Аньес Мартен-Люган - Влюбленные в книги не спят в одиночестве
– Как приятно видеть тебя у нас! Уже больше года я жду твоего возвращения.
Я запретила себе ответить: “Я тоже”.
Час спустя, разобрав чемодан и сложив вещи в комод в своей спальне, я вместе с Эбби готовила на кухне ужин. Уже то, что она не отказалась от моей помощи, как сделала бы это год назад, было очевидным свидетельством ее слабости. Джек курсировал между гостиной и кухней с кружкой гиннесса в руке. Эбби сидела на стуле и забрасывала меня вопросами о парижской жизни, о Феликсе – о нем у нее сохранились нежные воспоминания – и об Оливье. Я не могла оправиться от изумления – оказывается, Эдвард рассказал о нем. Как же он должен был измениться, чтобы сделать это! Я пошла на поводу у любопытства:
– Значит, в его жизни кто-то есть?
Эбби слабо улыбнулась:
– Да… некая персона занимает в ней достаточно места.
Меня охватила паника.
– Эбби, только не говори, что это…
Меня прервал взрыв хохота.
– Нет, она больше ни разу сюда не приезжала. Можешь быть спокойна… А вот появление упомянутой персоны весьма украсило нашу жизнь, сама увидишь. Вы непременно познакомитесь.
Благодарю тебя, Господи! Какое счастье, что у меня есть Оливье – если бы я оставалась одна, как бы я перенесла знакомство с подругой Эдварда, тем более что, как я поняла, это милая девушка, которой все симпатизируют.
За обедом я узнала новости о тех обитателях деревни, которых помнила. Впрочем, я помнила всех. Эбби сообщила, что Джудит приедет на выходные и что она в лучшей своей форме. Да, нелегкие минуты ждут меня! Я взялась за посуду и запретила Эбби и Джеку чем-либо заниматься. Пусть они отдохнут, пока я здесь. Хоть такую мелочь сделать для них! Я ориентировалась у них, как если бы это был дом бабушки с дедушкой, где я ребенком проводила каждые каникулы. Закончив с хозяйством, я вышла покурить и присела на крыльцо. Вдалеке был слышен шум моря, плеск волн. Я расслабилась, глубоко дышала, мое тело напоминало мне мягкий пластилин. Джек присоединился через несколько минут, закуривая сигару.
– Эбби пошла прилечь, – сообщил он.
– Надеюсь, я не очень ее утомила.
– Учитывая твои хлопоты по дому, утомить ее тебе не грозит! Лучшего подарка ты ей не могла сделать. Она с трудом утешилась после твоего отъезда.
– Мне очень жаль…
– Не надо ни о чем жалеть, она такая, как есть, ей нужно, чтобы все, кто ей дорог, всегда оставались рядом, как если бы вы были ее детьми. Я лишь надеюсь, что ты не заставляла себя приехать ради нее.
– Вовсе нет… У меня были некоторые опасения, сознаюсь… но с тех пор, как я здесь, я знаю, что приняла единственно верное решение.
Мне было тепло и уютно под одеялом в выделенной мне гигантской кровати. Я только что повесила трубку, поговорив с Оливье, и у меня потеплело на душе от общения с ним, а также от соприкосновения с парижской жизнью. Я привязана к этой стране гораздо больше, чем готова была признать. Я уже собралась погасить лампу, когда услышала стук в дверь. С изумлением я увидела на пороге Эбби, кутающуюся в халат.
– Думала, ты спишь…
– У меня бывает бессонница… и я хотела узнать, удобно ли ты устроилась.
– Нужно быть очень уж капризной, чтобы найти тут неудобства.
Она подошла к кровати, села, взяла мои руки в свои:
– Ты сияешь, Диана.
– Спасибо.
– Будем с тобой наверстывать упущенное?
– Да.
– Знала бы ты, как я рада, что ты несколько дней пробудешь со мной… Моя вторая дочка вернулась домой.
Волнение лишило меня дара речи.
– Ложись.
Она встала с постели, я снова улеглась. Она подоткнула одеяло и поцеловала меня в лоб:
– Доброй ночи, доченька.
Я спокойно уснула.
На следующий день Эбби предложила прогуляться с ней по пляжу. Чтобы она не устала, Джек подвез нас и высадил из машины неподалеку. Мы шли с ней под руку, мелкими шажками. Рука Эбби, лежащая на моей, успокаивала ее дрожь. Я смотрела перед собой и видела только свой коттедж. В этом доме мне казалось, что я вот-вот умру от горя. Но в конце концов эти стены сделали меня такой, какая я сейчас.
– После твоего отъезда в нем никто не жил.
– Почему?
– Он твой… Я захватила ключи, хочешь зайти?
– Нет, не хочу ворошить прошлое.
– Я тебя понимаю.
Мы продолжили прогулку по пляжу, хоть на нас и упало несколько капель дождя. Но я доверяла метеорологической интуиции Джека, который заверил нас, что еще несколько часов дождя не будет. Мне нравился этот пляж, это море угрожающе-синего цвета, этот ветер, практически ни на минуту не стихающий. Здесь я оплакивала Колена и Клару, а еще смеялась, и узнавала настоящего Эдварда, и встретила Джудит. И здесь я каталась в песке, играя с собакой.
– У Эдварда все тот же пес?
– Он стал еще более буйным, если это возможно. Смотри-ка, вот он мчится.
Эбби отпустила мою руку и со смехом отступила на пару шагов в сторону. Лай наполнил меня восторгом. Сколько же времени я провела с Постманом Пэтом! Он мчался на всех парах. Я похлопала по коленям, подзывая его, и, как раньше, он прыгнул на меня и опрокинул на песок.
– Как поживаешь, собакин? – спросила я, а он в ответ принялся облизывать мне лицо.
– Он узнал тебя, – сказала Эбби.
– Невероятно!
Я кое-как отбилась от него, поднялась и бросила палку в глубь пляжа, а сама при этом задумалась, где же его хозяин.
– Эдвард теперь отпускает пса одного?
– Нет, он, наверное, с Декланом.
– А кто это, Деклан?
Эбби не успела ответить: за спиной раздался детский голосок, громко окликающий ее. Я обернулась и непроизвольно отпрянула, увидев маленького мальчика, который мчался к нам, точнее, к Эбби. Он бросился к ней и уткнулся носом в ее живот. В горле у меня образовался комок, появление ребенка нанесло удар по свиданию с пляжем, оно угрожало моему душевному спокойствию.
– Эбби!
– Да, Диана?
– Чей это ребенок?
Было видно, что она чувствует себя неловко, а это с ней случалось не часто, и потому мои опасения только усилились.
– Так чей он все-таки?
– Мой, – услышала я за спиной голос Эдварда.
Я резко обернулась. Он стоял меньше чем в метре и глядел на меня в упор. Я всмотрелась в обоих: сходство было поразительным. Этот малыш, несомненно, вырастет крепким парнем. А пока он представлял собой уменьшенную копию Эдварда: взъерошенные темно-пепельные волосы, жесткие и гордые черты лица, озаренные у него улыбкой. Ребенку было не больше пяти лет. От мысленных подсчетов меня отвлекла маленькая ручка, дергающая за пальто.
– Как тебя зовут?
Я была не в силах ответить и поймала его взгляд – такой же пристальный и испытующий, как у…
