Андрей Школин - Прелести
— Главная беда в том, что я не могу убедить людей верить мне, — продолжал Пушкин-Белый. — Порой мне просто не хватает слов. Вижу, что могу помочь, но как донести это до остальных? Люди в массе своей невежественны, многие боятся лечиться, обзывают колдуном. Многие смеются и не понимают, что я вижу гораздо дальше, чем они, гораздо глубже…
— А ты поглядел бы лучше в окно!..
Стоп. В этом месте я собирался зевнуть, но так и остался сидеть с открытым ртом. «Разумеется», в дверях появился мой новый знакомый. И это именно он, самым наглым образом, перебив Пушкина, заставил невольно действительно поглядеть в сторону окна. Впоследствии я вообще забыл про зевоту. Какая уж тут зевота… Сразу и не перескажешь всего того, что произнес вошедший. Заумно больно. Наслушаешься в этих поездах, блин, всякого…
— Погляди в окно, — Александр опёрся плечом о дверной косяк, — погляди, погляди. Даже твоё отражение пытается предстать истиной в конечной инстанции. Ты настолько уверен в правоте своих слов, что не можешь допустить мысли о каких-нибудь, пусть даже мелких, ошибках. В погоне за вечным ты не замечаешь обыденного, и, тем более, не замечаешь, что за спиной остаётся пустота, а это уже трагедия, — он немного смягчил голос. — Ты разбираешься в устройстве двигателя внутреннего сгорания?
— Да, в общем-то, разбираюсь, — промямлил опешивший фермер-экстрасенс.
— Вот как только начнёшь объяснять его устройство, люди проникнутся к тебе доверием, и все проблемы отпадут сами собой. Уловил мою мысль? — и, не дав Пушкину ответить, повернулся к Марине:
— Я к Андрюхе в гости. Мы с ним давние товарищи…
В продолжение этой сцены меня больше интересовало не то, что плел этот мужик (плёл он, разумеется, чушь кошачью), интересно было поведение Ирочки. Ребёнок смотрел на вошедшего, будто видел его. Не просто в его сторону, а именно на Александра. Гость, между тем, присел рядом с фермером-экстрасенсом, а когда тот, сконфуженно закашлявшись, ушел в тамбур «покурить», бесцеремонно занял освободившееся место и повернулся к девочке. Ирина продолжала глазами следовать за всеми его передвижениями.
— Ну и как этого цыплёнка зовут?
— Я не цыплёнок, меня Ирой зовут. А тебя?
— Меня? Меня… — Александр состроил рожу и посмотрел в потолок. — Меня, пожалуй, Сашей.
— Дядей Сашей, — на ухо дочке прошептала Марина.
— Ага, ещё дедом назовите, — гость покачал головой, — я же сказал, меня зовут Сашей. Если хотите, Александром.
— Ага, вы его ещё дедом назовите, — повторила Ирина. — Саша, так Саша.
— Я чувствую, мы с тобой найдём общий язык, — усмехнулся тот.
— Что найдём?
— Я в смысле, про взаимопонимание. Люди ведь так редко до конца понимают друг друга. Им кажется, что, вроде, всё яснее ясного, всё проще простого, а на самом деле…
— А на самом деле?
— А на самом деле всё не так, — теперь Александр рассмеялся. — На самом деле всё яснее ясного и проще простого. Вот такие дела. Ну-ка давай немного поработаем, — он вдруг протянул руку и закрыл ребёнку глаза. Затем отвел ладонь примерно на тридцать сантиметров в сторону и, точно маятником, провёл рукой влево-вправо. Ирина также, не открывая глаз, поворачивала голову влево вправо, вслед за рукой мужчины.
— Теперь попробуем по-другому, — Александр осторожно ладонью открыл глаза девочке и, вновь отодвинув на тридцать сантиметров, поднял и опустил руку вверх-вниз, вверх-вниз. Ребёнок повторил головой все движения. Я в это время наблюдал, как Марина ошалело следит за всеми манипуляциями. Появившийся в дверном проёме фермер-экстрасенс тоже замер и, не моргая, торчал в проходе.
Александр в третий раз приложил ладонь к глазам Ирочки и, подержав немного, убрал её.
Тук-тук, тук-тук, тук-тук… Колёса отплясывали по рельсам, и эта дробь разбавляла тишину болтавшейся в петле паузы.
— Вы… Вы врач, Александр? — первой прервала молчание Марина.
— Я? Нет, что Вы, — поднял и опустил брови тот, — я бы никогда не взвалил на себя подобную ответственность — лечить людей.
