Бен Элтон - «Номер один»
– Ладно, – сказал Родни, пытаясь притвориться, что прикол ему понравился. – Давайте.
– Молодчина! – ответил Кельвин. – Трент, что у нас там дальше? Нет, Эмма, ты читаешь «выскочек», ты скажи.
И снова, выглянув из-за двери туалета, Эмма натолкнулась на взгляд Кельвина. Он улыбнулся особенной мимолетной улыбкой и кивнул, чтобы она продолжала.
– Дальше запись третьего эпизода, – сказала Эмма. – Вы улетели из Манчестера, и Берилл злится, потому что считает, что вы грубо обошлись с шестнадцатилетней девочкой.
– Да, да, Эмма, это мы уже проходили, – довольно сварливо сказал Трент, немного расстроенный тем, что Кельвин проявлял благосклонность к его подчиненной. – Авиатопливо стоит недешево.
– Да, – торопливо ответила Эмма, взглянув на записи. – После этого Родни и Кельвин обмениваются веселыми, но виноватыми взглядами…
– Это тоже отсняли. Эмма, пожалуйста, давай уже дальше, – резко бросил Трент.
Эмма снова смутилась и рискнула взглянуть на Кельвина, словно обращаясь к нему за помощью. Затем ее лицо стало строгим, словно она рассердилась на себя за проявление слабости. Но если она рассчитывала на сочувствие, то была разочарована, потому что Кельвин просто вопросительно приподнял брови.
– Да, потом у Родни звонит телефон, – поспешно сказала она. – Он берет трубку, и, когда Кельвин и Берилл слышат, как он приветствует «выскочку», они начинают хохотать…
– А-а! – энергично вклинился Родни. – Как мы это сделаем? Мы ведь еще не знаем, как ее зовут.
Эмма снова сверилась с записями.
– На прослушивании Кельвин назовет ее Тиной Лайт, и именно так она и представится.
– Мы будем ее готовить?
– Ну да… разумеется, – ответила Эмма, занервничав оттого, что ей приходилось все разжевывать одному из знаменитых судей. – Как обычно.
– Пожалуйста, можем мы двигаться дальше? – крикнула Берилл. – Мне вечером нужно лететь в Лос-Анджелес. Моя падчерица сейчас в реабилитационном центре и пытается привыкнуть к новым огромным грудям, если это кому-нибудь интересно.
Таким образом, хронология была выстроена. Эмма дала Родни сотовый телефон, такой же, как и его собственный, и набрала номер. Он зазвонил, Родни как раз собирался взять трубку, но в последний момент засомневался.
– Подождите. Телефон ведь должен быть выключен, верно? В смысле, мы в самолете, это безответственно… Если подумать, и у тебя телефон должен быть выключен. Мы можем разбиться.
– Пожалуйста, Родни, – сказал Кельвин. – Я думал, ты хотел быть более крутым в этом сезоне? Разве не выключать телефон во время полета – это не круто? Вроде как играть по собственным правилам?
– Ты думаешь, я от этого буду выглядеть круто?
– Конечно, как гадкий мальчишка, нарушитель правил.
– Ну, тогда ладно… Но я не хочу этого делать на самом деле… В смысле, я не возражаю против того, чтобы притвориться, будто мой телефон звонит, но я не хочу, чтобы он действительно звонил. Это опасно.
– Ты хочешь, чтобы Эмма выключила свой телефон и изобразила звонок?
– Да, конечно. Эти правила не просто так придуманы. Разве ты не слушаешь объявления о безопасности? Сотовые телефоны могут помешать работе навигационной системы самолета.
– Да, да, да. Ты абсолютно прав, – ответил Кельвин. – Эмма, пожалуйста, изобрази звонок.
В этот момент у Берилл зазвонил сотовый телефон.
– Придется ответить, это мой американский агент.
– Берилл, это опасно.
– Отвали, Родни.
Следующие несколько минут всем пришлось сидеть и слушать, как Берилл говорит со своим агентом насчет нового сезона «Бленхеймов», начало которого Берилл стремилась отложить, потому что планировала очередную операцию на клиторе, который ей делали из остатков пениса.
– И скажи им, чтобы ботокс делали пожиже, – приказала она. – У меня после последних уколов лицо не двигалось.
Когда разговор наконец закончился, бригада снова вернулась к работе.
– Дзинь-дзинь. Дзинь-дзинь, – сказала Эмма.
Родни изобразил удивление.
– Кажется, его следовало бы выключить, – сказал он, играя свою роль. – Но какого черта, я живу по своим правилам. Живи быстро и оставь после себя прекрасное тело, да?
– Дзинь-дзинь. Дзинь-дзинь, – настойчиво повторила Эмма, прекрасно зная, что в финальном монтаже на реплику Родни по поводу его крутости не останется времени.
Родни сделал вид, что ответил на звонок.
– Да?
– Привет, это Родни Рут? – спросила Эмма из туалетной кабинки совершенно деревянным и невыразительным голосом, желая дать понять окружающим, что не намерена даже пытаться вживаться в роль персонажа.
