Людмила Улицкая - Даниэль Штайн, переводчик
12. 1995 г.
Доска объявлений в приходском домеУРА! МЫ ЕДЕМ!
ВСЕ, КТО СМОЖЕТ, БЕРИТЕ ДЕТЕЙ И ДРУЗЕЙ, МЫ ЕДЕМ НА ДВА ДНЯ НА КИННЕРЕТ!
НЕМЕЦКАЯ МИССИЯ РАЗРЕШАЕТ НАМ РАЗБИТЬ ПАЛАТКИ НА СВОЕЙ ТЕРРИТОРИИ!
МЫ БУДЕМ КУПАТЬСЯ, ТАК ЧТО НЕ ЗАБУДЬТЕ КУПАЛЬНИКИ!
СОБИРАЕМ ДЕНЬГИ НА ОБЩИЙ СТОЛ — КТО СКОЛЬКО МОЖЕТ!
ПОКУПКИ ДЕЛАЮТ ХИЛЬДА, ЖАННА И АНАСТАСИЯ НИКОЛАЕВНА
БОЛЬШИЕ ДЕТСКИЕ ИГРЫ И ХИТРЫЕ СОРЕВНОВАНИЯ
НА ЗАКАТЕ БУДЕТ СОВЕРШЕНА СЛУЖБА, А ПОТОМ ОБЩАЯ ТРАПЕЗА У КОСТРА
НА СЛЕДУЮЩЕЕ УТРО БУДЕТ СОВЕРШЕНО КРЕЩЕНИЕ МАЛЕНЬКОГО СИМЕОНА И ЕГО ОТЦА НИКОЛАЯ
ВЕСЬ ДЕНЬ МЫ БУДЕМ РАДОВАТЬСЯ И ВЕСЕЛИТЬСЯ,
А ПЕРЕД ОТЪЕЗДОМ УБЕРЁМ ЗА СОБОЙ ВСЕ ДО ПОСЛЕДНЕЙ СОРИНКИ!
ДВА АВТОБУСА БУДУТ СТОЯТЬ ОКОЛО ПРИХОДСКОГО ДОМА В 8 ЧАСОВ УТРА
НЕ ОПАЗДЫВАЙТЕ БОЛЬШЕ ЧЕМ НА 10 МИНУТ.
В КРАЙНЕМ СЛУЧАЕ НА 15!
ХИЛЬДА13. 1996 г., Галилея. Ноф А-Галиль
Честно скажу, я поехал на их праздник впервые в жизни. Во-первых, Милка уехала в Америку к Рут. Ноами привезла мне двух внуков на все праздники. Она заканчивала докторат, хотела посидеть три дня и поработать. Ладно. Во-вторых, Даниэль устраивает экскурсию, а весь Израиль говорит, что он водит экскурсии бесподобно. Пусть мои внуки послушают, что их двоюродный дед говорит. Я в нём уверен — он плохого не скажет. А что он там немного крестом помашет, так мы как раз можем в это время в футбол поиграть или взять лодку и поплавать. В конце концов, он всегда приходит к нам на Пасху, и ничего не случается, он читает Агаду, между прочим, лучше всех в нашей семье. Вообще — он старший брат. Ты знаешь, Эва, мне все эти религиозные вещи просто не интересны. Ну, в юности я, конечно, всем интересовался, но больше из-за Даниэля. А когда вошёл в возраст, мне трактора стали гораздо интереснее. У меня, честно, были очень хорошие мысли относительно тракторов, было бы время и возможности, я бы мог спроектировать такой маленький колёсный трактор, который во всём мире продавали. Но я ещё к этому вернусь, когда немного свободного времени будет.
В общем, мы сели в автобус и поехали на Киннерет.
