Тарьей Весос - Птицы
— Я даже боюсь думать, — сказал он вполголоса, глядя, как они ныряют вдали. Они там о чем-то болтали. Потом остановились и замахали ему.
— Эй!
Маттис не шевелился. Но вот он выпрямился, неловко вскинул руку и тут же робко опустил ее.
Наконец девушки приплыли обратно, опять смелые в веселые.
— Мы должны спасти твою жизнь и отвезти тебя на берег! — крикнули они ему. Они прыгали в воде, брызгались и задирали ноги так, чтобы из воды торчали кончики пальцев.
— Это далеко! — Его испуганный возглас прозвучал, как выстрел. От их слов его обдало жаром.
— А нам спешить некуда! — ответили они, пуская в воде пузыри и отфыркиваясь, губы у них были ярко-красные. — Если ты скажешь, как тебя зовут, мы отвезем тебя на берег. Доставим в целости и сохранности.
Маттис покачал головой. Но они настаивали. Они веселились, плавали возле островка и рассказывали ему о себе.
— Меня зовут Анна, а ее — Ингер. Видишь, как просто. Теперь твоя очередь.
Он покачал головой.
— Нет, я же сказал вам.
— Не хочешь, не надо, будешь сидеть тут, пока не сдашься, упрямый осел! — Они стали брызгаться.
— Вы ничего не знаете! — крикнул он им. — Перестаньте! Не надо так говорить!
Они его не поняли, отвернулись, продолжая брызгаться, нырять и веселиться.
Только бы они не уплыли от меня, думал Маттис. Только бы не уплыли. Ведь это единственный раз. Потом он опустил голову и снова взвалил на себя свой крест: пусть лучше они уплывут сейчас. Пока ничего обо мне не узнали.
Отфыркиваясь, девушки вышли на берег, откинув волосы, они склонились над лодкой, ища полотенца, вытерлись и легли загорать рядом с Маттисом — другого места на островке все равно не было.
— Ты уж прости нас, — сказала Ингер. — На этом островочке не спрячешься, тут кругом одни только острые камни. Придется тебе потерпеть наше присутствие.
И обе девушки закрыли глаза. Солнце пригревало их. Маттис вдыхал их запах.
В нем бушевал ураган. Он не мог шелохнуться. Не мог спастись на своей лодке — она стояла на дне полная воды. Он с тоской высматривал какую-нибудь лодку, чтобы махнуть ей. Но лодок не было.
Слава богу, сказало в нем что-то.
Несмотря на свое смятение, он знал, что ни за что на свете не хотел бы лишиться этого. Девушки не догадались, кто он, и потому он мог вести себя как самый обычный человек. Он даже поддался искушению и посмотрел на них — они лежали с закрытыми глазами.
Что это?
Как странно. Невероятно.
Такого не может быть.
Вдыхать запах, который я всегда зная.
Видеть все это.
Он вздрогнул, заметив, что ближний к нему глаз Анны поблескивает в щелочке век, наблюдая за ним. Он отвел глаза, словно обжегся.
Такого искушения у меня еще никогда не было. Что-то скажет Хеге?
В нем по-прежнему бушевал ураган. Никто не шевелился. Обнаженные тела благоухали.
Чуть погодя Маттис сказал в пространство:
— Пер. — И по спине у него пробежал холодок.
Анна широко открыла глаза и приподнялась совсем близко от него.
— Как ты сказал?
— Пер.
Это было ужасно, но Маттис солгал, он не мог больше молчать.
Ингер оказалась сообразительней Анны, сразу догадавшись, что хотел сказать Маттис, она подняла голову.
— Это значит, что его зовут Пер. Мы ему пригрозили, вот он и испугался.
Анна просияла.
— Верно! Ну так здравствуй, Пер! Я рада, что ты все-таки сказал нам свое имя.
Маттис кивнул, испуганный собственным поступком.
— Теперь мы отвезем тебя домой, слово есть слово, отступать поздно. Давай только еще немного позагораем, ладно, Пер? — спросила Анна.
— Конечно, позагораем, — ответила за него Ингер.
Вот чудно, она видела его насквозь и угадывала его желания. Маттис был на седьмом небе.
— Боюсь только, Хеге… — начал он и запнулся. — Нет, ничего!
Но они уже услыхали.
— Кто эта Хеге? Твоя возлюбленная?
— Нет, сестра. И это вовсе не так… — Он снова запнулся. — Нет, это неважно, слышите! У нас дома все в порядке… если человек так хорошо соображает, как Хеге.
— Я в этом не сомневаюсь, — сказала Ингер.
— Если человек хорошо соображает, ему все нипочем, — сказала Анна.
— Тогда он словно остро наточенный нож, — сказал Маттис, играя опасными словами.
— Ух ты, даже страшно, — в один голос сказали девушки.