– Да, это Родни.
– Это Тина Лайт, дорогой. Ха-ха. Ха-ха. Кельвин сказал, что я должна тебе позвонить. Ха-ха.
– А, здравствуй, Тина Лайт, – ответил Родни, а Кельвин и Берилл сделали вид, будто давятся от смеха. Трент хотел, чтобы они оба подавились напитками, но Берилл побоялась за свой блеск для губ, поэтому водой прыснул только Кельвин.
– Что я могу для тебя сделать? – спросил Родни, храбро импровизируя.
– Ну, дорогой, ха-ха. Ха-ха, – деревянным голосом ответила Эмма. – Может, тебе стоит подумать, что я могу сделать для тебя, ха-ха. Ха-ха. Потому что, если ты сделаешь меня звездой, как и обещал, ты это узнаешь! Это точно! Ха-ха. Ха-ха!
– Да, слушай, Тина, я был ужасно рад поговорить с тобой. А теперь мне нужно спешить, спасибо за звонок. Пока. – Родни сделал вид, что сбросил вызов.
– Ну вот, – сказал Кельвин, оставаясь по-прежнему в кадре. – Ты ведь говорил, что не выключать телефон во время полета опасно!
– Отличная концовка, Кельвин, – ахнул Трент. – Все довольны?
Убедившись, что сюжет отснят, они двинулись дальше. Берилл исчезла за пальто, чтобы снова переодеться, мужчины надели другие рубашки. Поменявшись местами, они угрюмо глядели друг на друга, угрюмо глядели из окон и сидели все вместе, показывая, какие они на самом деле отличные товарищи.
Наконец у Трента и Эммы не осталось больше ни одной строчки в сценарии.
– Мы закончили, босс, – объявил Трент.
– Наконец-то, – сказала Берилл. – Эта штука может доставить нас прямо в Хитроу?
– Еще один сюжет, – потребовал Кельвин. – Новый.
– Какой, шеф? – спросил Трент.
– Отлет из Глазго. Родни сидит один.
– Отлично, шеф, – ответил Трент. – Какая история? Какие комментарии?
– Не важно. Начинаем снимать.
Родни послушно сел туда, где, по сведениям Эммы, он сидел при вылете из Глазго, и на него нацелилась камера.
– Отлично, – сказал Кельвин. – Итак, Родни, мы хотим, чтобы ты выглядел немного напряженным, немного шокированным, ладно?
Родни точно знал, чем он должен быть шокирован.
– Кельвин, – сказал он, пытаясь говорить спокойно, – знаешь что, друг? Я думал об этом, и я не уверен, что это хорошая мысль.
– Слушай, возможно, мы даже не станем это использовать, приятель. Я просто хочу, чтобы сюжет отсняли.
– Да в чем дело? – грубо спросила Берилл. – Мне показалось, что мы закончили?
– Очередная маленькая коварная мысль Кельвина, – сказал Родни, по-прежнему пытаясь говорить легкомысленным тоном, но явно слегка расстроенный. – Он хочет вернуть Иону.
– Нет! – ахнула Берилл. – Только не Иону из кошмарной группы «Шетландский туман», которую ты трахал?
– Да, хотя мне казалось, что она…
– А когда натрахался, послал ее на хер!
– Знаешь, наши отношения закончились по взаимному…
– Те ребята, которым ты при всех зрителях обещал звездное будущее и что ты им его лично устроишь?
– Ну да, я…
Берилл расхохоталась.
– Кельвин, это гениально. Одна из твоих лучших идей.
– Ну да, мне тоже показалось, что у сюжета есть потенциал, – согласился Кельвин с улыбкой.
– Потенциал! Не то слово. Послушай, Родни, ты сам вырыл себе яму. Не говоря уже о том, что ты трахал этого бедненького шотландского «сморчка», а потом бросил ее, ты сказал, что сделаешь ее паршивую группу звездной, – и не сделал. Ты всегда говоришь какому-нибудь ничтожеству, что оно может стать звездой, и оно никогда ею не становится. Пора уже тебе объясниться.
Родни сидел закусив губу, его взгляд был одновременно бешеным и растерянным.
Кельвин подмигнул оператору, который точно понял, что от него ожидается, и настроил камеру, чтобы снять Родни крупным планом.
– Есть? – спросил Кельвин вполголоса.
– Есть, – ответил оператор.
– Ладно, Трент, – сказал Кельвин. – Мы закончили, давайте отвезем Берилл в Хитроу.
Родни удивился.
– А сюжет мы что, снимать не будем? – спросил он с облегчением.
– Нет, не волнуйся об этом.
Кто эта девушка?
Трент возвращался в Лондон в огромном «роллс-ройсе» Кельвина. Выезжая с парковки, они миновали автобус, в который готовилась сесть Эмма со своей бригадой. Девушка стояла у передней двери, пытаясь справиться с огромной сумкой, набитой различными рабочими папками, и на носу у нее были разбитые очки. Порывы ветра очень симпатично развевали ее волосы.
