Джон О'Хара - Жажда жить
Эдгар взял из портсигара сигарету, протянул ее Грейс, помог прикурить, загасил спичку, бросил ее в камин и сел на место. Все наблюдали за происходящим с интересом. Приятно было, пусть на краткий миг, отвлечься от необходимости как-то откликнуться на рассказ Грейс.
— Я часто задумываюсь, что люди чувствуют на войне, — нарушила молчание Рене.
— Во всяком случае, не то, что ты только что выслушала, в этом можешь быть уверена, — сказал Брок.
— А что чувствовал ты, Брок? — спросила Бетти.
— Когда, сегодня? Так ведь, когда я повернулся, все уже кончилось. В том числе и стрельба. Никто уже больше не стрелял.
— Нет, дорогой, — заметила Рене. — Когда раздался второй выстрел, потом третий, ты смотрел прямо в лицо этой Эмми. Я-то видела.
— Может быть, — согласился Брок. — Наверное, я никак не мог понять, что происходит. Скорее всего обернулся, увидел эту чертовку, но не сообразил, что это она стреляет.
— Рене, вы единственная, кто не остался с остальными. Это требует мужества. Мне вот не хватило, — заметила Бетти.
— Вы остались с мужем, — небрежно отмахнулась Рене, — я пошла к Броку. Все естественно. Грейс оттолкнула Холлистера. Естественно. Холлистер? Холлистер не бросил Грейс. Я не то имею в виду. Холлистер боец, и он ввязался в бой. Понимаете, Бетти? Все вели себя естественно.
— Исключительно… исключительно точный анализ, Рене, — кивнул Эдгар. — В галльском духе. Мы, американцы, считаемся самым здравомыслящим народом в мире, но, мне кажется, французы в этом смысле сильнее нас.
— Спасибо, Эдгар, — улыбнулась Рене. — Во мне есть и часть итальянской крови, но росла я, конечно, во Франции.
— Хорошо, что вас не смутил этот разговор, — заметила Грейс. — А впрочем, вы ведь практически член семьи.
— Что-то похожее, — подтвердил Брок.
Рене несколько натянуто улыбнулась:
— Нам с Броком много о чем пришлось переговорить, но с этим вроде действительно все ясно.
— Да? О чем же именно, детка? — удивился Брок. — Ладно, когда-нибудь ты мне это растолкуешь. Но если ты не против, не сегодня. Как, Грейс, ужином нас накормишь?
— Разумеется.
— И переночуем тоже здесь, — предложил Брок. — В кои-то веки, черт возьми, собрались все вместе, и мне это по душе. Эдгар и Бетти — наши лучшие друзья, Рене уже в самом начале нового года войдет в семью, так кто же нам еще нужен, верно, Грейс?
— Конечно.
— Что ж, тогда еще по рюмке — и забудем обо всем. Нам ведь всю жизнь теперь слушать разговоры на эту тему, так можно хоть один вечер провести спокойно.
— Боюсь, не выйдет, Брок, — возразила Рене. — Мы должны помочь Грейс. Она задала нам вопрос, а ответа так и не получила.
— Что за вопрос? — удивился Брок.
— Уезжать ли ей из Форт-Пенна.
— Ответ был, я сказала: «нет», — заметила Бетти.
— Это не ответ, это просто реплика, — упрямо повторила Рене.
— Прошу прощения, но, на мой взгляд, это ответ.
— Ради Бога, Бетти, не надо сердиться, я ведь вовсе не критикую вас. Менее всего. Я просто говорю, что это реплика верного человека, в ней чувствуется любовь и верность, но это не ответ на вопрос. Грейс спрашивает, как поступить, чтобы было лучше не только для нее, но и для Анны с Альфредом. И если мы ей настоящие друзья, то надо головой думать, а не только сердцем переживать. Согласны?
— Насчет сердца — да, — сказала Бетти.
— В таком случае давайте посмотрим фактам в лицо и подумаем головой. Подумаем о плохом. Первое — не попытается ли эта Эмми снова стрелять в Грейс?
— Ну, это просто смешно. Конечно, нет, — отмахнулась Бетти.
— Я тоже так думаю, — кивнула Рене. — И все-таки полностью исключить такую возможность нельзя. Пусть даже самую призрачную. Во-вторых, враги и друзья Грейс не сделают ли ей плохо? Потихоньку, день ото дня, по мелочам, вроде как вода камень точит…
— Ну да, легкие уколы, сплетни — я понимаю, о чем вы, Рене, — проговорила Грейс. — Но ничего, думаю, выдержу.
— Уверены? А это вообще возможно? — Рене обвела взглядом присутствующих и продолжила: — Позвольте мне быть откровенной до конца.
Все дружно кивнули.
— Так я скажу. Однажды Грейс уже удалось наплевать на сплетни. Но тогда это было сердечное дело. А сейчас оно связано с оружием. И самое страшное в нем — стреляющая рука. — Она сделала вид, что прицеливается. — О черт, по-английски слов не хватает.