— Но тогда… Тогда как?.. — Марина, не договорив, повернулась к дочери и недоверчиво перевела взгляд с неё на гостя. — Не понимаю…
— По-видимому, её карма не… — начал было из дверей Пушкин-Белый, но Александр не дал докончить мысль:
— А ты что, уже накурился? Так быстро? Тогда ложись, наверное, спать, — и, усмехнувшись, вновь обратился к Марине. — Ох уж мне эти экстрасенсы. У них на любой вопрос ответ готов. Всю жизнь по полочкам разложили, никаких белых пятен. Скучные ребята. Одним словом — экстрасенсы, — гость на секунду повернулся к чёрной пропасти окна, в которой растворялись летящие навстречу скорому поезду заблудившиеся огни. — Я вижу, ребенок засыпает. Укладывайтесь, Марина. Мы с Андреем выйдем ненадолго, — и словно предвосхищая вопрос, сразу ответил: — А на тему, которая вас интересует, поговорим позже. Хорошо?
В коридоре никого не было. В начале вагона нарисовалась проводница, взглянула на нас томно и, кокетливо развернувшись, скрылась в своём служебном помещении.
— Горазд ты, однако, фокусы показывать, — я проводил взглядом женщину и остановился рядом с Александром. — Честно говоря, даже не по себе стало.
— Фокусы? — «не понял» он. — Ты о чём?
— Ну… О чём? Об этом вот, — поводил руками, имитируя движения, которые только что производил мой собеседник. — Только не говори, что девчонка действительно видела тебя.
— А как ты это объясняешь?
Я объяснить и не пытался. Я, чёрт побери, наоборот, хотел услышать объяснения.
— Не знаю, — и честно пожал плечами. — Может быть… Хотя, если она действительно болеет с детства…
— А с чего ты взял, что она болеет? — Александр прервал моё «быканье-мыканье», но своим вопросом озадачил ещё больше.
— Не понял. А что, разве нет?
— Мы, кажется, говорим о разном. К тому же, многое девчонка видит даже лучше, чем ты. — Мне показалось, он усмехается.
— Бр-р-р… Опять ничего не понял. Расшифруй.
— Пусть тебе лучше твой сосед по полке расшифровывает. Эти крестьяне-самородки всё, что хочешь, расшифровать смогут. Любой кроссворд. Ты обрати внимание, сколько развелось всяких целителей, а сельское хозяйство в упадке, — Александр ещё раз оглянулся на моё купе, а затем махнул рукой вдоль коридора. — Выпить хочешь? Пойдём ко мне.
— Да там уже все спят, наверное?
— Не спят. Я один еду, — он подошёл к соседней двери и, открыв её, шагнул вовнутрь.
В гости идти не хотелось, однако — ЛЮБОПЫТСТВО… Через пару секунд мы сидели в пустом купе за столом.
— Ты, кстати, не куришь? — он оторвался от какой-то сумки, в которой не то что-то искал, не то прятал.
— Нет, не курю.
— Здоровье бережёшь?
Я пропустил остроту мимо ушей.
— Так бережёшь или нет? — не услышав ответа, поднял на меня глаза Александр, и опять пара гирь чуть не пробила мой лоб.
— Берегу.
— Я тоже, — и гири тут же расплавились.
Расслабился, вытянул ноги и оглядел помещение. Вспомнилось, как на одной из станций к нашей проводнице подходили разные люди, предлагали значительные суммы за проезд (видимо, в кассах не было билетов), но она всем отказала. И вот теперь это пустое купе.
— Слышь, Саша, а ты давно здесь едешь?
— Это ты по поводу наличия свободных мест? Не забивай голову, лучше выпей. Коньяк, вроде, неплохой. — Он разлил по рюмкам содержимое бутылки с нерусскими буквами на этикетке. — Ну, будь здоров!
Против такого редкого тоста я не устоял и принялся медленно цедить вязкую пахучую жидкость. Цедил и ждал — чем ещё удивит меня попутчик? И он удивил:
— Ты как к тестам относишься?
— Никак, — здесь я абсолютно не врал.
— Никак, — медленно повторил Александр и, жестом чемпиона мира по игре в карточного дурака, извлёк из сумки и бросил на стол четыре фотографии, — значит, положительно. Взгляни.
Четыре снимка, четыре мужских лица на этих снимках. Куда смотреть-то?
— И что? — я отодвинул рюмку в сторону, дабы не залить фотокарточки.
— Сможешь охарактеризовать всех четверых? Только выпьем, давай, сначала.
Я допил содержимое, а он швырнул коньяк в горло залпом, даже не поморщился. Затем опять разлил по рюмкам.
— Главное — не думай, иначе собьёшь себя с толку. Говори сразу первое, что придёт в голову. Ну!
Скользнул по глазам каждого:
— Ну, все четверо не негры, это точно.
— И всё?
— И всё.
— Не густо, — мой новый знакомый выразительно щелкнул языком и усмехнулся. — Ладно, можешь считать, что тестирование ты провалил. Блестяще провалил. Задачу с четырьмя королями решил в пользу отбоя.
— Что ж ты мне королей подсовываешь, — постарался поддержать шутливый тон. — Вот если бы тузов…
— Вот возьми их себе и обзывай, как хочешь. На, держи!
