Ангелика Мехтель - Но в снах своих ты размышлял...
— Я просто счастлива, — тут же отзывается старшая, — что мне уже больше не нужно думать о таких вещах.
— А ведь у вас тоже двое детей, — говорит мне та, что моложе.
Мне платят здесь три с половиной марки в час, еще постоянно вычитают за что-то. На руки выдают совсем немного.
— Знаете, — говорит та, что моложе, — я родила первого в девятнадцать. А дальше уже жизни не было.
— Вы, кажется, закончили полную среднюю школу? — спрашивает меня старшая.
Если повезет, в час выходит по две марки сорок. Я работаю пять часов в день, шесть дней в неделю. С половины восьмого утра до половины первого. После накатывает страшная усталость.
— Она учила латынь, — говорит та, что моложе, — и наверняка умнее, чем мы.
Пять часов на ногах, затем еще давка в трамвае. От людей пахнет потом и одеколоном, от пожилых мужчин чесноком. По субботам в трамвае много рабочих-турок.
— Как подумаешь, — говорит старшая, — что моей Рези пришлось бы вот так вкалывать, с ее-то двумя детишками. Моей Рези столько же, сколько вам. У нее язва желудка.
— Вы наверняка вышли замуж сразу после школы, — говорит та, что моложе.
Дома меня ждут усталые и голодные дети. Приходится работать и по субботам, чтоб освободить одну из моих напарниц, долгие годы они не могли себе этого позволить, так они говорят.
— А вы тоже принимаете таблетки? — спрашивает та что моложе.
— Третьего вам рожать не следует, — говорит старшая.
По вторникам и пятницам приезжают за макулатурой от торговца. Взяв в руки пачку, мужчина вслух называет вес, намалеванный на ней красным фломастером. Женщина слева складывает эти числа в уме, не прерывая своих занятий. А ведь у посыльного есть помощник. Но у того с головой явно не все в порядке.
— Он забывает даже, что должен работать, — говорит мужчина, взваливая на плечи кипу газет. Помощник стоит скрестив руки.
Через две недели я уже запросто обрезаю семьсот экземпляров «Бильд» всего за двадцать минут.
— А вы стругаете уже наравне с нами, — говорит та, что моложе.
Теперь они доверяют мне самостоятельно сортировать на полке иностранные газеты.
Через неделю кончается испытательный срок. Месяц дадут мне, чтобы решить, хочу ли я остаться здесь насовсем. Им нужна смена.
В пятницу за макулатурой приезжает посыльный. Его помощник, скрестив руки, стоит у входа. В половине восьмого я протискиваюсь мимо него в комнату. Детей я подняла, умыла и накормила между шестью и семью.
Посыльный называет вслух вес. Я начинаю отсекать заголовки. Мужчина берет пакеты с самого верху. Я отделяю указательным пальцем в резиновом наконечнике за уголок один экземпляр, прихватываю его большим и средним. Краешком глаза вижу, как стопка макулатуры едет вбок. И все-таки сперва я отсекаю заголовок. Напарница, что помоложе, кричит. Мужчина резко оборачивается, и тут на него падают тяжеленные тюки, с таким трудом сложенные друг на друга, он получает сильный удар по голове. Помощник, идиот, никак не реагирует на происходящее.
Санитар из соседнего дома пытается, как может, помочь.
Через два дня заканчивается мой испытательный срок.
— Вы, конечно, остаетесь? — спрашивает старшая.
— Нет, — отвечаю, — здесь я пропаду.
Я подыскала себе более приятную работу. Четыре часа в день я должна обзванивать разных клиентов, за это на руки выходит по три с половиной марки.
Маленькое путешествие
Перевод Н. Федоровой
Раз в месяц что-то говорило ей: пора!
Вечером Марта собирала чемоданчик, заводила будильник, хотя просыпалась каждое утро в половине шестого, предупреждала соседку и пораньше ложилась спать.
Все было готово. По телевизору она посмотрела сводку погоды и, поскольку день завтра обещали теплый, вытащила из шкафа розовое шелковое платье в крохотный серый горошек и бережно повесила его на кресло; затем достала свежее белье, ортопедические туфли и новые чулки.
Прежде чем погасить лампу над изголовьем, она бросила взгляд на кресло и удостоверилась, что все лежит как полагается, — можно спать.
Сколько себя помнит, она всегда хорошо умела готовиться. Каждое утреннее движение отработано до автоматизма: она ставит чайник и, вынув из холодильника масло, идет в ванную; заваривает чай и одевается; слушает по радио новости и сводку погоды, а сама меж тем ставит на поднос посуду, джем, хлеб, масло, чай с сахаром и несет в комнату.
