Александр Грязев - В рай с пересадкой
— Пить не надо.
— Чего не надо пить?
— Вино, конечно.
— Ты что говоришь, уважаемый? — Да… — покачал головой Георгий и пристально поглядел на Роберта. — Правильно о тебе говорили.
— Что говорили?
— Послушай, уважаемый… Помоги собрать вещи твоих соседей. Мы их унесём.
— Пожалуйста, забирайте. Скоро их освободите?
— Скоро. Сегодня.
Георгий вместе с Робертом собрали вещи в одну большую сумку, затем, забрав её и чемоданы ребят, Георгий с милиционером вышли из купе.
В коридоре их увидела Марина.
— Ой! — воскликнула она испуганно. Что-нибудь случилось? Где наши мужчины?
— Ничего не случилось, девушка. Просто им надо одеться.
— Так они живы?
— Живы, живы и здоровы.
— Ой! — так и подпрыгнула Марина. — Нашлись! Живы! Как хорошо! Спасибо!
Она неожиданно бросилась к Георгию, обняла его и расцеловала.
— За что спасибо, девушка?
— Как за что? Я же вся извелась! Не знаю, на что и подумать. Ведь пропали мои туристы-то. Я ночами не спала.
— Не пропали.
— Где они?
— Здесь… У своего друга.
— Ой? Я хочу с вами, к ним.
— К ним нельзя.
— Почему?
— Они в бане.
— В бане? А зачем?… Ах, да… Когда придут?
— Сегодня… завтра… не знаю.
— Передайте им, что мы послезавтра уезжаем. Ровно в два часа дня. Хорошо?
— Хорошо, конечно.
— Ой, спасибо.
— Когда встретимся, слушай? — вдруг спросил Георгий.
— Кто?
— Я и ты, слушай.
— Не знаю.
— Я знаю: сегодня вечером. Да?
— Зачем?
— Как зачем, слушай? Вот приеду и отвечу на твой вопрос. Хорошо?
— Хорошо.
— Э-э, совсем забыл, слушай. Как тебя зовут?
— Марина.
— А меня Георгий. Значит, до вечера. Да!
— До вечера.
Георгий и милицейский лейтенант вышли из вагона. Марина проводила их до дверей.
Завернутые в простыни наши друзья во главе с Гурамом Александровичем сидели в одной из комнат бани. Перед ними на маленьком столике громоздилась еда и стоял кувшин.
Все, кроме Рожкова, держали стаканы.
— А ты помнишь, Сергей, нашу партизанскую баню.
— А как же. Ведь это я её делал.
— Разве? А мне всегда казалось, что я.
— Ну… идею подал ты, а воплотить в жизнь мне пришлось.
— Да, это ты нашёл ту огромную деревянную бочку в каком-то сарае.
— Я её вычистил, выпарил, вымыл и пожалуйте, братцы, в баню. Воду в котле грели. Хорошая была банька.
— Ребята довольны были, как сейчас помню.
— А помнишь…
— Погоди, Серёжа… Мы всё про своё говорим, а Сандро и Никола вроде бы загрустили. А, Сандро?
— Нет, всё нормально. Мне очень хорошо. Отдыхаю телом и душой, — ответил Рожков.
— Но ты не выпил свой стакан вина. Не нравится?
— Спасибо, я не пью.
— Понимаю, заболел.
— Нет, Гурам, — сказал Селезнёв. — Он слово дал.
— Кому? Вам?
— Себе.
— И долго держит?
— Уже полгода.
— Я верю тебе, Сандро, и понимаю тебя. А у тебя, Никола, как настроение? О чём задумался?
— Спасибо, всё хорошо, Гурам Александрович. А думаю о том, что мир прекрасен, хотя и тесен. Так прекрасно, что и поверить до сих пор не могу. Расскажи кому — не поверят. Ведь ещё совсем недавно мы ехали в вагоне для крупного рогатого скота, а сейчас в бане сидим. Да ещё где? В самом городе Тбилиси! А банька… ох и хороша!
— Верно, Коля, — поддержал Селезнёв. — Лучше, чем здесь вряд ли бывает.
— Вообще-то бывает, — ухмыльнулся Колька.
— Где?
— В бане.
— Где-где?
— В бане… с бабой.
— Ещё чего захотел! — захохотал вместе со всеми Николадзе.
Дверь отворилась и там показался Георгий.
— Порядок, Гурам Александрович.
— Спасибо, Георгий. Мы скоро, жди.
— Есть.
— Ну, а теперь, друзья мои, я хочу задать вам один вопрос.
— Давай, Гурам, — кивнул Селезнёв.
— Чтобы каждый из вас хотел у нас в Грузии увидеть? Начнём с Николая. Каково твое желание?
— Песни грузинские послушать. Только не по радио.
— Ясно. Нравится? Чем?
— Многоголосьем.
— Ты прав. Так многоголосно нигде в мире не поют. Только у нас. Хорошо… Сандро?
