Джон О'Хара - Жажда жить
— Что ж, в общем, ничего нового для меня во всем этом нет, — негромко проговорила Бетти.
— Правда? Ну и хорошо. А то мне совсем не с кем поговорить, — призналась Грейс. — Чаще всего и не нужно, но иногда хочется. — Она наклонилась вперед и скрестила ноги. — Бетти, нельзя ли капельку виски?
— Конечно. — Бетти прошла в крохотную комнату, служившую Эдгару кабинетом, и вернулась с бокалом, на три дюйма наполненным янтарной жидкостью. — Это «Маунт-Вернон». Если хочешь бурбон, надо спуститься вниз.
— Нет-нет, спасибо, хватит. Знобит что-то немного, а тут я еще как дура полчаса просидела на свежем воздухе, Брока ждала.
— Этого еще не хватало, — забеспокоилась Бетти.
— Ничего страшного, скоро пройдет. — Грейс отхлебнула немного виски. — Ну что ж, за меня, с началом новой жизни!
— У тебя впереди годы и годы, — сказала Бетти. — Сейчас ты гонишь такие мысли, но, мне кажется, ты еще выйдешь замуж и родишь хотя бы одного ребенка.
— Из этого следует, что я… — Грейс прикусила язык, но было поздно — Бетти посмотрела на нее участливо, сожалеюще, умоляюще. Она подсела к Грейс и обняла ее.
— Ну, что ты?
— Любовь, — вздохнула Грейс. — И Бэннон тут ни причем. Все, что я про него сказала, — это правда. А его ты не знаешь, никогда не видела и ничем помочь не сможешь. Сам Всевышний мне тут не поможет. Безнадежно.
— Безвыходных ситуаций не бывает, Грейс.
— Но эта как раз такая.
— А может, нет. Поделиться не хочешь?
— Да нет, пожалуй. Если одна женщина рассказывает другой о безнадежной любви, значит, все это время она думает — а ну как надежды сбудутся? А тут — такая безнадежность, что даже и говорить нет смысла.
— Но ведь ты же подумала, что можешь забеременеть, так? А это значит, что-то уже было.
— Да, однажды. Один-единственный раз. И это моя самая большая ошибка… А может, и нет. Наверное, лучше счесть, что я люблю его. Но даже в этом я не уверена. — Грейс замолчала. — Бетти, нельзя прилечь ненадолго? Прямо здесь, а ты на меня накинь что-нибудь.
— А почему бы тебе не раздеться и не лечь в постель? Вздремни. А к ужину я тебя разбужу.
— Пожалуй, так действительно будет лучше всего, спасибо.
— А то оставайся на ночь. Устроишься в моей старой комнате, там тебя никто не побеспокоит. Детей не слышно, и ванная своя есть.
— Надо, наверное, Анне записку написать. Ты не беспокойся, на постой я к тебе не прошусь. Просто знобит, и действительно неплохо бы на ночь остаться.
Бетти помогла подруге раздеться и уложила в кровать, поставив рядом бутылку с горячей водой и блюдце с таблеткой аспирина.
— Не выдашь моего секрета, Бетти?
— О чем ты, конечно, нет.
— Даже Эдгару.
— Даже Эдгару.
— По крайней мере какое-то время. В будущем году Эдгару можешь сказать.
— Что ж, пожалуй, если он будет себя хорошо вести.
— Это всего лишь мой маленький секрет, — пробормотала Грейс, засыпая.
Бетти наклонилась, пощупала ей лоб, посчитала пульс и послала за доктором О’Брайаном.
— Пневмония, — сказал доктор, выходя из спальни. — Во всяком случае, все указывает на это.
— Доктор, здесь у нее будет все то же, что и в больнице. Можно ей остаться дома?
— Слишком много хлопот, Бетти, — возразил О’Брайан. — Дневная сиделка, знаете ли, ночная. Кислородные подушки.
— Сиделки могут устроиться в соседней комнате, а для всего остального места предостаточно. Позвольте также напомнить, что я помогала вам во время эпидемии дифтерии.
— Я прекрасно помню это. Поэтому мой ответ: да. Сейчас позвоню в регистратуру и скажу, чтобы организовали сиделок. А пока пошлите кого-нибудь в аптеку. Я еще зайду, часов в десять.
— Хорошо.
— Где ее сын, в пансионате?
— А что, за ним надо послать?
— Пока нет, — покачал головой доктор. — Это ведь недалеко? В Поттстауне?
— В Лоренсвилле.
— Ладно… Если понадобится, скажу. — О’Брайан немного помолчал. — Сколько Грейс лет? Думаю, мне надо это знать.
— В апреле исполнится тридцать семь.
— Гм… Ладно, Бетти, мне пора. Буду в десять.
— Отлично, доктор О’Брайан.
Она проводила его вниз и помогла надеть пальто. Шляпу он держал в руках.
— Слушайте, Бетти, вы действительно хотите, чтобы Грейс осталась у вас?
— Если это пневмония, то да.
— А почему, позвольте спросить?
— Доктор, вы же знаете Грейс. Женщина она своенравная, не любит, когда ей досаждают другие. Но когда ты болен, нужно, чтобы рядом был еще кто-нибудь помимо сиделки, а у Грейс никого нет. Ни матери, ни сестры, ни мужа.
— Боюсь, вы правы, Бетти. Больные, они как дети — кроме, возможно, самих детей.
Доктор ушел и вернулся, как и обещал, через несколько часов, сразу после десяти. Он проследовал в спальню, превратившуюся в больничную палату, поговорил с сиделкой, а когда вышел, увидел Бетти, сидящую с Броком и Эдгаром в комнате, которую называли кабинетом.
— Ей очень плохо, и пока я не вижу причин отказываться от того, что сказал раньше. По всем признакам это пневмония. Судя по всему, поражены легкие. — Он сел на стул. — Если хотите устроить консилиум, я только за, но лучше выждать день-другой. Если я не ошибся в диагнозе, то перед тем, как она пойдет на поправку, ей станет хуже, гораздо хуже, к этому надо быть готовым.
— Так как насчет сына, послать за ним?
— Пока не надо. А вот связаться с директором школы и посвятить в происходящее стоило бы. Только пусть мальчику ничего не говорит. Все указывает на пневмонию. Внезапное начало болезни. Озноб. Дыхание — я прислушался — прерывистое, затрудненное. Я дал ей чуть-чуть морфия, но при пневмонии много и нельзя.
— Грейс в жизни ничем не болела, — вставил Брок.
— Именно такие здоровые чаще всего пневмонией и заболевают. И еще раз хочу повторить, зная, что говорю с людьми разумными: перед тем как дело пойдет на поправку, ей станет хуже. Это такая болезнь, которая поражает сильных и здоровых, словно природа припасла против них особое оружие. Это напоминание о том, что в конечном счете природа всегда берет верх — если, конечно, угодно думать о природе как о враге человеческого тела. Но можно посмотреть и иначе, и тогда получится, что человеческое тело берет верх над природой. Начиная с рождения и даже до него. И именно пневмония — пример того, как тело часто побеждает природу.
— Зайти к ней можно? — спросил Брок.
— Нет смысла, Брок, она все равно спит. Говорю же, я дал ей немного морфия. Теперь давайте договоримся: Бетти великодушно предоставила Грейс свое жилье, поэтому отныне все вопросы я намерен обсуждать только с ней, как если бы она была матерью Грейс. Я готов отвечать на ваши вопросы, Брок, и решение вызывать на консультацию другого врача или нет, остается за вами. Но в любом случае я буду иметь дело только с Бетти. Все согласны? Брок? Эдгар?
Возражений не последовало.
— Ну, Бетти у нас человек опытный, она знает, что сиделкам мешать не надо. Эти две — лучшие в городе, нам с ними очень повезло, потому что в таких случаях уход — главное для пациента. Хочу, чтобы все это поняли. Вы меня знаете, я могу быть резок. На сегодня все. Провожать не надо, дверь я и сам могу открыть. Доброй ночи.
Доктор вышел. Брок первым нарушил наступившее молчание:
— Знаете, никому другому я бы не позволил так с собой говорить.
— Так и с тобой, Брок, немногие позволили бы себе так говорить. Но ничего, тебе полезно, а врач он отличный.
— Только командовать любит.
— Ну, к идеалу врачи приближаются только к семидесяти, — сказал Эдгар.
— Да, но к тому времени они, как правило, умирают, — проворчал Брок.
— Лучше он, чем те, которые уверяют, что все хорошо, солнце светит, розы цветут, — заметила Бетти.
— Так я согласен, конечно, я согласен, — кивнул Брок. — Но мне не нравится, когда со мной говорят так, что я чувствую себя рядовым, которому выговаривает видавший виды полковник преклонных лет, вроде того, что у нас был в Форте-Райли.
— Шел бы ты домой, Брок, да лег в постель, если, конечно, не собираешься здесь заночевать, — бросила Бетти.
— Что это ты заговорила, как доктор О’Брайан? — улыбнулся Брок. — У тебя это со мной не пройдет.
— Еще как пройдет. Слышал, что он сказал?
— Слышал, слышал. — Брок встал, положил ей руку на плечо и поцеловал в щеку. — Покойной ночи, ребята.
Оставшись вдвоем, Бетти и Эдгар переглянулись.
— Ты ведь не против? — спросила она.
— Ну конечно, нет.
— У нее совсем нет друзей. Я одна осталась. Она, знаешь ли, может умереть в этом доме.
— Я знаю.
— У нее тяжелая жизнь, Эдгар.
— Да, пожалуй.
— Хотя с другой стороны — нет, не сказала бы, — сама себе возразила Бетти.
— И напрасно. Если она умрет, уж точно к лучшему ничего не изменится. У нее очередное увлечение?
