Джессика Андерсон - Лицедеи
Гермиона побродила по комнате, открыла шкаф.
— Глупые дети, вот кто мы были.
— Рози и Сильвия уже не были детьми. А тебе исполнилось пятнадцать.
— Шкаф здесь очень на месте. Можно все-таки посмотреть другие спальни?
— Можно. Пойдем.
— Так я и знала, — сказала Гермиона в третьей спальне. — Вечно они экономят на мелочах.
— В тот вечер у Эриксонов ты сидела на краю кухонного стола. Мини-юбки тогда еще не вошли в моду…
— Как я радовалась, когда они снова вышли из моды. При моем росте лучше не носить мини-юбок.
— Дело не в росте. Мини-юбки не идут к твоему лицу богини.
— Да? — Гермиона с улыбкой обернулась к Стюарту. — Не знаю, радоваться мне или огорчаться.
— Не стоит огорчаться из-за того, что у тебя лицо богини, Гермиона. А в тот вечер, в тот вечер мы с братом Питера немножко расшалились, он вышвырнул меня из кресла — вижу, ты прекрасно все помнишь, — я пролетел через всю кухню, ткнулся головой тебе под юбку, и в кухне воцарилась гробовая тишина.
— Я не…
— Ты тоже молчала.
— Я не помню, молчала я или нет, — медленно проговорила Гермиона. — Может быть, и молчала от потрясения. Мне было всего пятнадцать лет.
— Можешь не сомневаться, в мои двадцать семь я тоже был потрясен.
— Тебе не следовало этого говорить. О таких вещах не говорят.
— Ты нервничаешь.
— Да. Мне страшно.
— Вполне естественно. Если мы ляжем в постель, ты избавишься от страха.
Гермиона с бесстрастным лицом отвернулась и пошла к двери. Стюарт вскочил и схватил ее за руку.
— Вот что, Гермиона, не вздумай выскакивать на улицу с таким лицом. — Стюарт говорил холодно и сухо. — Здесь есть соседи. У меня хорошая деловая репутация, и я намерен ее сохранить.
— Можешь не беспокоиться, — так же сухо ответила Гермиона.
— Я говорил с тобой вполне серьезно, хотя вовсе не собирался затевать этот разговор. Не знаю, был ли я в кого-нибудь влюблен, но если был, то в тебя.
Гермиона смотрела на дверь.
— И… что ж, бороться так бороться, я хочу открыть тебе еще одну тайну, хочешь верь, хочешь нет. Я богаче, чем обо мне думают. В пятидесятые годы я заполучил несколько хороших земельных участков. Один из них на пару с братом Питера Эриксона, поэтому я оказался у них на кухне в тот вечер. Перепродажа участков поставила меня на ноги, а из дела я вышел до того, как эту лавочку прикрыли. Я не выставляю свои деньги напоказ. Положение немножко странное. Но я не могу жить иначе. Что мне нужно кроме того, что у меня есть? Яхта? А где я возьму время плавать на яхте? Я подкидываю немного денег маме, но совсем немного, иначе она рассорится с Кеном. Если отец ничего не оставит Сильвии, — я, впрочем, думаю, что оставит, — я хотел бы помочь ей устроиться, хотя она, кажется, уже устроила свою жизнь. По-моему, она постоянно держит себя в узде, живет слишком трудно, но ей нравится так жить, не знаю, захочет ли она что-то менять. Все сейчас гадают, что будет с отцовскими деньгами, это вполне естественно, но я богаче отца. Знай отец, сколько у меня денег, он бы наконец зауважал меня или попытался убить.
Гермиона подняла брови и сказала, по-прежнему глядя на дверь:
— Зачем ты мне все это сообщаешь?
— Я подумал, может, поразмыслишь на досуге. Если что-нибудь решишь, дай знать. А пока, Гермиона, принимая во внимание, что у тебя трое маленьких детей, я советую тебе и Стивену поискать дом на северном побережье.
Открывая окна у себя в квартире, Сильвия увидела в небольшом парке через улицу пятерых китайских моряков, которых уже видела в Ботаническом саду.
В шесть часов Сильвия позвонила Стюарту.
— А, привет, Сил. Как ты нашла маму?
— По-моему, вполне ничего.
— Еще бы! Послушай, можно я позвоню попозже?
— Не стоит, Стюарт. Я на минутку. Скажи, мама умеет читать и писать?
— Не клади трубку. Я сейчас, — спокойно сказал Стюарт. Через минуту Сильвия снова услышала его голос: — Я подошел к другому телефону. У меня тут один человек, он интересуется квартирой. Нет, Сил, мама не умеет ни читать, ни писать.
— Как ты об этом узнал?
— Заметил.
— Когда?
— Не могу тебе сказать, давно. Я был еще совсем маленьким. Я помогал ей хранить эту тайну. Прошу тебя, ни в коем случае не показывай вида, что ты догадалась. Она боится этого больше всего на свете.
