Джон О'Хара - Жажда жить
— Ну, по мне, это не так-то просто. К тому же я женат.
— Помню. Как Эмми?
— Спасибо, все хорошо. А ты все еще сам по себе?
— Так точно, сэр. Я из Филли-то удрал, чтобы остаться одному. И здесь не задержусь, если моя учителка начнет намекать на что-нибудь такое. У тебя, Джек, все обернулось хорошо, но, согласись, это скорее исключение.
— Ладно, если поедешь в наши края, я на месте.
— Слушай, а Дж. X. — это не ты?
— Он самый.
— В таком случае поздравляю. Не знал, что у тебя так здорово может получаться. Каждый день читаю твою колонку. Удачи, Джек.
— И тебе тоже. — Он щелкнул тумблером. — Полин, отмени все остальные звонки в Хагерстаун. Но через минуту-другую я еще перезвоню.
— Ну как? — осведомился Кроули.
— Теперь у нас все есть. Мне нужно сто строк, пятый шрифт в верхней части полосы для дневного выпуска. Потом добавлю, с переходом на третью, в вечерний.
— Слушаюсь, босс, — откозырял Кроули.
— Эй, как это понять? Сам бы небось целый день потел, — осклабился Холлистер. — Я лучший газетчик в Форт-Пенне, и больше мне ничего не нужно. Эрл! Бумагу!
Холлистер заправил в машинку несколько листов, проложил их копиркой и принялся за работу.
Тем временем находившийся в клубе Брок отказался от мысли об обеде. Он позвонил домой, но Грейс не застал. Позвонил на ферму — она была там, но где именно, никто в точности не знал. Может, на лошади катается? Нет, просто пошла прогуляться. Ладно, пусть никуда не уезжает, скоро буду. Важное дело.
Сев в свой блестящий «форд-купе» — такой же, как у Грейс, — Брок поехал на ферму, где нашел Грейс сидящей на ступеньках, с сигаретой во рту и закутанной в пальто из енотового меха. Брок открыл дверь машины и поманил Грейс.
— Замерзла? Почему в дом не пошла?
— Там слишком жарко. Так что случилось?
— Как тебе сказать, новости у меня и дурные, и хорошие. Того и другого понемногу.
— Умер кто-то?
— Да. А ты что, знаешь уже?
— Нет, сужу по твоему виду. Кто?
— Роджер Бэннон и Кэтти Гренвилл погибли в автокатастрофе.
— Сегодня?
— Нет. В субботу, поздно ночью. В Мэриленде. В Хагерстауне. Машину занесло, они врезались в амбар и погибли. Может, на месте, а может, обгорели.
— Роджер Бэннон. Погиб в автомобильной катастрофе. Я видела его в субботу за обедом.
— Ты с ним обедала?!
— Да упаси Боже. Мы просто обменялись неприязненными взглядами через весь ресторан в гостинице.
— Ты не разговаривала с ним, случайно?
— Да нет же, уверяю тебя. Он был с одной стороны, мы с Бетти Мартиндейл с другой. Он был с Кэтти. Знаешь, мне теперь кажется, что я имею какое-то отношение к этой истории.
— Чушь. Как это?
— А вот смотри. Мне хотелось убедиться, что он меня видит, и, не отрываясь, я смотрела на него, пока он не отвел взгляда и не разозлился так, что даже не доел обед. Ну, это уже Бетти видела, я нет. Закатил, говорит, сцену официанту, сдачу не стал ждать. А потом, наверное, напился где-нибудь.
— Может быть, — пожал плечами Брок. — Но уж тебе-то винить себя не в чем.
— Да я не то чтобы виню себя, просто в ресторане все это выглядело так, будто я написала огромными буквами: НЕНАВИЖУ. Так оно и есть. Думаю, что одного моего вида хватило, чтобы он с катушек сорвался.
— Вот верно, — подтвердил Брок.
— Что это у тебя за тон такой странный? — насторожилась Грейс.
— Да просто один мой вид или твой действительно мог сильно на него подействовать в ту субботу.
— Почему?
— Потому что в пятницу днем у него съехала крыша. Он узнал, кто в доме хозяин.
— Каким же образом?
— Он связан с Коммерческим банком, который принадлежит Честеру Бухвальтеру, а Честер нам кое-чем обязан. И немалым обязан. Коммерческий, знаешь ли, не слишком большой банк.
— Нет, не знаю. Так что же ты сделал?
— Просто сказал Честеру, что до меня дошли странные слухи о корпорации Бэннона и, наверное, ему бы стоило потолковать с ним.
— О чем?
— Так, строго, по-деловому потолковать. Будь, мол, поаккуратнее с платежами, не проси отсрочек. Ничего такого особенного, знаешь ли. А Честер просто не мог не оказать нам этой услуги, потому что в прошлом году мы его сильно выручили. Разумеется, он не знает, что мы бы в любом случае подставили ему плечо, потому что проблемы с одним банком бросают тень на все остальные.
