Стив Тольц - Части целого
Я по своей натуре не мастер на все руки. Созданные мною объекты материального мира немногочисленны. В разных концах страны на мусорных свалках валяются: уродливая пепельница, незаконченный шарф, кривое распятие подходящего размера, чтобы на кресте могла пожертвовать жизнью кошка во искупление грехов всех нерожденных котят, кособокая ваза и предмет, который я изготовил вечером после свидания с Гарри в его вонючей тюрьме, — ящик для предложений.
Я сделал его оптимистических размеров: в виде емкости шириной пятьдесят сантиметров и тридцать глубиной — достаточно пространства, чтобы вместить тысячи предложений. Он был похож на огромную квадратную голову. Покрыв ящик лаком, я взял пилу и удлинил щель, загнув ее на пару сантиметров вверх с каждой стороны, чтобы было похоже на улыбку. Первое, что пришло мне в голову, прибить ящик к палке, а палку воткнуть где-нибудь в городе, но когда строишь что-то для общего пользования, необходимо принимать в расчет вандалов. Их с лихвой хватает в любой точке планеты.
Учти и планировку нашего городка: в нем была одна большая улица с трехрядной мостовой и отходящие от нее в середине четыре улицы поменьше. Между перекрестками эпицентр жизни — городская ратуша. Куда бы человек ни шел по своим делам, он не мог ее миновать. Именно ратуша должна была придать ящику для предложений официальный вид. Но чтобы обеспечить моей затее долговременность, чтобы ящик сразу не сорвали, следовало сделать его частью конструкции, то есть самой городской ратуши. Соединить воедино со зданием — это казалось очевидным. Но попробуй соедини дерево и бетон или дерево и кирпич.
Я стал рыться на заднем дворе в поисках остатков ржавого металла, которые не пошли в дело, когда крыли садовый домик отца. На родительском точильном кругу разрезал железо на четыре куска и при помощи его паяльной лампы запечатал ящик в металл сверху, снизу и с боков. Закрыл на висячий замок и в три утра, когда все спали и в окнах не горел свет, прикрепил к нижней точке перил на лестнице, ведущей к входу в ратушу.
Ключ от замка я поместил в конверт, а конверт положил перед дверью Патрика Аккермана, не слишком заметного члена городского совета. На конверте я написал его имя, а внутри следующие слова:
«Доверяю вам ключ от потенциала нашего города. Теперь вы хранитель ключа. Не злоупотребляйте своим положением. Проявите сноровку, не ленитесь, не будьте небрежным. Город рассчитывает на вас».
Я решил, что это небольшое послание написано изящно. Когда над холмами зарделся рассвет и на зловещем, мерцающем оранжевом фоне обозначился силуэт тюрьмы, я сел на ступени и стал писать инаугурационные предложения. Их требовалось составить красиво, они должны были воодушевлять, вдохновлять, но оставаться в пределах разумного. Поэтому я не стал включать ничего нелепого и несбыточного, вроде предложения перевести весь город целиком из этой унылой долины поближе к воде — хорошая идея, но ее реализация была бы вне компетенции нашего совета, состоящего из трех человек, одного из которых никто не видел после последнего сильного ливня. Нет, первые предложения должны были задавать тон, чтобы горожане следовали в том же русле. Вот они:
1. Обратить к нашей выгоде бестолковый ярлык «Самое неподходящее место для жизни во всем Новом Южном Уэльсе». Мы должны этим гордиться. Развесить транспаранты. Изображая свою уникальность, даже сгустить краски, чтобы надежнее привлечь туристов.
2. Специально для Джека Хилла, городского парикмахера. Похвально, что, несмотря на гнущий вас артрит, вы продолжаете работать, но результат таков, что в нашем городе больше уродливых, клочковатых и откровенно непостижимых стрижек, чем в любом другом уголке мира. Вы превращаете нас в посмешище. Пожалуйста, распрощайтесь с ножницами, которые так и ходят ходуном в вашей руке, и наймите себе ученика.
