Таня Валько - Арабская жена
У меня перехватывает дыхание.
— У него было перерезано горло от уха до уха… Подумать только, что творится на этом свете!
Я выжидающе смотрю на нее.
— Не из тех ли он, которые напали на вас? Погоди-ка, в новостях упоминалось его имя… Пшемыслав… фамилию не помню.
— Ох, мне хочется поскорее забыть об этом. Должно быть, местные банды сводят свои счеты, — говорю я, хотя в памяти всплывает имя Пшемек.
— Да, да, ты права. Не стоит травить душу. Оставим это правосудию Господнему.
Я ощущаю, как дрожь пробегает по моей спине. Возможно, правосудие и свершилось, но оно далеко от Господнего.
Свадьба по-польски
В пятницу я сбега́ю с двух последних уроков — не могу дождаться встречи. Я не знаю, как отреагирует Ахмед на известие о моей беременности, мне страшновато говорить об этом, и я хочу одного: управиться с этим делом как можно скорее.
— Ты дома? — звоню я ему с вокзала.
— Ты что, уже едешь? — удивляется он.
— Я на месте!
— Но я заканчиваю в пять. Почему ты не предупредила, что будешь так рано? — В его голосе слышна озабоченность.
— Ничего страшного. Я приеду к твоему университету, отыщу какую-нибудь приятную кафешку и там подожду тебя. Я еще позвоню и скажу, где я, ладно?
— Договорились. Может быть, мне удастся вырваться пораньше. Я соскучился… — Последние слова он произносит страстным шепотом.
— Я тоже.
…Как же прекрасна студенческая жизнь! Я сижу за чашечкой кофе, вокруг меня — говорливая молодежь, и мне становится грустно при мысли о том, что я потеряла свой шанс продолжить образование и достигнуть чего-то в жизни. Мне осталось молиться о том, чтобы сдать выпускной экзамен. Ох, как же я усложнила себе жизнь! Обхватив голову руками, я предаюсь невеселым раздумьям.
— О чем думаем? — слышу я голос неожиданно появившегося Ахмеда. Он обнимает меня и целует в голову.
— О жизни… — Я печально вздыхаю.
Пристально смотрю на его осунувшееся лицо, силясь что-то прочитать на нем. Вроде бы тот самый взгляд, та самая мимика, но чувствуется какое-то отчуждение, будто между нами возникла невидимая стена. И этот шарф на шее, который плохо скрывает длинный свежий шрам…
— Эй, что с тобой? — в свою очередь беспокоится Ахмед. — Всего чуток не виделись, а ты изменилась. — Наклонившись, он смотрит мне в глаза — внимательно и напряженно.
— Ничего себе чуток! — с упреком говорю я. — Месяц — это ведь куча времени.
— Хорошо, что мы снова вместе. — Он берет меня за руку. — Пойдем ко мне домой. Вместе приготовим торжественный ужин.
— Нет, это даже к лучшему, что мы сначала встретились здесь, — холодно отвечаю я, отодвигаясь от него. — Нам нужно серьезно поговорить.
— Как хочешь. И о чем же пойдет речь? — обиженно спрашивает он.
— Вообще-то, я понятия не имею, как ты ко мне относишься и есть ли у тебя какие-то планы на будущее, связанные со мной, — начинаю я.
— Да, вижу, разговор действительно серьезный, — пытается шутить он.
— Не смейся надо мной! — не выдерживаю я и чувствую, как на глаза наворачиваются слезы.
— Доротка, что случилось? Не ходи вокруг да около, а скажи напрямик, что у тебя на душе. Ты ведь знаешь, как я к тебе отношусь. Я не раз говорил тебе о своих чувствах, и они не изменились.
— Да?! Но почему тогда ты дал мне ногой под зад? Подумать только, я вынуждена была умолять тебя об одной-единственной встрече! — тихо всхлипываю я.
Чувствую я себя по-идиотски, поскольку молодежь вокруг начинает обращать на нас внимание.
— Ты же знаешь причину, — рассерженно шепчет он. — Я хотел уберечь тебя. Я думал о тебе, а не о своем разбитом сердце.
— Но ты сделал мне больно! Что за дурацкое оправдание! — гневаюсь я. — Ради твоего блага я рублю тебе голову, продырявливаю живот, вырываю сердце! Все это — с мыслью о тебе! — передразниваю его.
— Не ори, на нас все смотрят. Неужели обязательно устраивать скандал? — нервничает он. — Если ты намерена говорить со мной в таком тоне, то я не хочу продолжать наш разговор.
— Ну да, это удобнее всего — самоустраниться. Использовать невинную девушку, а потом бросить ее. — У меня колотится сердце — от страха, что сейчас он встанет и уйдет и я больше его не увижу.
— Что-что? — холодно переспрашивает Ахмед, действительно собираясь уходить.
— Я беременна, — выпаливаю я. — И делать аборт не буду. — Прячу лицо в ладонях. — А теперь можешь идти.
За соседними столиками все резко замолкают. Значит, все-таки подслушивают!
Ахмед тяжело опускается на стул и смотрит на меня со снисходительной улыбкой.
— Этого я и ждал, — доброжелательно произносит он. — К этому я был готов. Правда, не был уверен, готова ли ты.
— Но почему же тогда ты оставил меня? — Я уже ничего не понимаю.
— Я дал тебе возможность выбора. После столь драматического происшествия именно ты вполне могла захотеть самоуст… самоустра…
— Самоустраниться, — подсказываю я ему и слышу смешки за своей спиной.
— Что ж, ты не дала мне шанса торжественно попросить твоей руки. Но теперь, — он повышает голос так, что его слышит все кафе, — я беру в свидетели всю студенческую братию и заявляю, что хотел на тебе жениться… с первого взгляда!
Все кафе, включая меня, заливается смехом.
— Совет да любовь! — кричит молодежь, поднимая бокалы с дешевым вином. — Так держать, старик! — слышны голоса парней, а кто-то басит: — Заварил, мужик, кашу — расхлебывай!
— Охотно, — покраснев, отвечает им Ахмед. — Увиливать не собираюсь.
Держась за руки, мы выбегаем из кафе прочь, на дождливую улицу.
— Вот видишь, — говорю я, — не все плохо относятся к арабам.
— Попробовал бы я выкрутиться или сказал бы тебе что-то грубое — уверяю, их реакция была бы совсем другой!
— Но ты…
— Но я люблю тебя и жить без тебя не могу. — Он заключает меня в объятия и целует до головокружения — прямо посреди улицы.
В тот же вечер мы едем ко мне домой. В руках у Ахмеда такой огромный букет алых роз, что самого его не видно. Впрочем, мама и так отлично знает, кто прячется за букетом.
— Доротка, ты могла бы и предупредить! — кричит она и бежит в одной лишь комбинации в ванную. — Я хотя бы подготовилась, — говорит уже из-за дверей.
— Да все в порядке, — уверяет Ахмед.
— Порядка как раз нет, уборку мы планировали на завтра, — оправдывается мама, уже одевшись и выйдя к нам. Ахмед протягивает ей цветы, она берет их, и ее глаза довольно светятся. — Вы садитесь здесь и включайте телевизор, а мы с Дороткой приготовим что-нибудь поесть.