Дина Рубина - Завтра как обычно
— Спасибо… До свидания.
— Постойте! — сказал я, — когда я вас увижу… в смысле… результатов анализа…
— Вам завтра Валентина Дмитриевна скажет. До свидания.
— Постойте! — безнадежно выкрикнул я. — Я провожу вас!
— Нет-нет, ни в коем случае! — отрезала она. Мы чинно пожали друг другу руки, и она ушла. Я не выскочил на балкон смотреть сверху, как она переходит через дорогу, хоть почему-то мне хотелось это сделать, а зашел в детскую. Маргарита лежала на диване зареванная, изнемогшая от пережитой своей маленькой драмы.
— Саша, — тихо и озабоченно спросила она, — врачуха взяла синий рубль? Я наклонился и потрогал губами ее вспотевший лоб.
— Саша, — также тихо и грустно проговорила Маргарита. — Давай так играть, как будто ты был моя собака, а я была твой человек…
* * *Едва я открыл ключом дверь, в прихожую вылетела клокочущая баба и выпалила:
— Старый дурак! — потом вгляделась в меня в темноте прихожей и сказала жалобно: — А, это ты, Санечка… Я принялся расшнуровывать туфли.
— Баба, единственно, чем могу тебя утешить, что лет через тридцать я вполне сгожусь под это определение.
— Ты знаешь, что он сделал? — возмущенно воскликнула баба, — он повел больного ребенка в кино, на какой-то двухсерийный фильм. Вот, оставил записку. Я только на партсобрание сбегала, представляешь? Я их только на два часа каких-то оставила! Прихожу — никого нет. Вот, полюбуйся, он даже ей шапку не надел, в берете повел. Ей уши продует, а она только после гриппа!
— Ну, не переживай. Может, обойдется… Сегодня я мотался два раза в тюрьму, пообедать не успел, устал, как пес, но не в этом было дело. А дело было в том, что на моего веселого Сорокина, которому я уже подписал обвинительное заключение и собирался передать дело в суд, пришел сегодня запрос из транспортной милиции.
— Вот, пожалуйста, — сказал мне утром хмурый Гришка Шуст, — я тебя предупреждал. Я не злорадствую, но, может, хоть это чему-нибудь научит тебя, сердобольного.
— А что случилось? — спросил я, уже по выражению Гришиного лица понимая, что ничего приятного ждать не стоит. Григорий молча подал мне бумагу и стоял рядом, ждал, пока я прочту.
— Ну, — спросил он, когда я опустил листок. — Приятный сюрприз?
— Гришка, — тихо сказал я, — это ведь он потому такой веселый был… В запросе сообщалось, что на таком-то километре такой-то железной дороги убит обходчик такой-то. По некоторым данным, есть основания полагать, что преступление совершено рецидивистом Сорокиным Ю. А., в настоящее время находящимся под следствием в таком-то отделении милиции… ну и так далее…
— Еще бы, — усмехнулся Гришка. — Есть разница — вышка или отсидка на малый срок. Ты созвонись с транспортниками, они его заберут для расследования. Интересно, из-за чего он обходчика пришил. Из-за документов, наверное… Я вспомнил, как позавчера прощался с Сорокиным.
— Так помни, Юра, я помогу с работой. Запиши мой домашний телефон. Он аккуратно, четкими круглыми цифрами записал мой телефон и адрес.
— Спасибо, Саша, — и потряс мою руку. — Ты человек, знаешь… Впервые такого встретил. Я вышел, и дверь камеры глухо и мертво стукнула — наглухо, намертво, и вот тогда мне стало тяжело, в тот момент, когда он там оставался, а я уходил по коридору.
* * *— Не может быть, — сказал я Гришке, — это ошибка. Ну, украл, ну, угнал когда-то автофургон… Но человека убить! Я даже как-то привязался к нему, обещал с работой помочь.
— На прощание не поцеловались? — спросил Гришка хмуро. Он сел за стол, подвинул к себе какое-то «дело» и стал его листать, время от времени трогая то правый, то левый ус крупными холеными пальцами.
— Ты с Лизой помирился? — спросил я.
— Я с обеими помирился, — угрюмо буркнул Гришка, не поднимая глаз от «дела». — Я прекрасен и благополучен. Лиза вяжет мне свитер, а Галя купила у спекулянтов отрез вельвета и джинсы шьет. С фирменной этикеткой на заду. Я отвернулся к окну, достал сигарету, размял ее, но не закурил, сунул обратно в пачку.
— Григорий, — спросил я, — а вот как быть, когда хочешь увидеть женщину, а повода для встречи нет? Он молчал. Я обернулся и увидел изумленно вздернутые брови и горькую усмешку на его лице.
— Ну, спасибо, хрыч. Ты, я вижу, совсем уже меня за матерого донжуана держишь. Даже советуешься, — он хмыкнул и закрутил своей великолепной рыжей башкой: — Да я за всю свою жизнь с двумя бабами никак разобраться не могу. Ну, где ты видел нормального мужика, который бы страдал от того, что… Он не договорил, потому что к нему на допрос привезли из тюрьмы подследственного. Огненно-красный, с горящими глазами, тот сидел в наручниках и страстно повторял:
— Я ву-ур, началник, я ву-ур! Ты смотри на меня, началник, ты другой такой вур, как я, за всю жизнь не встретишь! Гришка быстро и мелко заполнял лист в «деле». Он даже не поднимал на страстного подследственного глаз. А тот неистовствовал, вздымал руки, бил себя в грудь, звякал наручниками, цокал языком:
— Эх, началник, первый раз в браслетах сижу. Потому что того козла упустил. Я козлов не люблю, началник, я их пачками режу. Никто доказать не может… Пока урка в отчаянном азарте брал на себя все преступления мира, я собрался, сложил бумаги в портфель и взглянул на низко склоненную Гришкину голову, на его повинную голову с прекрасной шевелюрой.
— Не убивайся так, — сказал он, не поднимая головы. — Я позвоню транспортникам, выясню, у меня там дружки есть.
* * *…Баба просто не находила себе места. Она то выскакивала на балкон, посмотреть не идет ли «старый дурак с больным ребенком», то носилась по квартире, как фурия.
— Ну, погоди, ты только заявись! — бормотала она. — Я тебе покажу кино! В пяти сериях! Саша, ты должен меня поддержать! Мы должны выступить единым фронтом! Это больше не должно повториться!
— Все на сбор металлолома! — устало сказал я. — Дадим дружный отпор отстающим, позорящим класс! Поднимем успеваемость на должную высоту!
— Отстань, — отмахнулась баба. Зазвонил телефон.
— Это Света, — сказала баба, — она уже звонила. И пока я шел к телефону, скороговоркой напомнила мне, какая славная девочка Света, и как прекрасно ко мне относится, и какая хорошая у них семья.
— Алло, — сказал я. Это действительно была Светка, моя одноклассница. Мы перезванивались до сих пор, вернее, Светка иногда позванивала, приглашала на какие-то концерты, выставки. Баба очень переживала, что я под разными предлогами уклонялся от культурных мероприятий. Баба не понимала, что совершенно невозможно появиться на концерте с девушкой, которая переросла тебя на две головы.