Поехали не по короткой дороге, а через Израельскую долину до Афулы, там прихватили одну женщину Ирину с тремя дочками и мимо Гильбоа, мимо Табора выехали к Тверии. Что я тебе могу сказать — как будто я первый раз ехал по этим местам, так Даниэль рассказывал — про каждую деревню, про каждый куст, про каждого встречного осла. Какую он прочёл лекцию об ослах, я не шучу! Он знает про всех ослов и ослиц Израиля — как же он их восхвалял, особенно ту, которая узнала Ангела, когда сам хозяин Валаам Ангела не признал. А сколько историй про пропавших ослов, про тех, кто нёс на себе драгоценности, я уже не говорю о той ослице, которая Иешуа на себе ввезла в Иерусалим. В общем, дети просто развесили уши, и маленькие, и постарше. Целый воз историй. Что ни копнёшь, сразу рассказ на час. Он что-то им про змей рассказывал, но тут я заснул и проспал самое интересное.
В Тверии вышли, но он сразу сказал, что долго задерживаться здесь не будем. Я там был несколько раз, а он провёл по таким местам, которых я вообще не видел, и тоже так интересно рассказывал, не понимаю, откуда он это знает. Я здесь всю жизнь живу, и не знаю. Между прочим, он сказал, что сомневается насчёт развалин здешней синагоги. Думает, что это римский храм более позднего времени, и аргументировал просто как архитектор. Откуда знает? Мои внуки опять уши развесили. Потом приехали в Табху. Там речка, бассейн, сад прекрасный — все на берегу Киннерета. Немец подошёл, показал, где палатки ставить, и дал несколько комнат для старушек. Потом вышли на берег — там пристань. Даниэль обернулся и говорит: вот то самое место, откуда Пётр с братом на лодке отчаливали на рыбную ловлю. Знаешь, Эва, я поверил. Правда, отсюда рыбаки выходили на лов.
Знаешь, так хорошо он все организовал: сели на траве, попили, немного перекусили, потом они пошли на берег по своим делам — там у них крест, на каменном столе они служат свою службу, мы с внуками как раз пошли к пристани, я сделал им лодочки, они пускали по воде. Потом те помолились себе, сели за большой стол в саду — хлеб, вино, куры жареные, все довольны. Люди все улыбаются — и друг друга любят. Всё-таки это особый талант моего брата. Каким бы он мог быть хорошим педагогом — учил бы хоть истории, хоть ботанике. Между прочим, он мог преподавать и еврейскую традицию, он все досконально знает.
На другой день приехала семья из России, ребёнка крестить на Святой Земле. Мне показалось, что это мысль здравая: если решили крестить, уж лучше здесь, чем там. Между прочим, там в России раньше преследовали, могли с работы выгнать за крещение ребёнка, а теперь — пожалуйста. Знаешь, Эва, когда делали обрезание моим внукам, они плакали, особенно Иаков, и у меня просто сердце кровью обливалось: зачем резать, ведь можно сделать это символически? В этом смысле крещение лучше — совершенно безболезненно. Ребёночек был очень доволен, и надо сказать, что Даниэль проделал это очень ловко — я бы боялся, такой маленький может из рук выскользнуть.
Потом началось большое веселье, но совершенно обычное, ничего такого специально-христианского не было. Даже соревнование устроили — кто камешком в камешек попадёт, и кто бросит в воду плоский камень, чтобы несколько раз по воде подпрыгнул. Ну, в этом деле мне равных нет — никто меня не победил.
Эва, ты знаешь, он с ними возился со всеми — и с взрослыми, и с детьми, как добрый дедушка, и я подумал, что он хорошо-таки делает своё дело. Нам, евреям, это в сущности не нужно, но для других людей иметь такого хорошего учителя и руководителя, и советчика — очень хорошо. И мне тогда пришло в голову, что наш Даниэль — Божий человек. Никому плохого не сделал, только хорошее, ни о ком не сказал плохого слова, и ничего ему не нужно было для себя. Вообще ничего. Если бы все христиане были такие, как он, евреи бы к ним очень хорошо относились. Эва, я так жалею, что я ему ничего этого не сказал. Я его больше живым не видел.
Ну что ты ревёшь, девочка моя? Конечно, мог бы ещё жить и жить.
