Джонатан Эймс - Проснитесь, сэр!
– Вам нравится борьба? – спросил я сидевшего рядом джентльмена со столь же впечатляющим брюшком, как у бармена.
– По-моему, занятие глупое, – ответил он, – а моему сыну нравится. Я люблю настоящие игры вроде хоккея или футбола.
Я еще понаблюдал за вольной борьбой. Двое парней в бикини с выбритыми телами принимали разнообразные эротические позы. Неужели никто тут не чувствует греческий дух? Встал вопрос: почему я сегодня зациклился на гомосексуализме? Сначала заинтриговали и спровоцировали купальни, потом возникла идея снять фильм про геев, теперь в вольной борьбе проявляется гомосексуальный подтекст… Почему без конца поднимается вопрос о гомосексуализме? Пока нет ответа. Равно как и на еврейский вопрос.
Я спьяну сделал мысленную пометку: выяснить, почему мне так хочется разобраться в гомосексуальном и еврейском вопросах. Они встают в романе, над которым я буду работать в Колонии Роз. Сомнения разрешатся в произведении, в творческом процессе.
Наблюдая за вольной борьбой, я думал, по-прежнему занятый вопросом гомосексуализма, не считает ли американская психология наблюдение за обнимающимися на ринге мужчинами безопасным выражением чувственности подобного рода. У одного борца были грудные мышцы размером с обеденный поднос; в кульминационный момент хореографической битвы он придушил противника на собственной груди. Тому пришел театральный конец – вскоре он лежал на животе с заломленной назад ногой, готовый к доброй содомии. Матч кончился.
– По-моему, вольная борьба имеет сходство с порнографией, – сказал я пузатому джентльмену, отцу любителя данного вида спорта, не упомянув в связи с этим о греках. – Наверняка существует некая связующая формула. В обоих случаях люди с примечательным телосложением что-то изображают. То притворятся противниками, то тянутся друг к другу. Болельщики с той и с другой стороны преувеличенно это переживают, испытывая катарсис. Понимаете, что я имею в виду, сэр?
Джентльмен не отреагировал на мой тезис о связи вольной борьбы с порнографией, бармен крикнул:
– Последний заказ! – и я, жаждя добавить в свой организм пива, прекратил дискуссию о смысле симуляции объятий.
В два часа ночи слез с высокого табурета у стойки бара, и весь алкоголь, накопившийся в фольклорной деревянной ноге, бросился в голову. Вставая после многочасовой выпивки, всегда с неожиданным изумлением обнаруживаешь, что ты вдвое пьянее, чем думал. Поэтому лучше всего пить в постели, как я делал в Монклере. Никаких внезапных открытий.
Я поблагодарил бармена за приятный вечер и, спотыкаясь, поплелся из «Куриного насеста». Прочие посетители расходились к грузовикам и фургонам, растворяясь во тьме. Я пришел в сумерках – теперь по небу разливались черные чернила.
Направился к еще открытой заправочной станции через дорогу, чтобы купить бутылку воды в надежде хоть как-нибудь перебороть неизбежное завтрашнее похмелье, и, подходя, заметил телефонную будку, откуда сегодня звонил, вдруг пожелав кому-нибудь звякнуть. Знаете, пьяного одолевает сентиментальность, больше всего на свете жаждешь поговорить с кем-нибудь по телефону, сказать: «Я люблю тебя».
К сожалению, позвонить было некому – разумеется, не тете Флоренс в таких обстоятельствах, – однако в момент алкогольной гениальности вспомнилась телефонная книга с призывами.
Рядом с записанным мной телефоном Колонии Роз – кажется, я его зачеркнул, чтобы кто-нибудь не позвонил по ошибке в надежде на противоправную встречу, – находилось привлекшее раньше внимание и ошеломившее сообщение: записка Дебби, оповещавшей о собственных предпочтениях. Глупо с моей стороны прятать в кустах голову, прыгать вокруг да около на кошачьих лапках, стоять в выжидающей стойке, поэтому, если вы позабыли, напомню: «Люблю, когда мою киску целуют, звонить Дебби, 222-4480». Повторяю – меня взволновало упоминание о поцелуях.
Вытащив телефонную карту, я набрал номер, что с моей стороны было очень эгоистично, учитывая время, но пьяный примечательно эгоистичен. Впрочем, пусть даже напившись, о чем я думал? Хорошо – чувствовал жуткое одиночество и все время хотел позвонить кому-нибудь из тех, кто оставляет номер телефона в общественных туалетах или, в данном случае, в телефонной книге, дляудовлетворения любопытства, возбужденного многочисленными телефонными номерами, нацарапанными в сортирах между Монклером и Шарон-Спрингс, пришлось снизить коэффициент интеллекта в мозгах, и без того притуплённого пивом.
– Алло, – ответил сонный женский голос после примерно шестого гудка.
– Дебби? – спросил я, понимая, что язык заплетается.
– Что?
– Мне нужна Дебби, – объяснил я, стараясь говорить внятно.
