал книги, словно в поисках какой-то определенной. Внезапно он сказал:
– Я рад, что мы нашли минутку, чтобы поговорить. Я много думал о нашем предыдущем разговоре.
Я подняла глаза.
– О том, чтоб пригвоздить душу к холсту.
Я засмеялась:
– Боюсь, сейчас это прозвучало довольно мрачно. – Он спокойно смотрел, будто ожидая, чтоб я настроилась на серьезный лад. – Пожалуйста, продолжайте, – сказала я. Знает ли он, как тревожит меня взгляд его глаз, в окантовке темных ресниц.
– Несколько лет назад я написал рассказ, – сказал он, – «Овальный портрет», о художнике, который писал портрет своей молодой жены. Та день за днем позировала мужу, потому что он старался сделать свою работу безупречной. Понимаете, он хотел добиться того, что не удалось еще ни одному художнику: чтоб в портрете была подлинная жизнь. Он работал неделями, месяцами и вот наконец увидел, радуясь и не веря своим глазам, что портрет стал таким же живым, как его прекрасная возлюбленная. Казалось, ее душа воплотилась в этой картине. Он поворачивается к жене, чтобы поделиться ликованием от этой неслыханной удачи и показать свой шедевр. Но, увы, она мертва.
По спине у меня пробежала дрожь.
– Теперь вы понимаете, почему ваше заявление так меня впечатлило, – сказал он. – Ведь я фактически написал об этом рассказ.
– Это совпадение.
– Так ли? Уверен, большинство сочтет, что так оно и есть. Но найдутся и те, кто скажет, что это вовсе не совпадение, а свидетельство взаимодействия двух душ.
