KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » Современная проза » Виктор Лихачев - Единственный крест

Виктор Лихачев - Единственный крест

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Виктор Лихачев, "Единственный крест" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

— Асинкрит, — Вера Николаевна подошла к Сидорину, — у тебя, у нас с тобой разве первый раз уходит человек?

— Ребята, все правильно. Только… я этой девушке теперь в глаза не смогу смотреть.

— Почему?

— Не знаю. — И вновь погладил Артема по волосам. — Прости мне, мушкетер. Если Бог есть, скажи ему сегодня там, что я не желал тебе зла.

* * *

В дверь постучали. Сначала несмело, затем все настойчивее.

— Кого еще… нелегкая? — Сидорин с трудом открыл глаза. — Да не стучите так… как по голове лупят. Иду.

— Ничего себе, — только и смог вымолвить Асинкрит. — Толмачева!

Перед ним действительно стояла Вера Николаевна.

— По поручению профсоюза?

— По зову души, — отпарировала она. — Войти позволишь?

— Рискни, Вера Николаевна.

Минуту спустя они уже сидели в креслах друг напротив друга. Сидорин смотрел, будто впервые видел, на Толмачеву, та, между делом, изучала обстановку комнаты.

— Да, по спартански живешь, Асинкрит Васильевич.

— Это… не моя. Друга. Он за кордон на заработки подался. Какими судьбами в Упертовске, Вера Николаевна?

— Села в автобус и приехала. Делов-то.

— И то, правда.

— Городок у вас маленький, Асинкрит Васильевич. О каждом знают. Добрые люди подсказали, где тебя найти.

— Надо же! А я думал, что нахожусь в глубоком подполье.

— Скорее, подполе.

— А, называй, как хочешь! — махнул рукой Сидорин. — Лучше скажи, что знают про меня.

— Что ты от несчастной любви запил…

— Здорово!

— А еще говорят, что человеку вместо аппендицита вырезал что-то другое, и он умер. Тебя выгнали с работы, хотели посадить, но родные отмазали…

— Прости, что сделали?

— Отмазали, Асинкрит Васильевич, отмазали. Взятку дали.

— Кому?

— Судье, наверное. Народу подробности не нужны. Вот, а теперь ты сидишь здесь и пьешь горькую. Удовлетворен?

— Вполне.

— А я нет, Асинкрит.

— Почему без отчества?

— Хватит валять дурака. Ты думаешь, мне действительно больше нечего в единственное воскресенье на неделе делать?

— А что, сегодня воскресенье?

— Воскресенье.

— А число какое?

— Пятнадцатое.

— В смысле апреля?

— В смысле мая. Ты что, издеваешься?

— Бог с тобой, Вера Николаевна! Просто я думал, что апрель. Пятница. То-то я гляжу, черемуха зацвела. Ничего себе, думаю, весна какая ранняя. Наверное, из-за этих дыр…

— Каких дыр?

— Озоновых.

— А пятница почему?

— Сбился со счета. У меня же по математике плохо было, ой плохо. Да и день какой-то серый. — И почти без паузы:

— Пить хочешь?

— Кофе, но можно и чай.

— Есть только водка. Давай за знако… Тьфу, что я, — за встречу.

— Асинкрит Васильевич…

— Тогда за майские праздники, вон их сколько. Кстати, как там у вас 9 мая отмечают?

— Сейчас отмечают все.

— И это правильно. Власть у нас у-ум-ная. Когда все празднуют — воровать легче. Так я не понял, за что мы будем пить?

— Я пить не буду.

— Постой, не путай меня, ты же сказала — с удовольствием.

— Я про кофе.

— Про кофе… Жаль. А я вот сделал открытие. Представляешь, лучше всего пить с утра. Закуски чтоб по минимуму. Лучше водочки, с пива — голова…

Толмачева поднялась и, подойдя к книжной полке, стала что-то пристально изучать.

— Согласен, Вера Николаевна, бедноватая у моего друга библиотека. Он больше за компьютером сидел…

— Панангин, корвалол, нитроглицерин… Значит, говоришь, с утра пить лучше? А вечером вот это?

— Я же должен беречь свое сердце. Как никак почти год без свежего воздуха сижу…

Сидорин замолчал, а затем вдруг сказал совершенно иным тоном:

— Спасибо, Вера. Я то уж думал, что все забыли Асинкрита. Будто и не жил.

— Возвращайся! — Толмачева подошла к Сидорину.

— Зачем?

— Нам тебя не хватает. Людочка Белова извелась вся. Поезжай, говорит, Николаевна, привези его.

— О Людочке не надо, — мрачно произнес Сидорин.

— Почему?

— Перед мужем ее совестно. Хороший парень — добрый, приветливый. Я сейчас только и делаю, что в себе ковыряюсь.

— И что наковырял? Посмотри на себя, во что превратился? Зарос, обрюзг, посинел…

— Ты всегда умела утешить. Спасибо.

— Пожалуйста. Лишь бы на здоровье.

— Знаешь, Вера, я ведь и сам хотел со всем этим завязать.

— Ну?

— Не получается, вот тебе и ну. Вечером ляжешь — не сердце, а гармошка, сплошные перебои. И так лежишь всю ночь. А если уснешь, кошмар снится.

— Какой кошмар?

— Будто ты заходишь в кабинет Марии Ивановны и говоришь мне: «У тебя осталась минута, чтобы его спасти». Я бегу, хватаю скальпель, что-то пытаюсь сделать… А он, он разговаривает.

— Кто?

— Мушкетер, парень этот. Даже не так: будто скулит и плачет. Жалобно-жалобно. «Мамочка, я не хочу умирать, спаси меня». А кто-то сверху считает: «Осталось двадцать секунд, осталось девятнадцать»… У меня сердце готово из груди выпрыгнуть. А потом — бах! — и все. Заходит девушка, невеста его, с букетом цветов и говорит мне: «Спасибо вам, Асинкрит Васильевич, теперь мне эти цветы не нужны, возьмите их себе». Откроешь глаза — и так муторно на душе, так муторно… Во дворе тетки ругаются, кто чью бельевую веревку занял, по телевизору учителей глодающих показывают.

— Врачей еще не показывали?

— Что, так плохо дела?

— Возвращайся, все узнаешь.

— Я не договорил.

— Так я уже все поняла. Открываешь ты такой бедный глаза — и единственные для них образа — бутылка. А вечером все по новой.

— Точно, — как-то простодушно отозвался Сидорин. — И, знаешь, мне кажется, что я уже не смогу без нее.

— Ну и помрешь. С твоим сердцем еще год такой жизни не выдержишь.

— Помру? А может это выход?

Сидорин встал и вышел на кухню. Минуту спустя он вышел оттуда со стаканом, до краев наполненным водкой. В левой руке Асинкрит держал половину соленого огурца.

— Ты видишь, я еще закусываю, значит не совсем еще пропащий… Жаль некому компанию составить. Твое здоровье, Вера Николаевна, — интонация его голоса опять изменилась. — Так и передай своему Сереге, повезло ему с бабой.

— Не надо, Асинкрит, — как-то по-детски жалобно попросила Вера Николаевна.

— И не проси, Толмачева, не проси. Поздно!

Выпил, медленно поставил стакан на телевизор, понюхал огурец и положил его в стакан.

— Все. Завязал я, Вера. Это — последний… Как мне тебя отблагодарить?

— За что?

— За все. Хочешь, я тебе стихи почитаю. Хорошие. — И не дожидаясь согласия собеседницы, стал декламировать. Впрочем, декламацией это было назвать трудно, — скорее он просто разговаривал с Верой.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*