Мил Миллингтон - Моя подруга всегда против
– Подрядчики со дня на день начнут копать во дворе. – Бернард снял с полки чертежи и расстелил их на столе. – Этот план мне принесли архитекторы. Разумеется, у нового здания будет совсем другой вид.
– Почему?
Бернард бросил на меня удивленный взгляд.
– Потому что это только план. – Он помотал головой, вытряхивая из нее удивление, и продолжил: – Однако наружные стены никаким изменениям не подлежат, что очень важно. – Во всяком случае, это позволяет определить, где ляжет фундамент.
– Ясно. Значит, скоро начнется?
– Надеюсь. Остается утвердить проект в последних инстанциях. Полагаю, вы слышали, что на этом месте в Средних веках располагалась больница для умалишенных? Строительная площадка, вероятно, окажется прямо в районе кладбища. Строителям пока дали добро, но если действительно обнаружатся места захоронений, то сразу вступят в действие законодательные ограничения, место захотят исследовать археологи, ну и так далее. Короче, можете себе представить.
– Да. Я видел такое в «Полтергейсте».
– Где, извините?
– В «Полтергейсте». В кино. Там начинают строить дома на кладбище, и девочку засасывает в телевизор.
– Правда? Бо-о-о-же! Вы никому не рассказывали?
– Это всего лишь фильм. На самом деле так не бывает.
– Вы уверены?
– Ну, думаю, такого просто не может быть, верно?
– Д-да. Да-да. Будем надеяться, что вы правы. Как бы то ни было, строительство скоро начнется, придется мириться с шумом и неудобствами.
TCP заседал в нескольких комиссиях, наблюдающих за ходом продвижения проекта. Видимо, вам потребуется ускоренными темпами вникнуть в дело и присутствовать на будущих заседаниях.
– Разве не Кейт отвечает за обслуживание зданий и строительство в том числе?
– В принципе, он, однако Кейт полностью перепоручил мне надзор в порядке передачи полномочий по управлению проектами непосредственным пользователям.
– Что вы говорите!
– Да. А я поручил надзор TCP.
– Гм.
– Кроме того, приближается ежегодный День рацпредложений.
– Дата уже назначена?
– Да, я уже назначил дату. Но заранее объявлять ее не буду, чтобы не получилось как в прошлом году.
День рацпредложений придумали для того, чтобы все сотрудники учебного центра могли пообщаться в свободной от ежедневного стресса атмосфере. Идея состояла в улучшении общего состояния дел. Членам коллектива, которые редко встречались по работе, давалась возможность познакомиться поближе. День проводился как открытый форум идей, на котором работник любого уровня мог предложить что-либо рационализировать, чтобы повысить качество услуг центра. Намечались работа в группах и семинары по обслуживанию клиентов, обмен опытом в конкретных областях и тренинг менеджерских навыков. Предполагалось, что все сотрудники центра соберутся и, ни на что не отвлекаясь, изобретут какие-нибудь усовершенствования. У всех до единого День вызывал сильную рвотную реакцию. В прошлом году кто-то выболтал дату проведения Дня, и, явившись на службу, Бернард обнаружил, что почти все сотрудники взяли больничный или отгул по случаю семейных неурядиц либо позвонили и сообщили, что по дороге на работу у них – какая досада! – развалилась коробка передач. Я слег в постель с пищевым отравлением и отправился с TCP кататься на картах. В мероприятии участвовали только Бернард и Дэвид. Рацпредложений поступило мало.
– Я заказал двести бутербродов с ветчиной, – сокрушался Бернард. – Целый день их ел, но разве может один человек съесть двести бутербродов с ветчиной?
– Вы хотели сказать – сто? Ведь Дэвид тоже явился.
– Дэвид оказался вегетарианцем. Ему пришлось покупать бутерброды на свои деньги.
– А-а.
– Не получилось творческой атмосферы.
– Да уж.
– На этот раз все будет по-другому. Может, ролевые игры провести? Чтобы увлечь людей.
– Гм. Мне кажется, людям эта затея не нравится, Бернард.
– Не нравятся ролевые игры?
– Увлекаться не нравится. Наверное, они…
– Да-да?
– Не знаю. Похоже, они опасаются слишком далеко зайти в своих увлечениях.
– Я вас не совсем понял. Знаете что? Вот вы и организуйте. Пусть организация Дня рацпредложений станет вашим первым проектом в должности мукзэпоя. Думаю, вы справитесь.
– Черт!
– Что вы сказали?
– Нет-нет, ничего. Я хотел сказать: «Чертовски здорово!» Нет проблем. День рацпредложений… Господи! Ну конечно, справлюсь.
– Вам рентген в больнице сделали?
– Там такого не делают.
Дом.
– Мы не?..
– Отнюдь. Заходите. Прошу. Я тут последние вещи собирал.
