Дженнифер Доннелли - Чайная роза
— Что? Какого черта вы это делаете? — гневно спросил Родди.
— Высшее начальство считает, что Бертон бежал из Англии. А если так, то защищать от него миссис Сомс больше не требуется. Мы не можем допустить, чтобы люди сидели без дела.
— Мне эта идея не нравится. Очень не нравится. А вдруг вы ошибаетесь?
Дональдсон улыбнулся:
— Не ошибаемся.
Потом он ушел, оставив разъяренного Родди в вестибюле. На всякий случай О’Меара просмотрел журнал регистрации посетителей, но ни одна фамилия не бросилась ему в глаза. Впрочем, ничего другого он и не ждал. Человеку, который сумел убить Шихана, хватит мозгов для того, чтобы назваться чужим именем.
Возвращаясь на участок, он раздумывал над словами Дональдсона. Интуиция подсказывала Родди, что убийство Шихана — дело рук Бертона, но интуиция — это всего лишь чувство. Логика подсказывала другое. Может быть, Бертона действительно нет в Лондоне. Обдумав этот вариант, Родди понял, что у него не лежит к нему душа. Что бы ни говорил Дональдсон, но если Бертон на континенте, то поймать его там будет очень трудно. Почти невозможно.
Позже он зайдет к Фионе и сообщит, что случилось с Шиханом. Ей нужно это знать. И скажет, что к этой смерти может быть причастен Сид Мэлоун.
Признать факт, что Бертона никогда не поймают и не отдадут под суд, очень тяжело. Но может быть, придется с этим смириться. И понять, что слишком самоуверен он сам, а не Алвин Дональдсон.
Глава восемьдесят вторая
Джо пригубил бокал, сделал глоток и посмотрел на обнаженную женщину, мирно спавшую рядом. Она лежала на боку. Ее распущенные черные волосы разметались на белой подушке. Простыня накрывала ее всю, кроме красивых предплечий и одной длинной ноги. Это была самая прекрасная женщина, которую ему доводилось видеть.
Они занимались любовью. В его постели. Огонь камина теплым светом освещал ее тело. Она больше не плакала, как у реки, и он был рад этому. Он не хотел, чтобы эта женщина вообще когда-нибудь плакала. Вместо этого она завернулась в простыню, улыбнулась, довольно вздохнула и закрыла глаза.
Была суббота. После их встречи у реки прошла целая неделя. Самая счастливая неделя в его жизни. Он все еще не мог поверить в случившееся, все еще не мог поверить, что она снова принадлежит ему. Каждое утро он просыпался в ужасе, боясь, что тот вечер у реки и чудесные дни, пришедшие ему на смену, были всего лишь сном. Но когда он поворачивался на бок и привлекал к себе Фиону, несмотря на ее вялые протесты, то убеждался, что она не сон, а реальность.
Он поцеловал ее в макушку. Ее волосы были влажными. Они гуляли в его саду и любовались рекой, когда неожиданно пошел дождь. Они с криками и хохотом вбежали в дом и пошли сушиться на кухню.
Джо наведался в погреб за пыльной бутылкой вина, а потом повел Фиону наверх, в спальню. Там он развел огонь и налил ей бокал старого бордо, чтобы согреться. Они сидели у камина, сохли и разговаривали. Потом он поднял ее с кресла, раздел и отнес в постель. Он испытывал голод. Ему не терпелось увидеть ее прекрасное тело, прикоснуться к нему, обнять, прижать к себе и не торопясь сделать то, чего он не смог у реки. Когда он лежал в ее объятиях и смотрел в ее глаза, казалось, что они никогда не разлучались. Сознание того, что она простила его, любит и хочет быть с ним, прогнало грусть, бывшую его вечной спутницей, и на ее место пришла неслыханная радость.
Дождь шел стеной. Он выглянул в окно и увидел ветви старого дуба, раскачивавшиеся на ветру. «Дуй, ублюдок, — весело подумал Джо. — Сдуй хоть весь мир. Имеет значение только эта комната и то, что мы вдвоем». Он натянул простыню Фионе на плечи, встал и надел халат.
— Не уходи, — пробормотала она.
— Я не ухожу, милая. Только подброшу дров в огонь. — Он положил в камин два полена и пошуровал кочергой. Вскоре они занялись и весело затрещали. После этого Джо пошел в конец спальни и порылся в высоком комоде. Там кое-что лежало. То, что он очень хотел подарить ей. Каждый человек в здравом уме сказал бы, что это слишком быстро. Но он не был в здравом уме. Он любил. А потому не считал, что это слишком быстро.
Вскоре он нашел то, что искал. Маленький красный кожаный футляр с надписью «Лалик, Париж». Он положил футляр на тумбочку, сбросил халат и снова залез в постель. Фиона зашевелилась. Бристоу собирался положить футляр ей в руки и заставить открыть. Но за то время, пока его не было, она сбросила простыню. Он посмотрел на Фиону. Ее упругие круглые груди остались такими же, какими были десять лет назад. Он обвел взглядом контуры ее тела и снова ощутил жгучее желание. Футляр подождет.
