Бен Элтон - «Номер один»
– Я просто понять не могу, почему из-за того, что сейчас другой день, мы должны сидеть на других местах, – канючила Берилл, пока гримерша и парикмахер вносили тщательно продуманные легкие изменения, призванные создать эффект хода времени. – Я постоянно летаю на этих чертовых самолетах, и не думаю, ой, наверное, мне нужно сейчас сесть не там, где вчера.
– Да, – добавил Родни. – Мне кажется, мы уже нашли подходящие места. Знаете, вроде как застолбили свое небольшое личное пространство.
– Да, но нам нужно показать зрителям, что сейчас другой день, – спорил Трент, напряженно глядя на часы.
– Именно для этого и меняют костюмы, дорогуша, – ответила Берилл. – Я поменяла пиджак, это другой день. Мне не нужно пересаживаться. Никуда я, мать вашу, не пойду.
Трент послал призывный взгляд Кельвину, но тот смотрел в окно и не заметил его.
– Кельвин, – сказал Трент. – Берилл не хочет пересаживаться для полета в Бирмингем.
Кельвин неохотно повернулся к нему.
– Берилл, дорогая, в чем дело? – спросил он.
– Каждый раз, когда мы снимаем другой день, этот придурок заставляет нас меняться местами. Зачем нам всегда садиться на другое место?
– Не всегда на другое место, Берилл, – заспорил Трент. – У нас всего шесть мест, а вы «посещаете» пять городов, поэтому комбинации получаются…
– Я разговариваю с Кельвином.
– Знаешь, дорогая, – улыбнулся Кельвин, – дело вот в чем. Сегодняшние съемки включают довольно много тщательно спланированных деталей, и мы пытаемся воссоздать не просто впечатление, что мы втроем целыми месяцами ездим по стране в поисках талантов. Например, во время прослушиваний в Манчестере вы с Родни поругались, потому что Родни ужасно обошелся с бездарной малышкой…
– Я буду ужасно с кем-то обходиться? – спросил Родни, тут же обрадовавшись.
– Да, Родни, будешь. Можешь использовать эту свою критику «острый, как журнальный столик», если хочешь.
– Дубовый.
– Не важно.
– Да, конечно. Это превосходно.
– Так что ты хочешь сказать, Кельвин? – резко бросила Берилл.
– Ну, дорогая, когда мы покидаем Манчестер, ты по-прежнему злая и грустная. Твои материнские инстинкты страдают оттого, как эту молоденькую разочаровавшуюся милашку оскорбил старый самодовольный дурак Родни.
– Самодовольный? – спросил Родни.
– Остроумный, – поправился Кельвин. – И ты, Берилл, сидишь отдельно в последнем ряду самолета в глубокой задумчивости. Тебе больше не нравится эта работа, и ты даже подумываешь об увольнении. Поэтому Трент хочет, чтобы ты сидела там, где Родни сидел по пути в Манчестер.
– А почему я сижу один по пути в Манчестер? – спросил Родни, преисполнившись подозрений.
– Потому что Берилл плеснула в тебя водой в Ньюкасле.
– О нет, Кельвин! Мы же говорили… – запротестовал Родни.
– Это ты говорил, Родни.
– Да! Я сказал, что не хочу, чтобы в этом году Берилл плескала в меня водой.
– Это тема, Родни, зрители ее ждут.
– Ненавижу ее, – простонала Берилл. – В «Х-факторе» это делала та баба из семейства Осборн.
– А если трюк срабатывает, дорогая, – нежно сказал Кельвин, – то его стоит перенять. Старое правило шоу-бизнеса.
– Думаю, лучше дать ему в челюсть. Знаешь, вроде из меня проглядывает немного старый Бластер.
– Может быть, в следующем сезоне, дорогая. Я не хочу дразнить зрителей твоей мужской стороной, пока у тебя на лице окончательно не перестанет лезть щетина.
– Да пошел ты. Спорю, Мадонна бреет усы чаще, чем я.
После того как ей объяснили график работ, Берилл согласилась поменяться местами с Родни, и бригада сняла то, как она со свежей прической и макияжем угрюмо смотрит в окно.
– Попытайся выглядеть так, как будто подумываешь об увольнении, – велел Кельвин.
– Это нетрудно, приятель, – сказала Берилл, думая, что прозвучало это резко и остроумно, и не подозревая, что все присутствующие на борту уже давно усвоили, что она скорее умрет, чем уйдет с этой превосходной работы, которая столько ей дала.
Как только сюжет был отснят, парикмахер и гримерша снова подправили внешний вид Берилл, а камера переключилась на Кельвина и Родни, которые сидели рядом за двойным столиком.
– Эй, какой следующий сюжет? – крикнул Кельвин.
– Вы с Родни глядите друг на друга, как драчливые мальчишки, потому что ты обидел Берилл, – крикнула в ответ Эмма, потеснив специалиста по звукозаписи и высунув голову из-за дверки туалета.