Завтракает она не спеша и при этом смотрит в окно — на небе ни облачка, как и сказали по радио. Это ее день.
Дожевывая последний кусок, она выходит из-за стола, берет чемоданчик и открывает крышку. В чемоданчике пара туфель, смена белья и ночная рубашка; она берет с ночного столика фотографию в рамке и кладет сверху, стеклом вниз, чтобы не разбить.
Жильцы дома знают, что и как. Когда она выходит из квартиры, ставит чемоданчик на площадку и дважды поворачивает ключ в замке, окна у нее заперты, вода и газ отключены. Все в порядке.
Она спускается по лестнице с чемоданчиком в одной руке и сумкой в другой; дети, идущие в школу, обгоняют ее. Они любят Марту.
Воздух на улице теплый, насыщенный выхлопными газами. Прохожие спешат по тротуару, дверь булочной распахнута настежь.
Через несколько кварталов Марта входит в метро, покупает билет, спускается на эскалаторе к платформам, затем садится в поезд и едет на Главный вокзал. Времени у нее вполне достаточно.
На вокзале ей все знакомо. Прикинув на глаз длину очередей в билетные кассы, она становится в ту, что покороче.
Уже продвинувшись на несколько шагов вперед, она замечает в соседней очереди маленького мальчика. Он цепляется за материну руку и, как на коньках, скользит по каменным плитам туда-сюда, туда-сюда. На другой руке молодая женщина держит младенца, в ногах у нее дорожная сумка. Марта улыбается ей.
Женщина по нынешним временам самая обыкновенная — молодая, длинноногая, длинноволосая, хрупкая. Она робко улыбается в ответ.
Марта достает из сумки шоколадку.
Можно тебя угостить? — спрашивает она.
Мальчик доверчиво берет гостинец.
У нее внук того же возраста.
В следующем месяце ему будет три, уточняет молодая женщина. Мы едем к моей маме. Обычно муж привозит нас прямо к поезду.
Марта счастлива. Раз в месяц она находит человека, с которым можно поговорить. На это она и настроилась.
Ради этого ищет купе, где уже сидят люди, выказывает готовность помочь и держится приветливо.
Я могу проводить вас и детей к поезду, говорит она. Времени у нее достаточно.
Оказывается, ехать им на одном поезде, но это чистая случайность.
Молодая мать смеется. Вы тоже в Гамбург? Надо умудриться сделать так, чтобы все восемь часов дети вели себя тихо.
Когда мы бежали из Дрездена в Рейнскую область, мои дети были такие же маленькие, говорит Марта.
Подошла ее очередь, она ставит чемоданчик на пол, вынимает из сумки кошелек.
Обратный? — спрашивает кассир.
Она качает головой: нет, в один конец. Марта знает стоимость билета и отсчитывает деньги в металлическую чашку.
Воздух на перроне отдает железной пылью.
Она держит маленького мальчика за руку, в другой руке у нее чемоданчик и сумка.
Поезд только что подошел, люди толпами устремляются в вагоны.
Удобный поезд, говорит она, всегда полон пассажиров.
Вместе с молодой женщиной и детьми она идет вдоль состава, заглядывает в окна купе; в предпоследнем вагоне обнаруживаются свободные места.
Молодая женщина дает ей подержать младенца, а сама ставит свою дорожную сумку на полку для багажа.
Нет-нет, говорит Марта, чемоданчик пусть лучше стоит на полу.
Остальное муж сдал в багаж, рассказывает молодая женщина, забирая у нее младенца. Марта сует мальчику еще кусочек шоколада.
Он называет ее бабушкой. Она ничуть не возражает. Через двадцать минут поезд трогается.
У меня сын в Гамбурге, рассказывает Марта. А дочка семь лет назад вышла замуж и уехала в Канаду. Письма шлет и фотографии своего дома, мужа и детей. У них там замечательно.
Она вынимает из сумки конверт с цветными фотографиями. С невесткой в Гамбурге они не очень-то ладят.
Я всего лишь свекровь.
Лететь в Канаду слишком далеко. Там у нее трое внуков.
А в Гамбурге только один.
Тогда радуйтесь встрече с сыном, говорит молодая мать.
Марта крепко держит маленького мальчика, который, стоя на коленках, прижимается лицом к оконному стеклу. Поезд набирает скорость, он уже на городской окраине.
Ребенку надо придумать занятие, говорит она и показывает ему первых коров, пасущихся за городом на лугу.
В Гамбурге непременно свозите малыша к морю.
Мама встретит нас на вокзале, сообщает попутчица.
Марта смотрит на нее. Моложе дочери, моложе невестки. Лицо нежное, гладкое, подкрашенное совсем чуть-чуть.