Джо склонился над ней и поцеловал. Она лениво потянулась и улыбнулась. Он взял в ладонь ее грудь, сжал ее, наклонил голову и стал дразнить губами сосок.
— Ммм… — вздохнула она. Его рука спустилась к талии Фионы, затем к бедрам и наконец легла между ног. Он начал поглаживать ее, сначала слегка, а потом все увереннее. Затем ввел пальцы в увлажнившееся влагалище и остановился, чтобы поцеловать в живот и нежное бедро.
— Парень, не забудь закончить то, что начал, — прошептала она.
Он улыбнулся, радуясь тому, что сумел ее возбудить. Ему нравилось вызывать в ней желание, нравилось чувствовать жар ее тела и снаружи, и внутри и слышать ее негромкие гортанные стоны. Но пока ему не хотелось оказаться внутри. Еще рано. Он должен был распалить ее и заставить произнести его имя. Знать, что она принадлежит ему. И только ему.
Он слегка прикусил ее ухо, заставив Фиону хихикнуть, поцеловал в шею, спустился ниже, к нежным соскам, по очереди взял их в рот, а потом повел языком по нежной коже туда, куда стремился с самого начала. Раздвинул ей ноги и начал ласкать губами нежную плоть. На этот раз она не протестовала, как было в юности. Наоборот, подалась навстречу, трепеща от наслаждения. Через несколько секунд раздался негромкий крик, а потом она прошептала его имя.
Только прошептала? Джо нахмурился. Этого было мало.
Она перевернулась на бок. На запылавшем лице проступила легкая испарина. Он лежал рядом, опершись на подушки, и играл ее локонами. Когда Фиона справилась с дыханием, он посадил ее на себя.
— Ох, Джо, я не могу… — засмеялась она. Ее голос был хрипловатым, а взгляд — сонным и потусторонним, как у курильщика опиума. Она оседлала его, пытаясь сохранить равновесие.
— Не двигайся, а то я упаду, — хихикнула Фиона. Он взял бокал и передал ей. Она приняла его обеими руками и сделала большой глоток. В этот момент он вошел в нее. Ее глаза закрылись, тело выгнулось дугой. Джо едва успел поймать бокал и поставить его на место.
Потом он обхватил ее бедра, прижал к себе и овладевал ею сначала ритмично и медленно, а потом все быстрее и быстрее, не обращая внимания на ее слабые протесты, пока не услышал стон, на этот раз более громкий, и не почувствовал, что ее кожа стала липкой от пота. Тут Джо начал вонзаться в нее все глубже, и наконец она ахнула, вцепившись в его руки. Потом ее тело свело судорогой, более сильной, чем прежде, и он услышал, как Фиона выкрикнула его имя. И тогда Бристоу позволил себе кончить с ее именем на устах.
С трудом отдышавшись, он увидел, что Фиона лежит на нем, совершенно обессилевшая. Она открыла глаза и посмотрела на него. Он отвел волосы от ее лица и сказал:
— Пока хватит, Фи. Ты меня убьешь.
Она прыснула со смеху и все еще смеялась, когда он протянул ей футляр.
— Что это? — спросила она.
— Посмотри.
Фиона села, завернулась в простыню, открыла коробочку и воскликнула:
— Мой синий камень!
Джо кивнул. Камень выглядел совсем не так, как в тот день, когда его вытащили из речной глины. Бристоу отослал его в Париж отшлифовать и вправить в кольцо. Знаменитый французский ювелир Рене Лалик создал для камня специальную оправу в виде переплетенного камыша и кувшинок.
— Как ты его нашел? — с жаром спросила Фиона.
Джо рассказал, как нанятый им частный сыщик обнаружил камень в ломбарде неподалеку от квартиры Родди.
— Он такой красивый! — Фиона подняла его к свету. — Так блестит! Не могу поверить, что это кусок старого стеклянного флакона, выловленный из реки.
— Это не стекло, Фи. Это скарабей. Вырезанный из сапфира.
— Ты шутишь! — прошептала она.
— Нет. — Он взял у нее кольцо. — Я отдал его оправить сразу же, как только смог это себе позволить, а потом спрятал в надежде, что в один прекрасный день смогу отдать его тебе лично. Через неделю после отправки камня в Париж мне позвонил ювелир и сказал, что это сапфир. Древний. И кстати, очень дорогой. Ты продала его за бесценок. — Он покачал головой, вспомнив прошедшие годы, и внезапно загрустил снова. — Странно… Ты держишь в руке драгоценный камень, выбрасываешь и только потом узнаёшь, что он собой представлял…
Фиона взяла его лицо в ладони, поцеловала и сказала:
