Михаил Покрасс - Активная депрессия. Исцеление эгоизмом
Мне пришлось работать в больнице, где педантичный главный врач установил жесткую дисциплину и строжайший контроль над всеми действиями своих сотрудников. В штате этой больницы было восемнадцать врачей. За восемь лет сменилось шестьдесят!
Становится очевидным третье отличие лидера от имитатора - то самое, с которого мы начали этот разговор, еще в предыдущей записке.
Истинный ЛИДЕР - организует оптимальное сотрудничество подчиненных.
ИМИТАТОР - все пытается делать сам и за всех, лезет во все дыры, рискуя дойти до истощения.
Вспомни измотанных бытом "“лидирующих” в семье женщин.
На работе - она!
На кухне - она!
Шкафы передвигать - она!
Мужа представляет бесхарактерным...
От детей помощи не допросишься...
Жить порой не хочется!..
В действительности за такой “мужской” активностью (“Я и лошадь, я и бык”) прячется простая бабья несостоятельность: страх тринадцати летней девочки быть доверчивой.
Сексуальные проблемы тогда тоже не решаются. Мужчину такая женщина ощущает импотентом, а себя - втайне - фригидной[73]! Скрывает страх попасть в зависимость от мужчины... и от людей вообще.
Прячет за бравадой неумение строить сердечные, доверительные отношения ни с кем.
“Я всю себя отдала детям” - а те вечно больны и вырастают в “камикадзе”, во всегдашних слуг. И на людей, и на жизнь обижены.
Я всю себя отдала мужу” - а тот, ощущая себя дома никому не нужным, даже из быта вытесненным, либо в работу сбежал, либо спился, либо “неблагодарный”, от такой хорошей жены другую завел...
Беда!
Чем больше стараний и усилий, тем плачевнее результат. Почему?
Что заставляет нас имитировать бурную деятельность? Что мешает доверять людям?
Об этом - в следующих записках.
Чемпион только один
С добрым утром!
Сегодня ты проснулся - и тебя осенило: вот доказываешь всем, что ты “самый”, - а ни в чем-то ты не профессионал, и интеллектуально более чем зауряден, и вовсе ты не добр, и к людям, ради которых хлопочешь, абсолютно равнодушен. Везде-то ты - ИМИТАТОР.
Постой!
Подожди каяться и корить себя.
Нет плохих свойств. Есть неумение их использовать.
ИМИТАТОР - это не клеймо, а одно из распространенных человеческих качеств.
Наш разговор - не для того, чтобы виниться в чем-нибудь, портя себе настроение. Не для того он и чтобы каяться в имитации.
Задача,, по-моему, в том, чтобы, разглядев в самих себе свойства “артистов при деле”, мы смогли либо сбросить эту докучную ношу, либо открыть способ извлечь из нее пользу для себя и других.
Прежде всего: что же нас побуждает быть ИМИТАТОРАМИ - притворяться, тратить силы без пользы для кого бы то ни было - впустую?
Думаю, что ответить на этот вопрос поможет другой.
Что переживаешь ты сегодня, когда тебе показалось, что всей твоей активностью движет желание выпендриться, самоутвердиться перед собой и другими?
Не воспринимается ли такое допущение обвинением, что ты плохой, угрозой самоуважению, миру с самим собой. Плохим быть не хочется! Верно?
Так и подмывает сказать: “Неправда! Это не про меня. Это не мои свойства. Я не выпендриваюсь. Я хороший!”.
Нам трудно признаваться себе в любых, даже в самых необходимых свойствах, если мы их стыдимся. Такие свойства мы в себе с трудом замечаем, плохо контролируем, не используем сознательно. Не даем им свободно развиваться и рождать новые. Отвергнутые, они проявляются исподволь, дезорганизуя иногда всю нашу деятельность. Для женщины, например, долгое время в разряд таких необходимых, но “стыдных” свойств попадало сексуальное влечение! Трагические последствия такой дискриминации женской сексуальности очевидны всем.
А ведь твоя догадка о твоем всегдашнем выпендреже перед собой (если ее не постыдиться!) и есть ответ на вопрос, что толкает тебя имитировать!
Вспомни, как остро, ты ощущаешь, что, чем надрывнее твоя показная активность, тем мучительнее подспудное чувство малоценности[74], тоскливое ощущение “ни себе, ни кому ненужности”. Досады на себя. Неприязни, чуть ни ненависти ко всем, перед кем привык надсаживаться, унижая себя.