— Говорите по-французски, — предложила Грейс.
— Нет-нет, лучше не надо, — запротестовал Брок.
— Присоединяюсь, — сказал Эдгар.
— Зачем, у вас и по-английски неплохо получается, — заверила ее Бетти.
— Ну что ж. Знаете, Грейс, на сей раз это не просто веселое щебетание, хиханьки-хаханьки: «Ого! Грейс спит с этим малым». Такие разговорчики я знаю, но тут все иначе. Тут, я хочу сказать, злоба. Пистолет — это не такая шутка, которой подмигивают со смехом. Это уродство. Железо. Сталь. Он вызывает страх. Выстрел страшит звуком, треском. Это большой, уродливый, оглушительный факт. Это не любовь, это уродливая ненависть.
— Но к Грейс-то какое это имеет отношение? — осведомился Брок.
— Тихо, Брок, тихо. Неужели не понятно? Будут говорить плохие вещи, потому что считают, что если говорить плохие вещи, это оттолкнет Грейс и отведет страшное орудие от них самих.
— И что же это за вещи, Рене? — спросила Грейс.
Прежде чем ответить, Рене внимательно посмотрела на нее.
— Что вы, должно быть, заслужили этот выстрел, что Эмми доведена до отчаяния, что на ее месте любая женщина поступила бы точно так же.
— А вот тут вы ошибаетесь, — прервала ее Бетти. — Начать с того, что так могут говорить только недоброжелатели Грейс.
— А я не утверждала, что это будут друзья. Я сказала, друзья и враги. Но сплетничают все, Бетти.
— Ну уж я-то точно никогда бы не стала перемывать косточки Грейс, — заявила Бетти. — И вы тоже, тем более что вот-вот членом семьи станете.
— Да и вообще — какая из меня сплетница? — согласилась Рене.
— Словом, — откашлялся Эдгар, — ты считаешь, что Грейс на какое-то время следует уехать из Форт-Пенна?
— Этого я не говорила, Эдгар. Совсем наоборот, мне кажется… так, завтра пятница, по пятницам Грейс всегда устраивает обеды в гостинице. По-моему, пусть все остается как обычно, можно пригласить Бетти, меня, кого-нибудь еще. По-моему, Грейс стоит походить по магазинам, заняться рождественскими подарками, повидаться с друзьями. Но после Рождества, думаю, ей самой захочется уехать. Хотелось бы верить, что я ошибаюсь, но, боюсь, права. В следующем месяце начнутся всякие мелочи. Мерзкие улыбочки, косые взгляды, девчонки-продавщицы. Я сама через все это прошла как любовница Брока. «О-ла-ла» — шепотком, но так, чтобы было слышно.
— А как насчет Анны? — спросила Грейс.
— Ее тоже не пощадят.
— Раньше это было незаметно. Нет, Анну не трогали, это я точно знаю, — возразила Грейс.
— Верно, но почему? — стояла на своем Рене. — Почему? Потому что у вас здесь есть верный добрый друг, Бетти. Сильный хороший друг, который способен заставить сплетников замолчать. А я вот сейчас о чем подумала. Знаете, у этой Эмми дочь учится у нас в школе. Она одна из моих учениц. Так вот, к ней тоже будут беспощадны.
— Скверно, что ее мать не подумала об этом, — вставил Брок.
— А о чем она вообще подумала? — Рене гневно повернулась к Броку. — У нее дом в опасности, вот она и тронулась умом.
— Так ведь не от Грейс же исходила угроза, — возразила Бетти.
— Да знаю я, — нетерпеливо бросила Рене. — Я знаю. А Эмми нет.
— Ты что, защищаешь ее? — удивился Брок.
— Да! И Грейс со мной согласна. Сам спроси ее.
Все посмотрели на Грейс.
— Она права, — кивнула Грейс. — Рене права.
В комнате повисло молчание.
Брок встряхнул бокал, смешивая виски с водой.
— Ну что ж, — повернулся он к Рене, — урок галльского анализа ты нам преподнесла. В таком случае, может, подскажешь, что делать с Холлистером? Я имею в виду его работу в газете.
— Почему бы нет? — пожала плечами Рене.
— Увольнять его?
— Брок, ты сошел с ума. Ты так прост, что это похоже на помешательство. Уволить Холлистера? Да ни за что! Пусть продолжает работать, это будет лучший ответ сплетникам. Ты делаешь вид, что ничего не произошло. Это то же самое, что рождественские покупки Грейс и визиты к друзьям.
— Согласен, — сказал Эдгар.
— Я тоже, — присоединилась Бетти.
— И я, — заключила Грейс.
— В таком случае, — сказал Брок, — все решено. Что, Грейс, вызываем огонь на себя?
— Как это? — спросила Рене.
— Ну, это выражение такое, — попытался объяснить Брок. — Огонь на себя. Главная мишень. Груз, который взваливаешь на себя. По крайней мере я это так понимаю.
