Светлана Нилова - Безмятежность
В ту ночь моя маленькая жизнь впервые раскололась. Треснула, впуская в себя что-то большое и страшное, чему я ещё не знала названия. Есть события, которые меняют всё, после которых ты уже не можешь быть прежней.
Я часто потом размышляла: за что нам суждена такая судьба? За грехи родителей? Но их жизнь была передо мной, как на ладони. Они были чисты и невинны, как дети. Может быть, за грехи наших предков? Этого я не знала.
А ведь начиналось всё так сказочно...
2. Начало
Я родилась на островах Французской Полинезии. В свидетельстве о рождении записан остров Таити, без привязки к населенному пункту. Похоже, что я родилась где-то между береговой линией и потухшим вулканом.
Мой папа – француз. У него черные кудрявые волосы, смуглая кожа, изысканный профиль и белозубая улыбка. Его родной язык – французский, но ругается он исключительно по-испански. Когда я была ещё совсем маленькой, то думала, что «карамба» это большой страшный паук и папа зовет его на своих врагов.
Моя мама – ирландка. Самая настоящая: белокожая и медноволосая, а её глаза отражают изумрудные поля её родного острова.
Она родилась на этом острове и всю жизнь прожила на нем, узнавая о другой жизни только из книг, радио и рассказов взрослых. Самое большее, о чем она могла мечтать – поехать в Дублин. Но семья жила так бедно, что о путешествиях приходилось только мечтать. Гленна окончила школу, но колледж оказался несбыточной мечтой и остров сделался каменным ядром на её кандалах. Отец Гленны был рыбаком и вот однажды случилось то, чего боятся все женщины на свете: лодку с рыбаками разбило о скалы. Мать, Фланна Маллан, провела в беспамятстве три дня, а когда тела рыбаков нашли и развезли по домам – сама обмыла тело мужа и положила в гроб. Потом она попрощалась с Гленной и в ту же ночь тихо умерла во сне. Так, в 17 лет Гленна осталась одна, в крошечном домике, за который ещё не выплачен долг, без денег, родственников и жизненного опыта.
В тот год зима наступила рано, часто штормило и рыбаки, слонявшиеся без дела по острову, много пили и часто пытались навестить одинокую девушку. Первый раз Гленна так испугалась пьяной компании, что выпрыгнула из окна в одном платье, убежала на кладбище и замерзала там, пока хмельные рыбаки не разбрелась по домам. Второй раз Гленна подготовилась. Она плеснула на компанию бензина и пригрозила поджечь. «Полоумная она. Никакого с ней веселья» - решили протрезвевшие парни и вечерние визиты к дому Гленны Маллан прекратились.
И потянулись унылые зимние вечера. У Гленны были только книги, радио да рукоделие. Она честно пыталась заработать кружевом, но на острове это никому не было нужно, а перекупщики, торгующие в Дублине, забирали её кружева за гроши. Да и делали это скорее из жалости к девочке. Постоянной работы на острове не было. Оставалось или выходить замуж за какого-нибудь рыбака или уезжать с маленького острова на большой, в город, работать официанткой или горничной.
Много раз Гленну посещали мысли, что хорошо бы и ей упокоится на тихом кладбище возле родителей. Но каждый раз она отбрасывала эти мысли. Самоубийц не хоронят на освященной земле. А умереть от «неизлечимой болезни», как героини популярных романов, у Гленны не получалось: здоровьем Бог наградил девушку щедро. Даже после ночных «пряток» на кладбище она ни разу ни чихнула. Тогда в её голове, призрачным видением, поселился образ. Далекие берега, неизвестные города – весь мир открыт и ждет её.
«Летом я уеду отсюда навсегда» - говорила она себе, и сердце замирало в предчувствии счастья. «У меня будет новая, интересная жизнь. И я найду своё счастье!» - повторяла она себе, и это было словно молитва.
Гленна очень изменилась к весне. Она похудела, вытянулась, а глаза её сияли. За зиму она написала два десятка писем в морские агентства по найму персонала. Половина из них не ответили, из семи пришел вежливый отказ, а из трех – просьба прислать фото и копию школьного диплома.
«Я буду работать горничной или официанткой на каком-нибудь большом лайнере и наконец-то увижу мир!» - думала Гленна. Она никому не говорила о своей мечте, и это было правильно. Ей бы рассказали о плавучих борделях и прочих «работах», доступных хорошенькой девушке, не обремененной семьёй, образованием, связями и деньгами.
Все подружки мечтали лишь о том, как бы поскорее выскочить замуж и прилагали к этому все нехитрые уловки, какими пользовались ещё их прабабушки, в те времена, когда на острове звучала гаэльская речь. Но Гленне не нравились рыбаки, пропахшие рыбой и бренди. Поэтому на танцы она ходила, но «дружка» заводить не спешила.
