Эрик Сигал - Мужчина, женщина, ребенок
— Можно мы пойдем смотреть телевизор? — спросила отца Паула.
— Неужели ты не можешь хоть раз почитать книжку? — раздраженно отозвался Роберт.
— Их слишком страшно читать, — запротестовала Паула.
— Не понимаю, о чем ты, — удивился Роберт.
— У Жан-Клода в учебнике написано, как душат людей, — содрогаясь от жутких воспоминаний, ответила Паула.
— О чем там речь? — обратился Роберт к мальчику.
— Я читаю историю Франции. Там рассказывается, как Юлий Цезарь расправился с галльским вождем Верцингеторигом.
— Ах, вот оно что, — сказала Шейла. — Это мне напоминает курс латыни мистера Хэммонда. Ты любишь историю, Жан-Клод?
— Да, но только если там не говорится о таких печальных событиях. Я надеялся, что Верцингеториг победит.
Роберт улыбнулся.
— Пойди посмотри телевизор с девочками, Жан-Клод. Это отвлечет тебя от страшных мыслей.
— Пошли, — воскликнула Паула, соскочив с табуретки.
Девочки побежали в гостиную, откуда тотчас донеслись звуки очередного сериала. Но Жан-Клод не двинулся с места.
— Иди, Жан-Клод, это хороший способ попрактиковаться в английском, — сказал Роберт.
— Если вы не возражаете, я предпочел бы почитать, — вежливо отозвался мальчик.
— Конечно, не возражаю. Ты хочешь еще позаниматься историей?
— Да. Я хочу дочитать главу про Юлия Цезаря. — Жан-Клод встал из-за стола и направился к лестнице.
— Ты обрадуешься, узнав, что было дальше, — сказала вслед ему Шейла. — Брут и Кассий отомстили за Верцингеторига.
— Я знаю, — с улыбкой отвечал он. — Там есть картинки.
Когда он скрылся из виду, Шейла произнесла нечто, что окончательно сразило ее мужа:
— Какой умница.
Они неторопливо пили кофе в столовой.
— Что нового в Кембридже? — поинтересовался Роберт.
— Ничего. Жарко и нудно. На центральной площади толкутся студенты, приехавшие на летние курсы.
Диалог продвигался на редкость неестественно.
— Видела кого-нибудь?
— Да, — отозвалась Шейла. И, чтобы не дать разговору потухнуть, добавила: — Марго.
— Как она поживает? — поинтересовался Роберт, мысленно задаваясь вопросом, была ли Шейла столь же откровенной с подругой, как он с Берни.
— Как всегда.
— Никаких новых увлечений?
— Нет. Только галерея. И я бы не сказала, что они с Хэлом несчастливы.
— Вряд ли тут есть чему особенно радоваться. Не чувствовать себя несчастным не совсем соответствует моему понятию об идеальном браке.
— Дай Марго время. Она еще только учится.
— По-моему, чего-чего, а практики ей хватает.
— Не ехидничай.
— Извини.
Они молча допили кофе. Роберт теперь не сомневался, что она все рассказала Марго. Разговор возобновился. Они обменивались ничего не значащими словами, словно лениво перебрасывались мячами через сетку.
— Что-нибудь интересное сегодня было? — спросила Шейла.
— Ничего особенного. Мы с Берни бегали. Да, звонил Луи Венарг.
— Ну как, он чего-нибудь добился?
— Пока нет. Просто хотел узнать, как поживает Жан-Клод. Они разговаривали минут десять, не меньше.
— По-моему, он вполне адаптировался.
— По-моему, тоже. Славный парень, — как бы вопросительно заметил Роберт.
— Да, вполне.
И тут его вдруг осенило. Это же типичный разговор несчастливых супругов.
Даже во время каникул для детей Беквитов оставался нерушимый закон — в десять часов гасить свет. Джесси и Паула, вдоволь настряпавшись и насмотревшись телевизор, с удовольствием пошли спать. Уложив их, Шейла возвратилась в спальню.
— Ну как ребята? — спросил он.
— Девочки в объятиях Морфея. А Жан-Клод еще читает.
— В постели?
— Да, дверь в его комнату была открыта.
— Я сегодня очень по тебе скучал, — шепотом проговорил Роберт. Шейла причесывалась, сидя к нему спиной.
— Ты слышишь, милая, что я сказал?
— Да, — не оборачиваясь, ответила она.
— Я… я не хочу, чтобы мы вели себя как чужие.
— Я тоже, — еле слышно отозвалась она.
— Неужели так будет всегда? — с мольбой в голосе спросил Роберт. Она обернулась к нему, сказала:
— Надеюсь, что нет, — и пошла к двери.
— Хочешь чего-нибудь выпить? — спросил Роберт, пытаясь предвосхитить ее намерения. — я схожу вниз и принесу.
— Нет, спасибо, я просто хочу посмотреть, уснул ли мальчик. — И Шейла ушла, оставив мужа наедине с его сомнениями.