Владелец дома мистер Бердсли приветственно распахнул дверь. Мы уже выяснили фамилию владельца и еще кое-какие сведения о доме, потому что нашли этот вариант не через риелтора.
Урсула – я эту привычку не одобряю – болтает со всеми и обо всем на свете. Когда я заезжаю к ней на работу, девушка в приемной запросто может спросить: «А понос у вас уже прошел?» – или что-нибудь не менее вдохновляющее. Близкие друзья Урсулы способны написать диссертацию о том, как я занимаюсь сексом. Оставалось надеяться, что диссертация получится стоящей. Урсуле хоть кол на голове теши, но я лишь ласково улыбаюсь: без этой углекислоты наши отношения превратились бы в застойную тихую заводь. Легкое раздражение, которое я подчас испытываю, столь же легко преодолевается, если посидеть одному в машине и поорать во все горло несколько часов.
Болтая со всеми подряд, Урсула нахватывается всякой информации и слухов. Я редко беседую с людьми, зато часто смотрю телевизор. На пару мы знаем все обо всем. До Урсулы может не дойти новость о том, что Англия объявила войну Канаде, мне, в свою очередь, негде услыхать, что заядлый курильщик (восемьдесят сигарет в день) в доме напротив держит немереный запас бензина прямо в жилой комнате, но вместе с Урсулой мы не отстанем от текущих событий. На этот раз сороки на хвосте принесли Урсуле весть, что у подруги другой подруги есть сестра, у которой свекор собирается продавать дом. Продавал он сам, без посредников. Он терпеть не мог риелторов, и я сразу понял, что человек, по крайней мере, обладает неискаженными представлениями о добре и зле. Через густую сеть информаторов Урсула выведала дополнительные подробности. Мы позвонили, договорились осмотреть дом и явились в назначенный час. Мистер Бердсли понес коробку с вещами к машине, предложив начать осмотр без него.
Красота-то какая, – объявила Урсула, как только мы вошли в гостиную.
Я начал вертеть головой, пытаясь сообразить, что она имела в виду, и, наконец, не выдержал:
– Где?
– Здесь, в комнате, красота.
Я огляделся повнимательнее. Комната как комната, не большая, не маленькая. Нормальная, словом. Старомодный эркер, верхняя часть окна застеклена мозаичным стеклом. Рамы одинарные. Под подоконником – батарея центрального отопления. На вид не новая, но хотя бы центральное отопление есть, уже хорошо. Полы деревянные. Но не роскошные, нужно застилать ковролином. А вот камин придется убрать. Стены оклеены обоями, замазанными поверху свежей белой эмульсионкой. Потолок тоже белый. Комната, короче. Обычная комната. Я что-то явно недопонимал.
– В чем красота-то?
Урсула посмотрела так, словно не верила своим ушам.
– Ты погляди, какой здесь свет.
– Свет? Мы пришли полюбоваться на свет?
– Да. Красота. Свет. Что, не видишь?
– Ну… свет здесь есть. Без света, конечно, мы бы ничего не разглядели, но светло было и в других домах.
– Нет, не было.
– А я говорю – было.
– Нет-нет. Помнишь, мы смотрели дом на прошлой неделе? Там в гостиной не было света, им пришлось его включать.
– Ну да. Включили – и свет появился.
– Тот был не настоящий, электрический.
– Извини, до меня не доходит. Электрический свет – что, не свет уже?
– Конечно, нет.
– Так вот в чем красота? В комнату из окна попадает свет? Днем в комнате светло? Ну что тут скажешь? Офигеть!
Мистер Бердсли вернулся, оттирая грязь с ладоней.
– А-а, я вижу, вы с залы начали. Славная комната. Освещение здесь хорошее.
– Потрясающе, – поддакнула Урсула, и мне показалось, что я попал на сходку тайного общества.
– Да, – продолжал мистер Бердсли. – Я покрасил стены, да и весь дом фактически перекрасил. Мой отец давно не делал ремонт.
– Так это дом вашего отца? – спросила Урсула с непривычным мурлыканьем в голосе, она явно еще находилась под влиянием светлых энергий.
– Пока еще его. Состарился он, болеет… в детство впал. Ему уже опасно жить одному без присмотра.
– С памятью стало плохо? – участливо поинтересовался я.
– Точно. Забывать все начал. Путаться. Пожары устраивать. Столовую пойдем смотреть?
– Да!
– Пожары? – переспросил я, но они уже выходили из комнаты.
– Ой, как здорово! – воскликнула Урсула, когда я их догнал.
Я опять не понял причину ее восторга – еще одна нормальных размеров комната, ничего особенного, – но промолчал, опасаясь, что они посмотрят на меня как на придурка и скажут что-нибудь вроде: «Ну как же, здесь такой воздух». В комнате имелись высокие, от пола до потолка, окна с выходом в крохотный зимний сад, а через него – в заросший двор. Еще один камин прилепился к задней стене. Его тоже придется убрать.