– Спасибо, милая, – ответил Кельвин и улыбнулся, глядя прямо на нее.
Эмма покраснела. Отвернулась в смущении и уронила ручку. Нагнулась, чтобы ее поднять, в этот момент с ее носа упали очки, а зад уперся в стоящего в туалете звукорежиссера.
– Осторожно, Эмма, – недовольно сказал он. – Ты своей задницей чуть последний сюжет не стерла.
Эмма быстро выпрямилась, ударилась головой о дверной проем туалетной кабинки, вскрикнула и уронила планшет.
– Осторожно, милая, – улыбнулся Кельвин. – Сосредоточься.
Эмма покраснела еще сильнее.
– Все в порядке. Нормально. Извини, Кельвин, – сказала она и тут же вскрикнула: «ЧЕРТ!» Она наступила на свои очки.
– Что?
– Ничего.
– Пожалуйста, мать вашу, давайте уже двигаться дальше, – сварливо сказала Берилл.
– Да, конечно, Берилл, – ответила Эмма, очевидно пытаясь вспомнить, что у них дальше по плану.
– Мы с Родни выглядим как драчливые мальчишки, – сказал Кельвин, снова улыбнувшись Эмме.
– Да, спасибо, я помню, – с благодарностью ответила Эмма, улыбнувшись в ответ.
– И после этого с вылетом из Манчестера у нас все? – спросил Трент.
Эмма собралась и взглянула на свои записи.
– Нет, Трент, – ответила она. – Нам нужен сюжет, где Родни говорит по телефону.
– Родни говорит по телефону? – спросил Родни.
– Да, Родни, – объяснил Кельвин. – Отличный прикол, старая идея из шоу «Х-фактор», ее с тех пор никто не использовал, да и получится у нас намного лучше. Очень много эфирного времени для тебя.
– Отлично, и в чем прикол?
– Ну, в Бирмингеме к нам приходит безнадежная старая «выскочка», которая ужасно поет, и лицо у нее как аппендикс, но бездна самомнения… Ну, просто прикол, в стиле «Мои друзья думают, что я прямо как Тина Тернер» и все такое.
– Ну-у, – сказал Родни, снова став подозрительным. – И кто эта женщина?
– Мы пока не знаем, но кого-нибудь подберем.
– Да, Кельвин, мы в конвертах человек двадцать нашли, – уверил его Трент. – Выбирай – не хочу. Эмма найдет то, что нужно для предварительного отбора, не так ли, дорогая?
– Конечно, – сказала Эмма, снова высунув голову из туалетного пространства, очевидно не слишком довольная покровительственным тоном Трента.
– Молодчина, – сказал Кельвин, подмигнув ей.
Возможно, Эмме покровительственный тон Кельвина тоже не понравился, но по какой-то причине она покраснела.
– Ну и что же это за прикол с телефонным звонком? – снова спросил Родни.
– Ну, мы с Берилл взглянули на эту старую повариху-неудачницу и сказали «нет», а ты решил, что у нее есть потенциал. Я, конечно, поражен и говорю: «Родни, ты ведь не можешь говорить серьезно!», а Берилл смеется над собой.
– Потому что эта женщина безнадежная старая «выскочка», которая ужасно поет и у которой лицо как аппендикс и раздражающий смех?
– Именно.
– И почему я решил, что у нее есть потенциал?
– Чтобы получился прикол.
– Какой прикол?
– Вот об этом я и говорю. Мы не можем поверить, что ты считаешь, будто она подойдет нам, но чем больше мы смеемся, тем сильнее ты настаиваешь на том, что она – ураган, и в конце концов я поворачиваюсь к «выскочке» и даю ей твой номер телефона.
– Мой номер телефона?
– Да, я говорю, что, поскольку ты так в нее веришь, она должна позвонить тебе и попытаться стать поп-певицей.
– Мой номер телефона?
– Ну, Родни, конечно, не твой настоящий номер. Мы дадим тебе телефон, и в течение недели он будет время от времени звонить, и она будет спрашивать тебя, когда ты сделаешь из нее звезду.
– Значит, это прикол нацелен на меня?
– Ну да, думаю, в какой-то степени ты прав, но ты только подумай, полно эфирного времени, и вообще, давай не будем занудствовать. Это же прикол.
Родни хотел отказаться. Он так хотел послать Кельвина куда подальше. Но он знал, что сделает Кельвин. Кельвин сделает то, что он всегда делал, когда люди, с которыми он работал, пытались сказать «нет» или просили слишком много денег. Он их увольнял. Где были судьи, которые работали с Кельвином на других проектах, предшествующих шоу «Номер один», «Поп и мелкие знаменитости» и «Рок-н-ролл зажигает»? Они исчезли, вернулись на радио или в печать. Что случилось с ведущей, которая была в шоу до Кили? Он уволил ее, не больше и не меньше, и теперь она вела реалити-шоу на цифровых каналах.