В комнате Жан-Клода все еще горел свет. Шейла на цыпочках прошла по коридору и остановилась у его двери.
Мальчик уснул за чтением. На груди у него лежала «Всемирная история». Шейла посмотрела на него. Ничто не может вызвать большую нежность, чем вид спящего ребенка.
А Шейла вовсе не питала к нему недобрых чувств. Весь долгий путь от Кембриджа до Кейп-Коде она, сидя за рулем, ввела диалог сама с собой и пришла к твердому выводу, что ребенок ни в чем не виноват. Весь ее гнев (а видит бог, он более чем оправдан) должен распространяться только на мужа. Жан-Клод к этому ни малейшего отношения не имеет. Ни малейшего.
Она смотрела на спящего мальчика. Темные волосы упали ему на лоб. Следует водворить их на место? Нет, он может проснуться, и испугаться, очутившись среди чужих вещей вдали от родного дома. А сейчас перед ней был просто девятилетний мальчик, который ровно дышал под одеялом и раскрытой книгой.
А что. Если вдруг ему привидится страшный сон, и он проснется в поисках безвозвратно потерянного родного человека? Кого он тогда позовет на помощь?
Ты можешь придти ко мне, мысленно сказала ему Шейла. Я постараюсь тебя утешить, Жан-Клод. Надеюсь, ты не почувствуешь с моей стороны холод. Я люблю тебя. Правда, люблю.
До этой минуты взор ее был сосредоточен на маленькой фигурке, лежавшей в постели. Приблизившись к кровати, чтобы потушить лампу, она случайно взглянула на ночной столик. И окаменела. Вся ее нежность вместе с кровью застыла у нее в жилах.
Возле подушки Жан-Клода стояла фотография в серебряной рамке. Снимок был сделан несколько месяцев назад, не больше. Жан-Клод сидел в ресторане на открытом воздухе и улыбался молодой женщине. Прелестная женщина с волосами цвета воронова крыла, в блузке с глубоким вырезом отвечала ему улыбкой.
Это была она. И она была красива. Очень красива.
Жан-Клод, видимо, доставал эту фотографию только по ночам.
Шейла повернулась и ушла, не потушив свет.
— Он спит? — спросил Роберт.
— Да, — ответила Шейла.
— Шейла, — ласково промолвил Роберт. — Мы преодолеем это вместе.
Она не смогла ничего ответить.
— Я люблю тебя, Шейла. Нет ничего важнее на всем этом гнусном свете.
Она не отозвалась.
Она хотела ему верить. Но больше не могла.
15
На следующее утро Роберт проснулся раньше Шейлы. Комнату заливало солнце. День был великолепный. Он глянул на спящую жену и подумал: как мне заставить ее улыбнуться? Он спустился на кухню, сварил кофе и принес ей наверх.
— О, спасибо, — сонным голосом (и почти с улыбкой) пробормотала она.
Он присел на краешек кровати.
— Знаешь, Шейла, денек сегодня просто великолепный. Почему бы нам не съездить в Провинстаун[20]?
— Вдвоем?
— Со всеми.
Проклятье! Еще не успев закончить фразу, Роберт понял, что упустил уникальный шанс.
Однако, когда они въехали в заповедный рыбачий поселок — настоящую приманку для художников и туристов, — настроение у него опять поднялось. Все, казалось, были довольны. На узкой Торговой улице кишмя кишели туристы, щеголявшие ослепительно яркими майками и не менее ослепительно ярким загаром. В первой же лавке Джессика потребовала купить ей солнцезащитные очки ярко-розового цвета.
— Ух ты! — воскликнула Паула.
— Ни в коем случае, — заявил Роберт. — Она выглядит в них, как дочь Дракулы.
— Ха-ха, папа, ты просто ничего не понимаешь, — возразила Джесси. — Это последний крик европейской моды. Правда, Жан-Клод?
— Да, они очень оригинально выглядят, — согласился мальчик, — но боюсь, что я таких еще не видел.
— Не видел, так увидишь, — заявила Джессика и умчалась вперед поглазеть на очередную витрину.
Потом вся компания забралась на памятник первым переселенцам, быстро и с приличествующим случаю почтением его осмотрела и снова спустилась вниз. Девочки ушли вперед с Шейлой. Время от времени они останавливались полюбоваться древностями, а Жан-Клод не отходил от Роберта. Тот был очень тронут и взял на себя функцию гида, рассказывал обо всех достопримечательностях, которые попадались по пути. Одновременно он не спускал глаз с движущейся впереди фигуры в белых шортах, а она — Шейла Беквит — вдруг обернулась назад и одарила их сияющей улыбкой.
К середине дня они добрались до Верфи Макмиллана, где полакомились морскими моллюсками, а потом Роберт угостил всю семью мороженым, после чего они вышли на набережную посмотреть, как рыбаки разгружают свой дневной улов. Жан-Клоду это понравилось больше всего. Однако что-то его озадачило.
