Каори Экуни - Ты сияй, звезда ночная
— Ну, насчет вас, мальчики, я не знаю, — отец взглянул на своего лепечущего чушь сына и отхлебнул кофе, — но, насколько я могу судить, Секо сама некоторым образом смахивает на этого серебряного льва.
Он выдал еще один неловкий смешок.
В этот миг зазвонил телефон. Слава тебе, Господи. Спасен звоном не колокольным, но телефонным. Я намертво вцепился в трубку-избавительницу.
— Муцуки?
Это было — словно голос величайшей твоей любви, вновь услышанный после многолетней разлуки.
— Ты где?
Мой вопрос Секо предпочла проигнорировать.
— Что лучше взять — мидзу-йокан или кудзудзакура [8]?
— Что-что?
Она повторила.
— Да все равно, на твой вкус. — Если честно, мне было наплевать, но Секо внезапно резко замолчала, так что я перепугался и поспешно сделал выбор. — Мидзу-йокан. Да, совершенно точно — мидзу-йокан. Даже не сомневайся!
— Ясно. Мне и самой так показалось, — сказала Секо и повесила трубку.
Ее звонок позволил мне выиграть хоть немного времени, столь необходимого, чтобы взять себя в руки перед новым раундом беседы с отцом. Теперь настал мой черед задавать вопросы.
— Как мама? — спросил я.
Он поморгал, но все же ответил:
— Отлично. Ну, как всегда. Ты же знаешь свою мать…
— Да уж, что верно, то верно, — знаю.
— О, кстати, ты уж не говори матери, что я заходил к вам сегодня, — попросил он с непонятной улыбкой, глядя в свою чашку с кофе.
— Ладно. Не буду.
— Кажется, твоя Секо — хорошая жена.
Я скромно согласился. Секунду он смотрел на меня, а потом, так и не сказав ни слова, вновь уставился на свой кофе. Немой укор. Я знаю, все знаю, повторял я мысленно.
Ситуация снова стала напрягаться, но тут на выручку мне пришла вернувшаяся домой Секо. Гип-гип, ура!
— Я на минуточку зашел, просто поздороваться, — сказал отец.
Секо склонилась в глубоком, официальном поклоне.
— Мы так давно с вами не виделись. Как поживает матушка?
Все вернулось на круги своя. Я удалился в кухню готовить чай. За спиной я слышал голос отца:
— Я просто подумал — неплохо было бы заскочить к ним, узнать, как дела.
Так-так. И кто же теперь пользуется поводом?
— Да нет же, не стоит так беспокоиться, надолго я не задержусь. Просто супруга моя вышла по делам, вот мне и стало как-то не по себе дома, в одиночестве.
В кухонное окно светили косые лучи послеполуденного солнца. Близ раковины плавала кругами в своей стеклянной вазе маленькая золотая рыбка. Она была полностью отрезана от внешнего мира, оранжевое тельце радостно рассекало водную гладь. Взглянуть на такое — и уже ощущаешь покой и отдохновение.
Мы чашку за чашкой пили зеленый чай, поедали принесенное Секо желе мидзу-йокан и болтали о ерунде — об эпидемии гриппа, которая ожидается этим летом, о ценах на вишню… Теперь, когда Секо вернулась домой, казалось, сам воздух стал мягче. Сладость мидзу-йокана холодила язык. Отец держался одновременно робко и суетливо.
Тем же вечером, позже, я выяснил, что скрывалось под загадочными упоминаниями Секо о «смертном часе и последних словах» Мидзухо. Похоже, никакими допросами Мидзухо так и не удалось докопаться до истины.
— Мы с ней больше не общаемся, — сообщила Секо.
— Что?! — Я аж подскочил на месте, таким это было шоком — услышать от нее подобное. — Из-за чего?!
Давать объяснения Секо отказалась. Просто отныне они расстались, и этим все сказано, а до прочего ей и дела нет.
— Слушай, это дело касается только меня и моей подруги, ясно? А ты тут совершенно ни при чем.
— Не будь ребенком, — сказал я и отхлебнул глоток шипучего, отдающего апельсином коктейля, смешанного Секо.
— В той истории с парком развлечений виноват, в общем и целом, я один. Зачем вам-то с Мидзухо из-за этого ругаться?
Секо промолчала.
— Ты не можешь просто так, от фонаря, взять и порвать со своей лучшей подругой!
Секо метнула в меня яростный взгляд — но вновь не ответила. Сидела в молчании, сжимая в руке бокал.
— Мидзухо о тебе же и беспокоилась…
— И что же, ты полагаешь, я должна была ей отвечать? — совершенно спокойно парировала Секо. — Как я должна была объяснять, с чего это ты пригласил в парк Ханеки? Слишком хлопотно. Не буди лихо!.. У меня все здорово. И будет здорово, пока ты рядом. Пока мы вместе. А скучать по Мидзухо я не стану. У меня есть Кон, и доктор Какие, и доктор Кашибе, — заявила Секо решительно, и мне сразу вспомнились слова отца: да она и сама — серебряный лев… — Короче, можем мы больше никогда не поднимать тему Мидзухо? — Секо залпом и с явственным удовольствием прикончила остатки своего коктейля. — Ты свой что, допивать не собираешься?