И вот, отослав в агентства все необходимые бумаги, Гленна собрала свои вещи и в ожидании ответа ходила к родителям на кладбище. Она сидела на траве, рядом с могилами и представляла, что разговаривает с мамой и папой. И ветерок с моря, словно отец, треплет её волосы, а солнце, словно мама, горячо целует в макушку.
Тогда и появился Он. Незнакомый молодой мужчина, непривычно загорелый для этих мест, в белом свитере и с приветливым лицом. Сердце Гленны на мгновение остановилось, и потом сорвалось в бешенных галоп.
- Добрый день, милая девушка! – услышала она. – Я хочу взять воду на острове. Есть колодец здесь?
Незнакомец говорил без акцента, но было явно, что английский язык для него чужой.
- Я провожу вас, мистер, - ответила Гленна и непроизвольно облизала верхнюю губу. Ей внезапно захотелось пить.
- О, нет! Я не мистер для вас. Меня зовут Ник. Я обошел на своей яхте весь мир, но нигде не встречал такой красивой девушки, кроме вас.
Далее Ник перешел на французский и выдал красивую витиеватую фразу, сопровождая её искренними жестами и поклоном. Гленна учила в школе французский, но поняла лишь, что это был комплимент, и залилась краской.
- Мерси! - ответила она, опустив глаза.
- Мадмуазель говорит по-французски! Это чудо! - восхитился Ник. - У чуда этого есть имя?
Когда они не спеша подошли к колодцу, Ник уже знал о ней всё. Обычно не болтливая Гленна рассказала ему всю свою бесхитростную жизнь, свои мечты и свои планы на будущее. Они выпили воды и сидели на камнях у колодца. Это был старый колодец. С тех пор, как на острове провели водопровод, им мало пользовались, но вода в нем по-прежнему была чистой и вкусной.
- Быть девушкой на большом корабле не всегда хорошо. Может быть беда, - предостерег Ник. - Я знаю это. Я видел много кораблей и много девушек.
И тут вдруг он покраснел, словно сказал лишнее. Это было заметно даже через загар.
- Не надо покидать свой дом. Надо жить там, где тебя любят, - сказал Ник и взял Гленну за руку.
-Я ещё не нашла свою любовь, - отвечала Гленна, не отводя с Ника таких ярких, зеленых глаз, что Ник снова смутился.
Позже мама рассказывала мне, что уже там, у старого колодца, судьба их была решена, словно они выпили не воды, а волшебного напитка из саги о Тристане и Изольде. Они сидели у колодца до самого вечера и всё не могли расстаться.
Потом Ник ушел, но никак не мог забыть эту случайную встречу. Поняв, что он уже четвертый раз кружит на своей яхте вокруг острова, снова кинул якорь и отправился искать девушку, чьё румяное лицо и ясные глаза не давали ему покоя. Как раз в Майский праздник, он появился в церкви, взял Гленну за руку и подвел к священнику.
- Обвенчайте нас, - сказал он настойчиво.
Гленна смутилась и опустила глаза, но руку не отдернула.
Не знаю, как Ник убеждал священника, но их обвенчали через три дня, по всем правилам, с органом и подружками невесты. На это действо собрался весь остров, да и с соседних островов пришли молодые рыбаки. Всем было интересно, за кого выходит медноволосая Гленна. Никто так и не понял, кто был жених и откуда он родом. Все видели великолепную яхту, стоящую у пристани среди пропахших рыбой рыбацких лодок и катеров. Она выделялась среди них, как райская птица, среди воробьев и ворон. Девицы и молодые женщины завистливо вздыхали. Женщины постарше – с сомнением качали головами: куда увезет незнакомец Гленну Маллан? Как будет с ней обращаться? Какая судьба ей уготована?.
Во время венчания на Гленне было ажурное платье из того самого кружева, которое вязала она сама, её мама, бабушка и прабабушки, и которое долгое время лежало в сундуке, как единственное наследство. Осталась черно-белая фотография: Гленна в роскошном, достойном королевы, наряде, белокожая и почему-то испуганная, а рядом – загорелый Ник, сверкающий счастливой, белозубой улыбкой.
- Можно я буду называть тебя Гленн?- спросил у своей юной супруги Ник. – Это ярче и сильнее чем Гленна.
- Хорошо, - пожала плечами девушка. Ник был иностранец и мог не знать, что имя Гленн считалось в Ирландии мужским. – Пусть будет Гленн.
Так началась история моей семьи. Вначале нас было трое: Ник, Гленн и «Ника» - так звалась яхта моего отца. Наша яхта. Наш дом.