– Кто это? – Голос стал вовсе не сонным.
– Извините за поздний звонок… по объявлению на заправочной станции… Меня зовут Алан. Может быть, вы придете сюда? Куплю вам охладитель для вина. Что пожелаете. Бар закрылся, а то я там угостил бы вас выпивкой. Можно где-нибудь посидеть, побеседовать. Хотелось бы с вами поговорить?…
Я придал последним словам вопросительное звучание, чтобы не показаться чрезмерно назойливым, если такое вообще возможно.
– Ты мой номер на бензоколонке узнал? – сердито спросила она.
– Нет, в телефонной книге, – признался я, инстинктивно понимая, что надо немедленно повесить трубку, хотя некая преобладающая пьяная интуиция велела этого не делать.
Она говорила: «Ты говоришь с женщиной. Не сдавайся. Никогда не знаешь, что может случиться».
– Ты где? – спросила Дебби.
– На заправке.
– Хочешь мне купить охладитель? – Тон как бы смягчился.
– Все, что пожелаете. Если знаете какой-нибудь открытый бар… «Куриный насест» закрылся… угощу выпивкой.
– Ладно. Стой там, на заправке. Прямо напротив «Куриного насеста»?
– Да.
– Стой на месте. Приеду сейчас. – И на том она бросила трубку.
Господствующая интуиция, наверняка такая же пьяная, как я сам, говорила: «Видишь? Сейчас встретишься с женщиной!» Другая, будучи потрезвее, предупреждала: «Немедленно возвращайся в «Адлер». Ничего такого красивого не бывает, стало быть, это обман. Сейчас же убирайся отсюда ко всем чертям».
Я, естественно, не прислушался к робкому трезвому голосу разума, пошел к лавке за жвачкой. Не хочется, чтобы Дебби почуяла перегар. Примечательно, что все тот же работавший ранее парень удерживал крепость столь долгое время.
– Еще одну телефонную карту? – спросил он.
– Нет, той хватит надолго. Спасибо за вопрос. Мне просто нужна жевательная резинка.
Видимо, он выкуривал восьмую пачку сигарет – в лавке стоял такой же дым, как в баре, против которого я за выпивкой не возражал. Нагрузившись, не обращаю внимания на табачный дым, назавтра огорчаясь провонявшими спортивными пиджаками.
Хотелось поделиться с кассиром хорошими новостями, но я решил, что это было б нескромно: вдруг он знает Дебби в маленьком городке.
Я вышел, чтоб ждать ее у телефонной будки, споткнулся о бордюр, упал на тротуар, поднялся вроде в целости и сохранности, только руки ободрал.
«Соберись перед скорым свиданием с женщиной», – властно велел внутренний голос, и я взял себя в руки, энергично жуя резинку, чувствуя ее вкус, вкус спиртного, вкус нервов, все вместе, отчего меня чуть не стошнило, хотя удалось удержаться и выплюнуть жвачку. Перед самым свиданием я буквально разваливался на куски. Руки чесались, горло язвил желчный ком, жег огнем на подъеме, потом отступал.
«Не упусти такой случай, Алан!» – уговаривал один внутренний голос. Другой, трезвый, умолк, покорно сдавшись.
Я прислонился к стене, закрыл глаза, собрался с силами в ожидании Дебби. Ждать пришлось долго, но, возможно, она хорошо со мной обойдется. Я был самым одиноким человеком на всем белом свете.
Глава 9
Видимо, я на несколько минут отключился, провалившись в черную дыру, потому что казалось, будто что-то пропустил, как бы очнувшись от сна. Подкатил огромный грузовик-пикап, осветив меня высоко поставленными фарами. Из-за провала в памяти я не сразу понял, где нахожусь. Потом вспомнил: в Шарон-Спрингс, на заправке, жду Дебби.
Свет слепил, фары располагались на уровне глаз благодаря необычным размерам грузовика на впечатляюще накачанных шинах. Потом чья-то фигура, теперь явно женская, выступила перед фарами и остановилась, не приближаясь. Я сделал шаг от стены, сохраняя шаткую почтительную дистанцию. Должно быть, это Дебби.
– Ты звонил? – спросила она, и я бы не признал ее тон дружелюбным, но ей надо было убедиться, что я не какой-нибудь идиот, торчавший у лавки на бензозаправке. Надо было удостовериться, что звонил не простой хулиган.
– Да, – кивнул я. – Меня зовут Алан.
Это была здоровая, крепкая женщина, не классическая красавица вроде девушки из моего сна, но меня волновало, что она среди ночи приехала повидаться со мной, дать мне шанс. Обвисшие волосы обесцвечены, корни темные. Великолепная манящая грудь в высоком лифчике, грубоватое лицо, сильно припухшее от неожиданного пробуждения. Лет, по моей оценке, под сорок. Хорошо бы обнять ее. Я давно не обнимал женщину, поэтому меня необычайно радовала встреча с такой крепышкой.