3. Специально для Тома Рассела, владельца универсального магазина «Рассел и сыновья». Прежде всего у вас нет ни одного сына. И дело не только в этом: жены у вас тоже нет, и сами вы в летах, так что не похоже, что сын появится. Правда, сами вы родились не без помощи отца, и можно предположить, что упоминаемый в названии сын — это вы, однако известно, что ваш отец давно умер, за десятилетия до того, как вы переехали в наш город, поэтому название вводит в заблуждение. Во-вторых, Том, кто у вас отвечает за ассортимент товаров? Я только вчера был в вашем магазине: там есть вещи, от которых ни одному человеку не может быть никакого проку. Пустые бочки, непомерных размеров оловянные кружки, мухобойки в виде плети, и — Господи! — какие же у вас странные сувениры: макет Эйфелевой башни покупают во Франции, а не в захолустном австралийском городке. Понимаю, ваш магазин — универсальный, однако вы зашли слишком далеко. Он стал универсальным до странности.
4. Специально для Кейт Милтон, заведующей нашим городским обожаемым кинотеатром «Парамаунт». Кейт, если фильм крутят полгода, можете не сомневаться, что его уже все посмотрели. Ради Бога, заказывайте новые фильмы. Раз в месяц будет в самый раз.
Я перечитал предложения и решил, что требуется еще. Что-то большое.
Трудно было выразить словами, что мне казалось неправильным в людях нашего города — причем на уровне более глубоком, чем стрижка и нелепости в магазинах, и связанном с экзистенциальными проблемами. Я не мог придумать ничего, что бы имело отношение непосредственно к этому. Разве можно, указав на коренную основу нашего существования и обнаруженную в ней трещину, надеяться, что все оценят значение предложения? Ведь каждый требовал к себе самого деликатного отношения. И я решил взяться за вопрос опосредствованно. Мне казалось, что проблемы сограждан связаны с приоритетами, которые необходимо поменять местами, а если так, подоплекой всего была иерархия предпочтений: какую часть мира они принимают, а какую отторгают.
Моя идея заключалась в следующем: я намеревался, если это было в моих силах, скорректировать их взгляд на будущее. И из этого вытекало мое пятое предложение.
5. На Фермерском холме построить небольшую обсерваторию.
Я не стал ничего объяснять, но привел следующие цитаты из Оскара Уайлда и Спинозы: «Мы все в сточной канаве, но некоторые смотрят из нее на звезды» и «Зрите на мир сквозь призму вечности».
Перечитав предложения, я с глубоким удовлетворением опустил их в алчущий рот моего только что сконструированного дополнения к нашему городу.
Ящик для предложений стал главной темой городских разговоров. Патрик Аккерман провел импровизированное собрание и зачитал предложения таким мрачным голосом, словно они исходили свыше, а не снизу, то есть от меня. Никто не знал, кто прикрепил ящик к перилам на лестнице в ратушу. Строили догадки, но не могли сойтись во мнениях. Горожане урезали список знакомых и соседей примерно до восьми кандидатов, но никто не мог похвастаться, что что-то знал наверняка. Конечно, меня, разлюбезного, не подозревал ни один человек. Поскольку я столько лет провел в коме, меня так и воспринимали как спящего мальчика.
Неожиданно Патрик Аккерман загорелся моим предприятием. Он относился к тем лидерам, которые стремятся быть оригинальными и прогрессивными, но ему не хватало движущей силы и идей, и он, судя по всему, принял мой ящик для предложений в качестве замены своему уму. Он громогласно отвергал любые насмешки и возражения и благодаря его внезапному всплеску энергии совет, что, естественно, объяснялось глубоким потрясением, принял все мои предложения. Невероятно! Ничего подобного я не ожидал. Например, было решено, что семнадцатилетний одноногий безработный Пол Гамильтон, сын Моники и Ричарда Гамильтона, немедленно поступит в обучение к парикмахеру Джеку Хиллу. Тому Расселу дали год на то, чтобы убрать из названия магазина слова «и сыновья». В противном случае он должен был жениться и произвести на свет сына или усыновить ребенка с условием, что мальчик будет из Англии или Северной Европы. Заведующую кинотеатром Кейт Милтон обязали обеспечивать городу по крайней мере один новый фильм каждые два месяца. Невозможно было поверить! Но настоящее потрясение меня ждало впереди. Постановили начать проектирование строительства обсерватории на Фермерском холме, и хотя на эти цели выделили пустяковую сумму в одну тысячу долларов, важен был моральный настрой. Я не верил собственным ушам: власти в самом деле намеревались это сделать.
Патрик постановил, что ящик будут открывать раз в месяц — и отпирать его будет лично он. Предварительно он будет внимательно прочитывать предложения, чтобы ненароком не обнародовать что-нибудь богохульное и оскорбительное. Затем предложения станут оглашать на общегородских собраниях, после чего последует обсуждение, какие из них принять к исполнению, а какие оставить без внимания.