— Да нет, — сказал я, — возьми.
И она забрала у меня бокал. Улыбнулась и принялась неторопливо потягивать напиток.
— Ух ты, приятный вкус — Кюрасао, тоник и Муцуки, — пробормотала она себе под нос.
Я поднялся.
— Пойду-ка я наполню ванну.
Наверное, в действительности для Секо это ничего не значило. На свой лад она была довольно простодушна. Но иногда она меня смущала… Ее беззащитные речи, ее наивные, доверчивые взгляды и улыбки… Что делать с подобными чувствами, я не очень-то знал. Но как могла она столь небрежно принимать такие кардинальные решения? Медленно, но верно она изолировала себя от мира, где обитали ее родители, Мидзухо, все, кого ей когда-нибудь доводилось любить. Любопытно, осознавала ли она сама, что делает?
— Ты ванну наполняешь? — В глазах Секо плясали веселые чертики. — Слушай, а давай нальем в ванну холодной воды и пустим туда рыбку? Получится плавательный бассейн для золотой рыбки! А мы сможем вести записи, за сколько минут ей удастся доплыть от одного края ванны до другого. Будем отмечать ее успехи. Знаешь, как с цветами делают, — с пурпурными вьюнками, или как их там? Посмотрим, какого прогресса она добьется за лето.
— Весьма поэтично.
— И ужас, до чего забавно! — Секо пришла в восторг, но в восхищении ее уже читалось, каким оно будет мимолетным. Смотреть на это почти что причиняло боль…
Я переключил воду с горячей на холодную и открыл кран. Вода с шумом хлынула в ванну. Я слышал, как в гостиной напевает Секо:
Рыбка, рыбка из сказки,
В своей колыбельке проснись,
Открой свои круглые глазки,
Готов для тебя сюрприз…
Может, мне самому сходить и поговорить с Мидзухо? Она заслуживает объяснений. Да и родители Секо — тоже, коли уж на то пошло. Мы и так уже залгались — дальше некуда.
— Му-цу-у-ки-и! — завопила Секо. — Хочешь немножко рыбьего корма? Он, правда, жесткий, сухой и жутко воняет… зато сможешь, типа, ощутить, каково это — быть золотой рыбкой!
— Нет. Я, пожалуй, пас. Спасибо, — ответил я, вытирая ноги о коврик.
Еще четверть часа — и ванна будет полна. Я решил: а нарисую-ка я таблицу. Такую, чтоб прогресс золотой рыбки был виден с первого взгляда. Хороший подарок для Секо. В мыслях моих уже возникала картинка: золотая рыбка в ванне, легко и изящно плавающая в холодной воде…
Июль и пришельцы из космоса
Просыпаюсь, когда свет уже струится сквозь опущенные шторы, разрисовывает полосами простыни. Поворачиваюсь. Отбрасываю одеяло, обнимаю подушку. Муцуки уже уехал на работу, кровать его, стоящая рядом с моей, тщательно застелена. Окидываю комнату взглядом. Замечаю пылинки, настолько крошечные, что и не увидишь, пока солнце не поймает лучами. Ничто не сравнится с негой и ленью летнего утра.
В гостиной чуть слышно жужжит вентилятор. Комната кажется пустой. Чуть слышно звучит музыка — органная пьеса Фрескобальди. Золотая рыбка плавает в своем аквариуме. В холодильнике меня ждет свежий салат. Комната ослепительно белая, каждый предмет в ней строго на своем месте. Довольно долго я стою неподвижно, голова еще тяжелая со сна. Что же это такое? Что заставляет чувствовать себя так тревожно и неуютно в идеальном пространстве, созданном Муцуки специально для меня?
Возвращаюсь в спальню. Открываю шкаф. Один за другим достаю костюмы Муцуки, пристально их разглядываю. Комната по-прежнему исполосована солнечными лучами. Раскладываю вещи на кровати и пытаюсь вспомнить, как выглядят они на Муцуки. Мне необходимо убедить себя, что он существует в реальности, что он действительно мой муж.
Вот они, появляются предмет за предметом — пиджаки и джинсы, футболки, две пары туфель… Когда я наконец прихожу в себя и успокаиваюсь, я практически погребена под заполонившей кровать грудой шмоток Муцуки. Принимаю ванну. Съедаю салат. В нем — полным-полно редисок, вкусных, красных, маленьких, хрустящих. Только бы Муцуки поторопился, только бы поскорее пришел домой. Смотрю на часы — еще и одиннадцати нет.
Звонят в дверь. Открываю. Обнаруживаю стоящего на пороге Кона.
