Там темно - Лебедева Мария

Здоровая красивая девка Кирка остервенело полощет рот.

Ответ 6

Я не испытываю никакой особенной неудовлетворённости

больше месяца назад

В школу, значит, пришли активисты порешать проблемы подростков.

Как то: половая распущенность, непонимание ценности брака, подверженность пропаганде, от которой начнут сразу гнить. В этом возрасте – так говорили – молодёжь интересуют исключительно разные сексы; временами – под веществами, будто мало своих же гормонов. Страшный возраст, опаснейший возраст, из него вернутся не все. Кто не вернётся, тот скажет: в этом возрасте молодёжь… и так далее, как там по тексту…

Будут сейчас говорить об абортах, принесли пластмассовых кукол.

Вроде как были должны зайти к ребятам немного помладше, непонятно, как оказались в Ясином классе, – может, учительница попросила, с неё станется, может, кто из родителей проявил инициативу – это не столь уж и важно. Как бы то ни было, активисты пришли, а на белой и чистой доске висел их плакат «Подумай!» и фоточка малыша.

Что ж, подумать всегда хорошо.

Яся подумала, скоро ли перемена.

Взгляд скользил, не желая совсем задержаться на ком-то конкретном, просто плавал по кабинету, не отмечая попутно никаких необычных событий.

Волонтёры – уставшие взрослые – больше всего походили на сильно помятых подростков, не спавших много ночей. Отчего-то их было жалко.

Куклы были ничего. Самая крошка едва ли с фасолинку величиной, малюсенький спящий младенец, ручку тянет в чертой обозначенный рот.

Говорят: эти куклы, считай, ежедневно жизни спасают во всех уголках страны. Это вот эмбрионы. Они очень умные, и любящие, и всё такое, посмотрите на их крохотные ручки.

Яся внимательно посмотрела на крохотные ручки.

Да, действительно. Очень малы.

После кукол им показали научный пугающий фильм. Тут тоже прошло без обмана. Эмбрион в самом деле казался потолковее семилетки, мило всем объяснил, чем конкретно настолько хорош. Фоном играла грустная музыка, чуть слышно стучал метроном. Характер персонажа развивался, зрел конфликт с женщиной, у которой он был внутри, мелодия становилась тревожнее.

Эмбрион читал стихи.

Кто-то отказался смотреть, кто-то начал с другими спорить. Фильм вызвал дичайший хохот на опальном ряду задних парт, и учительница сказала, что нынешнее поколение сплошь пустые никчёмные люди и что будь они жертвой аборта, то вели бы себя по-другому.

Прежде Яся встряла бы в спор, спорить она обожала, но сегодня не до того.

Было тут нечто другое.

Да, было.

Сразу и не расслышишь: вокруг все галдят, и растерянные активисты пытаются побыстрей вспомнить, как же там по инструкции надо, а на экране сгущаются краски, с каждой секундой становятся громче и громче внутриматочные стихи.

Яся рассеянно вертит в руках фигурку из пластика, пока фоном

За музыкой, стуком, за голосами, за шумом машин и биением сердца при сильном желании можно расслышать ещё кое-что, больше всего напоминавшее вой, – вот что так беспокоило Ясю.

Вой слышался явно и тонко, вой упорным сверлом ввинчивался в кости.

Такое случается рядом и сплошь. Одна девчонка из класса всё себе сочиняла ментальное, значит, расстройство. На неё не обращали внимания. Если совсем уж по правде, так было всегда. Только раньше игнорили просто так, а потом подросли, местным воздухом напитались и нашли очень много причин.

вечно так говорит чтоб казаться поинтересней обесценивает опыт тех у кого в самом деле проблемы да внимание привлекает к психиатру вроде водили тот сказал ничего-то там нет не придуривается пускай

Сложные диагнозы, верилось той девчонке – для особенных, хрупких, нездешних. Они звучали как обещание: будто недуг посещает лишь тех, кто доказал на то право. Ей в самом деле было так жаль, что врач их не подтвердил.

Она как тот тошнотворный, всех бесящий мальчик, заладивший «Волки!» да «Волки!». Он вообще полоумный. Помните дальше, ну, помните что? Докричался впустую пацан, дело как завершилось в итоге? Эти волки пришли, слопали пастушка, так и надо лжецу, так и надо. Мораль этой мудрой притчи – не вводи в заблуждение коллектив, не выдумывай ложных проблем. А ещё – сам всегда виноват. Не давай лишний повод им всем от тебя, дурака, отмахнуться.

Ты не имеешь права страдать, у тебя ничего не случилось, а мир царапает каждым углом, точно ты родился без кожи.

Кричать «волки, волки» – действительно ли, видя стаю, просить, чтобы люди их разогнали? Или это затем, чтоб кого-то позвать в пустоте, чтоб хотя бы волки пришли?

Девочка, что вечно кричит то ли людям, то ли волкам, двигалась заторможенно, в полусне. Всегда сонная, не успевшая перетечь из своей реальности в эту, веки вечно опухшие – плакала, пялилась полночи в экран, плакала вновь.

Сплошное расстройство.

До того дня Яся не слишком её различала в мельтешении прочих людей, а сегодня увидела. На переменах все, совершенно все в классе избегали встречаться с ней взглядом – Яся вообще-то ведь тоже. Казалось – заметишь, пристанет навеки, вялые мотыльки – к фонарю.

– Ты посмотри, – закатила глаза, ткнула локтем соседка по парте.

Голову повернула туда, куда указали: та девчонка сидит, приобняв себя же саму за плечи. Любой, кто окажется рядом, глядит будто бы сквозь неё.

Тонкий вой.

Соседка подождала, пока Яся ответит. Но та ничего не сказала, только вот замерла в какой-то охотничьей стойке. Зудело желание обсудить. Чтобы его поубавить, соседка черпнула и понесла осторожно в горсти мудрости интернета, по пути бы не расплескать. Подумала: Яся оценит навряд ли – и, обернувшись назад, показала приятелю прям с телефона. Потому что предпочитала переписке живое общение.

Это были стихи вроде тех, что с экрана читал эмбрион, – такие строки для всех, про житейскую общую правду, про то, что бывает ведь как, вот сегодня ты кричишь на мужа, а у соседки нету мужа, и детишек нет, и сидит она одна в трёхкомнатной квартире со своими сиамскими кошками – этой участи ты бы хотела, безумная? На диетах своих с жиру бесишься, а у твоего знакомого сахарный диабет, с-а-х-а-р-н-ы-й, вот по буквам тебе говорю. Ты, изнеженное дитя, как смеешь жаловаться? У тебя в городе – подумай, головой своей глупой подумай, с которой смотрят глаза, – есть незрячие люди. Чего, так же жить захотела, да? Равняешь жалкие свои проблемки с отсутствием мужа, болезнью и миром во мгле [8]?

Приятель соседки мотнул головой в сторону девочки, кричавшей о волках. Соседка активно закивала. Яся сурово уставилась на обоих. Оба замялись.

– Не начинай. Да выдумывает она!

– Не обращай ты внимания. Она только того и хочет.

Ясе вечно все говорят – не обращай внимания. Просят не принимать близко к сердцу. Мир бросается цветом в глаза, кидается под ноги, комариным фальцетом зудит прямо в уши. Не выходит не быть, раствориться, исчезнуть.

Яся только и делает, что обращает внимание.

Вой швейной иголкой прошил мелко виски. По мозгам стучал метроном.

Негромко хлопнула дверь.

Когда одноклассница – вымысел тянется шлейфом, домыслы обручем сдавили лоб – покинула класс, Яся сразу же вышла за ней.