— Кого я не могу понять, так это отца. Он должен был знать. Но я помню, как он говорил по телефону из Уарунги…
— Он не знал…
— Прожил с ней больше двадцати лет и даже не заметил, что…
Стюарт потерял терпение.
— Да. Не заметил. Не могу сейчас больше, Сил.
— Прости. Я не знала, что ты работаешь по вечерам.
— Я работаю в любое время. А сегодня потратил впустую почти всю вторую половину дня, — сказал Стюарт и положил трубку.
Стивен и Гермиона сидели у себя на кухне и пили вермут, пока в кастрюле что-то доваривалось.
Мимо прошел поезд, другой промчался ему навстречу. Гермиона закрыла глаза и прижала руку ко лбу. Потом произнесла еле слышно: — Я была в Доувер Хайте.
— Как дом, что-нибудь подходящее? — спросил Стивен.
— Разумеется, ничего подходящего, не дом, а сплошной идиотизм.
— Ты знаешь, где, я считаю, надо искать.
— На северном побережье. Можешь повторить еще раз. На северном побережье. У меня уже голова разламывается от всех этих дурацких разговоров про северное побережье, поэтому все, давай искать дом на северном побережье.
— Вот это дельная мысль. Поедем вместе. В эту субботу мы приглашены к Коллисонам. Значит, в следующую.
— Договорились. В субботу на следующей неделе.
— Я встретил сегодня Теда в Ботаническом саду.
— Он тебе ничего не сказал про…
— Прямо — нет. Занятный он все-таки тип, этот Тед. — Стивен рассмеялся. — Он никогда не внушал мне ни малейшего уважения, но сегодня я просто не удержался от смеха. На нем была ярко-красная майка, а…
4
На следующее утро, едва открыв глаза, Сильвия поняла, что ее вполне устраивает вид из окна: кроны деревьев, небо, круглая белая башня небоскреба. Сегодня она должна навестить отца, сегодня она наверняка поговорит с Гретой, сегодня, может быть, увидит Гарри. Отодвинув усилием воли страх перед первой встречей, стараясь не думать, какой осторожности потребует вторая и как мало надежд на третью, она лежала, смотрела на небо, расчесывала пальцами волосы и размышляла о деньгах. Мэри Йейтс, хозяйка ее квартиры, уехала на три месяца в Индию, и так как Мэри обычно не сдавала квартиру и сделала это только ради Стюарта, Сильвию никто не заставлял оставаться в Сиднее все три месяца. Сократив на месяц свое пребывание в Австралии, она сэкономила бы некоторую сумму для устройства в Риме. С необычной настойчивостью ее мысли вновь и вновь возвращались к этим дополнительным деньгам; встав с кровати, она написала цифру на каком-то конверте и обвела ее кружком.
С утра Сильвия взялась за письма. Кроме нескольких коротеньких записочек ей нужно было написать длинное письмо Ричарду и Джэнет Холиоук. Ричард был австралийцем, поэтому Сильвия чувствовала себя обязанной рассказать ему о своих впечатлениях. Но оказалось, что она не в состоянии это сделать. Ее письмо получилось не только коротким, но удручающе бессодержательным, и, искупая вину, она пообещала написать вскоре более вразумительно. Сильвия отнесла письма на почту, купила газету и зашла в парк Рашкаттер Бей. Она села на скамейку, равнодушно заглянула в газету, но скоро отложила ее и также равнодушно принялась разглядывать маленькую узкогорлую бухточку. Потом перевела взгляд на небо. Прозрачность воздуха действительно изумляла, Сильвия, сама не зная почему, вздохнула. Когда она работала в ночном клубе, этот парк был ближайшим местом, где она могла подышать свежим воздухом и погреться на солнце. Иногда она приносила подстилку и под шепот едва заметных волн спала на траве, читала или высчитывала, сколько еще ей надо проработать, чтобы накопить достаточно денег. Однажды, когда ее разыскал здесь Гарри, они обменялись несколькими нетерпеливыми поцелуями и пошли к ней домой. В тот раз на их пути оказалось совсем уж смехотворное препятствие. В дверях ее комнаты стоял хозяин, а на полу под раковиной лежал водопроводчик; он что-то чинил и обсуждал с хозяином достоинства автомашины «холден». Когда они с Гарри наконец остались вдвоем, Сильвии пора было идти на работу. Она не хотела отказываться от субботней выручки, и Гарри заявил, что скупость — это на всю жизнь. Неделю спустя ее корабль отплыл из Сиднея.
Открывая дверь квартиры, Сильвия услышала звонок телефона.
— Сильвия? Это Рози.
— Рози! — Сильвия улыбнулась и села на край дивана. Ей всегда нравилась Розамонда.
— Тед видел тебя вчера, — сказала Розамонда.