А кто заставляет! Кого ты хуже?
Это была высокая, стремительная, готовая сломать любое препятствие дама в красном, изливающая свою заботу и любовь безудержно на всех - как фонтан, никого не замечая, но неотразимо.
А дома она завешивала по утрам зеркала, чтобы не встретить в них свои глаза, глаза с тяжелым, стылым, металлическим взглядом, которого она пугалась. В зеркале она видела себя давно умершим человеком, без стремлений, с одним желанием, чтобы все оставили ее в покое...
Но, выходя из дома, она вновь становилась неотразимой. Так и держась на допинге постоянных преодолений, борьбы с препятствиями, без которых не могла.
Должен сказать, что такие “стылые глаза” - следствие страха перед самим собой неприукрашенным, а не результат пустоты, как казалось этой женщине.
Но откуда это скребущее чувство малоценности? У живого, здорового, достаточно работоспособного, несомненно талантливого и артистичного человека - почему такое отношение к себе?
Маша, оставшись без родителей, вырастила в деревне семерых младших братишек и сестренок. Когда они разъехались, она, одинокая, старше тридцати лет девушка, приехала в город, отрезала косу и старалась не ударить в грязь лицом перед городскими. У нее была тайная мечта: встретившись с молодым тогда Муслимом Магомаевым, произвести на него впечатление. Но чем больше она старалась, тем больше сковывалась.
Ко мне в кабинет пришла совершенно неестественной, словно стиснутой постоянной судорогой.
Помню переломный момент в ее состоянии.
Я спросил ее:
- Что бы сказал о Муслиме Магомаеве ваш отец?
- У меня нет отца!
- А дед? - Она озадачилась, впервые при мне удивившись какой-то своей мысли. Улыбнулась. И ответила:
- Он сказал бы: “Хорошо поешь - а когда работать будешь?”.
Судорога спала с нее. Молодая женщина стала похожа сама на себя. Впервые она перестала сдавать экзамен городу. Впервые посмотрела на своих “экзаменаторов” глазами родной деревни.
Когда мы отрываемся от среды - от своего дома, в котором мы просто жили, где нас любили за то, что мы есть, без всяких причин и заслуг. Когда попадаем в чрезвычайно новую для нас ситуацию, где окружающие нам непонятны и мы не признаем их такими же, как мы людьми - не доверяем им. Мы сочиняем их мотивы и, пытаясь завоевать право на существование, демонстрируем свои достоинства. Тут же перестаем быть самими собой. Стремясь соответствовать идеалу, как мы его выдумываем, начинаем ощущать свое полное ничтожество.
Чемпион ведь только один! Всегда есть кто-то выше тебя, сильнее, умнее, добрее, толще или тоньше.
Такой оценочный подход[75] разрушителен для любых человеческих проявлений. В судороге мы перестаем доверять себе и, вместо того, чтобы выбирать хлеб на вкус, выбираем его по цене - нередко дорогой, но не любимый и не желанный. Тогда нередко, имея все, не имеем ничего.
Студент женился на самой популярной девушке на курсе. Она вышла за него замуж, потому что он был самой перспективной партией.
Он действительно стал руководителем крупного предприятия, и теперь ее, тридцатишестилетнюю больную равнодушницу, привозят ко мне в кабинет в черном служебном лимузине.
Она безнадежно одинока и устало больна. Он, чувствуя себя дома ненужным, сексуально несостоятельным, компенсирует свой личный крах утверждением себя на работе и тоже - болезнями.
Хлеб дорогой, но не любимый, не вызывает слюнотечения.
Но не только оценочный подход рождает чувство малоценности.
Очень часто мы ощущаем себя никому не нужными, когда нам никто не нужен. Просим любви у тех, кого сами не любим, к кому не выработали собственного отношения. Просим понимания, не давая себе труда понимать других.
Мужчина почти до сорока лет оставался девственником. Считал себя неполноценным, ненормальным, уродом. Жил в тоске почти с мальчишества, когда им пренебрегла - по его мнению - девушка, заявив ему, что ей нужен настоящий мужчина.
По случайности, я знал историю этой девушки.
Он познакомился с ней вскоре после операции, исправившей ей косоглазие. Он этого не знал, а она еще не привыкла к своему новому качеству, не поверила, что может быть привлекательной для такого интересного парня, восприняла его внимание с досадой и ответила резкостью, за которой скрыла смущение девушки, ощущавшей себя косоглазой.