— Тбилиси хочу увидеть. Много слышал, читал, в кино видел. Своими глазами охота поглядеть.
— Хорошо, Саша. А ты, Серго? Твое желание.
— А я, Гурамушка, друг мой любезный, желал бы в твоей деревне побывать. Ты много о ней рассказывал. Да вот времени только маловато у нас.
— Как мало? Время с нами, а завтра выходной. Съездим.
— Но ведь нам в поезд надо.
— В поезд я вас сегодня не отпущу. Вы мои гости.
— Тогда надо узнать, когда поезд обратно пойдёт. Не промазать бы.
— Узнаем, всё узнаем. Без вас не уйдёт.
— Тогда мы твои, Гурам, и слушаемся только тебя!
— Согласны! — поддержали Селезнёва Колька и Никанорыч.
— Прекрасно! За вас, друзья! — встал с места Гурам Александрович. — Да исполнятся ваши желания!
Выйдя из бани, и, положив вещи в багажник, все забрались в машину.
— Ну что, Георгий, покажем нашим гостям Тбилиси? — сказал Николадзе.
— Конечно, Гурам Александрович. С чего начнём?
— Давай к фуникулёру. Сперва Мтацминда.
— Есть.
Машина двинулась по улице.
— Как там наш сосед? — спросил Колька Георгия. — Книгу читает?
— Сидит, читает.
— Ну и как он тебе показался?
— Странный человек, слушай.
— Я же тебе говорил. Робот да и только.
— Бывает, Георгий, — вмешался в разговор Николадзе. — Всё бывает.
— А куда мы сейчас, Гурам Александрович? — спросил Колька.
— Сейчас я хочу вас прокатить на фуникулёре.
— А это что за зверь?
— Это канатно-рельсовая дорога вон на ту гору, видишь? — пояснил Николадзе.
— Вижу.
— Гора называется Мтацминда. Там на плато наш знаменитый парк. Туда и ведёт эта дорога — фуникулёр.
— Высоко.
— Полкилометра.
— Ого!
— Это не высоко, — засмеялся Николадзе. — Но почти весь город видно. Каждый, кто приезжает в Тбилиси, обязательно туда ездит. Так заведено давно: дорогу построили ещё до революции, в девятьсот шестом году. — Надеюсь, что и вам будет интересно.
У здания нижней станции фуникулёра машина остановилась и все пошли за Гурамом Александровичем.
Внутри станции зашли в вагон фуникулёра и он, почти сразу же тронулся вверх по горе.
Стоя в вагоне у широких окон и держась за поручни, друзья с интересом глядели во все стороны. Внизу они увидели вдруг крыши домов, а чем выше вагон поднимался, тем шире и величественнее открывалась перед ними панорама Тбилиси, с горами, окружающими город, с кварталами домов, огромным амфитеатром, поднимающимся по обеим берегам Куры.
В просторном, отделанном мрамором зале первого этажа верхней станции пассажиры вышли из вагона. Через двери попали прямо в парк на широкую аллею, по которой, однако, не пошли: Гурам Александрович повёл друзей на одну из площадок обозрения перед самим зданием станции с высокой и светлой колоннадой.
Остановившись у ограды, опять залюбовались открывшимся внизу изумительным видом города.
— Вот, друзья мои, наш город с высоты птичьего полёта.
— Здорово! — восхитился Рожков.
— Нравится? — спросил Николадзе.
— Первый раз такое вижу.
— Я тоже первый раз на такой высоте, — сказал Колька.
— Давно стоит Тбилиси? — спросил Селезнёв.
— С пятого века.
— Стало быть полторы тысячи лет.
— Вот это возраст!
— Я, может быть плохой экскурсовод, — начал Гурам Александрович, — но, попробую… Так вот, начало города связано с именем нашего национального героя, грузинского царя Вахтанга Горгасали. Как рассказывает легенда, однажды он охотился в этих местах. Царский сокол настиг фазана и оба исчезли в ущелье. Вон в той стороне. Когда царь со свитой спустился туда, то увидел бьющие из-под земли горячие ключи, а в воде сварившихся птиц. Он повелел здесь заложить город и назвал его по тем тёплым водам. «Тбили» в переводе значит «тёплый».
— А до этого где он жил? — спросил Колька.
— В Мцхете, недалеко отсюда. Это была тогда столица Восточной Грузии. А памятник царю Вахтангу у Метехского замка на самом берегу Куры.
— Мы у него побываем?
— Обязательно. Это в старой части города.
— А твой дом где, Гурам? — спросил Селезнёв.
— Вон там, — показал Николадзе, — в левой, новой части города. Только отсюда не видно.
— Да, красота необыкновенная.
— Я люблю осенний Тбилиси.
— Почему?
— Тогда не жарко. Тихо, спокойно. А ещё потому, что осенью у нас бывает Тбилисоба. Не слыхали об этом?