— Дальше.
— Дальше, после того как Честер потолковал с Бэнноном, я сам с ним потолковал. Позвонил ему на работу и сказал: «Бэннон, только что у тебя была встреча с Честером Бухвальтером. Так вот, отныне такие встречи у тебя будут каждую неделю. Мне не нравится твое лицо, — сказал я, — и еще мне не нравятся парни, которые угрожают женщинам».
— А он знал, с кем говорит?
— Конечно, знал. Я представился.
— И что же он ответил?
— Такой возможности я ему не дал, все время говорил сам. «Бэннон, — продолжал я, — следующий раз, в понедельник, ты встретишься уже не с Бухвальтером. Это будет другой человек. Потом третий. Кто и когда, не скажу».
— Ну, и к чему все эти встречи? — осведомилась Грейс.
— Управление здравоохранения должно было поинтересоваться канализацией, которую он прокладывал в Норсенде, когда мэром был Уолтауэр. Чарли Джей остался бы доволен. Ну а под конец бомба. Пару лет назад он избил проститутку. Я как раз вспомнил тот случай, тогда всякие слухи ходили по городу.
— А пока ты говорил, он все молчал и молчал?
— Да, пока я не закончил. Потом спросил, чего я от него хочу. Я ответил: «Убирайся из города, и чтобы ноги твоей больше здесь не было».
— А он?
— Повесил трубку.
— Что ж… ты все учел. Только ведь я просила же ничего не предпринимать, пока он не позвонит еще раз.
— Помню, но я знаю, как надо обращаться с такими мерзавцами. Это как с необъезженными лошадьми, им с самого начала надо, как только взбрыкнет, показать, кто главный. Этот тип мог бы убить тебя.
— Мог бы. Но убили его мы.
— О нет. Нет, нет. Он сам себя убил. Грейс, мы живем в джунглях. Он был… он был вроде как гиена, которая приходит на запах падали после льва, а это то же самое, что убить себя.
— Ты считаешь нас похожими на львов?
— Ну, не в том смысле, что это благородные животные, просто, когда на тебя нападают, отбиваешься как можешь.
— Весь Форт-Пенн узнает, что ты — мы — показал ему, кто в доме хозяин.
— Ну и что из этого? Вообще-то вряд ли, потому что Честер Бухвальтер и Чарли Джей будут держать рот на замке. Но пусть даже узнают, что в этом плохого? Собственно, ничего нового, давно пора бы усвоить.
— Ладно, что сделано, то сделано, — заключила Грейс. — Он мертв.
— Да брось ты, девочка, тебе должно быть легче. Мне совершенно не нравится, когда люди умирают, но пусть уж лучше он, чем ты.
— Ну да, ну да. По чести надо признать, что я действительно испытываю некоторое облегчение. Просто мне надо время, чтобы свыкнуться с мыслью, что этого человека больше нет.
— Что ж, если позволишь так сказать, в сложившихся обстоятельствах это только естественно, — согласился Брок. — Э-э… ты не собираешься в ближайшее время уехать из города?
— Нет.
— Ну и хорошо. Будь собой, встречайся с друзьями, ходи по магазинам, словно ничего не случилось.
— Быть собой? — улыбнулась Грейс. — Еще бы узнать, что это такое.
— Ну, ну, ну, — зачастил Брок. — Оставь это.
К машине подошел Хэролд, один из сыновей фермера:
— Мэм, вас миссис Мартиндейл к телефону.
Пока Грейс, проследовав за мальчиком, разговаривала с Бетти, Брок оставался в машине.
— Ну что, она знает? — спросил он, когда сестра вернулась.
Грейс согласно кивнула.
— Что ж, вернемся к нормальной жизни, — произнесла она. — Бетти приглашает меня к себе. Спасибо, что заехал.
— Не за что. — Брок старался говорить как ни в чем не бывало. — Славно здесь сегодня. Но я городской человек, сельские пейзажи меня никогда не прельщали. Увидимся.
В Форт-Пенн они поехали цугом, и, оставив машину у принадлежащего Бетти дома Борденеров на Франт-стрит[28], Грейс позвонила в боковую дверь.
Бетти открыла сама, и они поднялись наверх, в гостиную. Грейс подошла к эркеру:
— Смотри-ка, а ведь сегодня вполне можно было покататься на коньках.
— А ты что, хотела бы?
— Подумывала, когда Конни была здесь. — Грейс уютно устроилась на диване.
— Вот-вот, я и пригласила тебя, потому что Конни сделала бы то же самое, ведь она твоя лучшая подруга.
— Спасибо, — кивнула Грейс. — Теперь уж и не знаю. Да, наверное, пригласила бы. Перед ее возвращением в Нью-Йорк мы в очередной раз поцапались. Боюсь, на этот раз помириться будет сложнее, чем обычно. Я сказала то, чего не должна была говорить, да год-два назад и не сказала бы. Но Конни переменилась, и скорее всего я тоже. Словом, сказала то, что сказала.