Опомнись, Маттис, будь осторожней, послышался ему предостерегающий голос. В нем звучала даже угроза — но ведь такой случай больше не повторится. Нельзя так говорить. Нельзя обманывать людей. Я знаю. Но ведь это один-единственный раз!
— Сделанного не воротишь! — громко и серьезно сказал он, продолжая свою мысль.
— Мудрые слова, — терпеливо сказала Ингер.
Может, это и есть счастье? Оно пришло к нему без всякого предупреждения на этом голом островке. Он ничего не сделал для этого. Оказалось, что он может говорить умно.
Рядом с ним лежали две девушки и нисколько не боялись его. Он мог бы прикоснуться к ним рукой, так близко они лежали. Солнце позолотило их ради него, оно золотило их уже две недели.
Он чувствовал, что должен что-то сделать. Что-то необычное.
— Ингер и Анна, — сказал он, произнеся в первый раз их имена.
Серьезность, звучавшая в его голосе и сверкавшая в его глазах, заставила их приподняться.
— Что? Мы тебя слушаем, — сказали они с интересом.
Никто никогда не произносил их имена с такой нежностью. Поэтому девушки и отозвались сразу так покорно: «Что? Мы тебя слушаем». Небывалое положение.
И Маттис был его хозяином. Он смотрел на молодых женщин. Потом сказал осторожно, словно боясь расплескать то, что переполняло его до краев:
— Ничего, только это.
Словно этим все было сказано. И девушки поняли: он сказал им то, о чем они тосковали в глубине души. И одобрили форму, в которую он это облек.
— Пер, — сказали они тоже, глядя в его беспомощное, преобразившееся лицо: жалкое и несчастное, оно сделалось вдруг необъяснимо прекрасным. Никто из них не шевелился.
Такое не могло длиться долго. И Маттис знал это. Ненастье, грозившее ему из глубины, тихонько приближалось. Чтобы освободиться, требовалась твердость.
— Ингер и Анна, — произнес он уже другим тоном, и девушки встревожились.
— Что случилось? — испуганно спросила Анна.
— Нам было так хорошо, — сказала Ингер. — Давай полежим еще немного.
Анна огляделась, увидела воду, далекие берега, горы в синеватой дымке — весь этот чудесный день, в который она включала и свое собственное благоухающее тело, — и резко повернулась к Маттису.
— Если ты живешь не в раю, то я уж и не знаю, — сказала она, чувствуя беспокойство от его пристального взгляда.
— Не так-то легко в нем жить, — вырвалось у Маттиса.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Вы ничего не понимаете! Вы думаете совсем не то, что я.
По лицам девушек было видно, что они не склонны говорить об этом.
— Что мы думаем?
— Вы заметили во мне что-нибудь особенное? — спросил он. Не находя покоя, он невольно кружил возле одного и того же.
Анна ответила ему твердо и решительно:
— Нет, Пер, мы не хотим ничего знать о тебе, кроме того, что уже знаем. Поэтому — молчи!
А Ингер прибавила:
— Да, Пер, лучше молчи!
Это заставило его умолкнуть, умолк даже и тот голос, что поднимался из глубины. Больше Маттису не требовалась твердость. Это были изумительные девушки.
— Все прекрасно, — сказал он. — Когда человек молчит, ничего лишнего не говорится.
Ему показалось, что это сказано умно. Девушки согласно кивнули.
Теперь, освободившись от чего-то слишком хрупкого, сложного и запутанного, они смеялись. Ноги их касались воды.
— Мы очень рады, что ты оказался сегодня на этом островке, — сказала Ингер.
Маттис выжидательно поглядел на Анну.
— Я тоже очень рада, — спохватившись, сказала Анна.
— И я тоже, — как ни в чем не бывало сказал Маттис.
— А теперь мы отвезем тебя домой! — Они вскочили на ноги, и он снова чуть не ослеп.
22
Ингер и Анна столкнули свою лодку в воду. Лодка красиво закачалась на волнах, пустая, она была так легка, что казалось, будто она лежит на воде сверху, нисколько не погрузившись.
— Садись, Пер.
— А что же с этим? — Маттис махнул на свою лодку, полную воды. — Мне надо ее забрать, а то я больше не смогу плавать по озеру.
— Как же нам это сделать?
Это-то Маттис знал, тут он был совершенно спокоен.
— Я буду командовать, а вам придется слушаться меня.
Сердце его было полно благодарности за то, что с ним случилось, он велел девушкам войти в воду, они втроем взялись за лодку и, наклонив, вылили из нее часть воды. Все было сделано, как он велел, и маленькая лодка закачалась на плаву. Потом он велел им подталкивать лодку, а сам тянул за веревку. Девушки с криком толкали лодку, и наконец она почти целиком оказалась на берегу.
