Ирвин Шоу - Богач, бедняк. Нищий, вор.
— Твоему швейцару не понравилось, как я одет, — усмехнулся Томас, когда они поднимались в лифте. — Скажи ему, что я одеваюсь в Марселе, а всем известно, что Марсель — величайший центр мужской моды в Европе.
— Пусть тебя не волнует мнение швейцара, — сказал Рудольф, открывая Томасу дверь в квартиру.
— Ты недурно устроился, — заметил Томас, останавливаясь посреди огромной гостиной с камином и длинным, обитым бледно-золотистым вельветом диваном, по обеим сторонам которого стояло по удобному мягкому креслу. На столах в вазах — свежие цветы, пол устлан светло-бежевым ковром, на темно-зеленых стенах — картины абстракционистов. Окна выходили на запад, и сквозь занавеси в гостиную лилось солнце. Мягко жужжал кондиционер, и в комнате стояла приятная прохлада.
— Мы приезжаем в Нью-Йорк реже, чем нам бы хотелось. Джин снова в положении и эти два месяца чувствует себя очень неважно, — сказал Рудольф, открывая буфет. — Вот тут бар. Лед в холодильнике. Если хочешь обедать не в ресторане, а здесь, скажи завтра утром горничной. Она отлично готовит.
Рудольф налил себе и Томасу виски с содовой и, пока они пили, достал бумаги, полученные в полиции, и отчет частного детектива и передал все это брату. Потом позвонил адвокату и договорился, что тот примет Томаса на следующее утро в десять часов.
— Так, — сказал он, когда они покончили с виски, — что я еще могу для тебя сделать? Если хочешь, я съезжу вместе с тобой и школу.
— Со школой я справлюсь сам, не беспокойся.
— Как у тебя с деньгами?
— Куры не клюют. Спасибо.
— В случае чего, звони мне в Уитби, — сказал Рудольф.
— Договорились, господин мэр, — улыбнулся Том.
Они пожали друг другу руки, и Рудольф ушел, оставив Томаса у стола, где лежали бумаги из полиции и отчет детектива.
Военная школа «Хиллтоп»[11] действительно стояла на вершине холма, и в том, что школа военная, сомневаться не приходилось. Ее, как тюрьму, окружала высокая стена из серого камня, и, проехав в ворота, Томас из окна взятой напрокат машины увидел мальчиков в серо-голубой форме, маршировавших строем на пыльном плацу.
Он подъехал до вьющейся вверх по холму дороге к каменному зданию, похожему на небольшой замок.
Территория школы была ухоженной, аккуратные цветочные клумбы, подстриженные газоны, остальные постройки — больше, солиднее и из того же камня, что и замок.
«Тереза наверняка дерет с клиентов большие деньги за свои услуги, если может позволить себе держать парня в такой школе», — подумал Томас.
Он вылез из машины и вошел в здание. В облицованном гранитом холле было темно и холодно. На стенах висели флаги, мечи, скрещенные ружья и мраморные доски с именами выпускников, погибших в испано-американской войне, в Мексиканской кампании, в первой и второй мировых войнах и в Корее. Холл походил на выставочный зал фирмы, рекламирующей свою продукцию. По лестнице спускался коротко подстриженный паренек с множеством затейливых нашивок на рукаве.
— Сынок, где здесь кабинет начальника? — обратился к нему Томас.
Парень вытянулся по стойке «смирно», словно Томас был генералом Макартуром:
— Сюда, сэр.
В военной школе «Хиллтоп» ученикам явно прививали уважение к старшим. Может, поэтому-то Тереза и определила Уэсли сюда. Ей было бы очень кстати, если бы сына заставили ее уважать.
Мальчик открыл дверь в большую комнату. За столами, огороженными небольшим барьером, сидели две женщины.
— Пожалуйста, сэр, — сказал паренек и, щелкнув каблуками, ловко повернулся кругом и вышел в корр. Томас подошел к ближайшему столу. Женщина подняла глаза от лежавших перед ней бумаг.
— Что вам угодно, сэр?
— У меня здесь учится сын, — сказал Томас. — Моя фамилия Джордах. Мне хотелось бы поговорить с кем-нибудь из начальства.
Женщина странно поглядела на него, точно его фамилия говорила ей о чем-то не слишком приятном. Потом поднялась.
— Я доложу о вас полковнику Бейнбриджу, сэр. Посидите пока. — Она указала на скамейку у стены и прошла к двери в другом конце комнаты. Женщина была тучная. На вид лет пятидесяти. Чулки на ногах перекручены. В военной школе «Хиллтоп» не искушали молодых солдат женскими прелестями.
Через несколько минут женщина вернулась, открыла в барьере небольшую дверцу и сообщила:
— Полковник Бейнбридж ждет вас, сэр. — Она провела его в конец комнаты и, когда он вошел в кабинет, закрыла за ним дверь. В кабинете полковника Бейнбриджа по стенам тоже висели флаги, а еще висели фотографии генерала Петтона, генерала Эйзенхауэра и самого Бейнбриджа, сурового воина в походном мундире, с биноклем на груди, в каске и с пистолетом. По-видимому, снимок был сделан во время второй мировой войны. Полковник, поднявшийся из-за стола, чтобы пожать руку Томасу, был сейчас в обычной военной форме. Он выглядел худее, чем на фотографии, был почти совсем лысый, носил очки в серебряной оправе, на нем не было ни оружия, ни бинокля, и вообще он походил на актера, играющего в пьесе про войну.
— Добро пожаловать в «Хиллтоп», мистер Джордах, — сказал Бейнбридж. Хоть он и не стоял по стойке «смирно», но создавалось именно такое впечатление. — Присаживайтесь. — На лице у него было несколько странное выражение, пожалуй, такое же, как у швейцара в доме Рудольфа.
«Если я задержусь в Нью-Йорке надолго, мне, наверно, придется сменить портного», — подумал Томас.
— Не хочу отнимать у вас много времени, полковник. Я приехал повидать своего сына Уэсли.
— Да, конечно, понимаю, — сказал Бейнбридж, слегка запинаясь. — Сейчас будет перерыв в занятиях, и мы за ним пошлем. — Он смущенно откашлялся. — Очень приятно наконец-то увидеть в нашей школе кого-нибудь из семьи этого молодого человека. Я правильно понял, вы его отец?
— Да, — ответил Томас. — Я именно так и сказал вашей секретарше.
— Простите мой вопрос, мир… мистер Джордах, — в замешательстве полковник глядел на портрет Эйзенхауэра, — но в заявлении о приеме Уэсли в школу было ясно сказано, что его отец умер.
«Дрянь, — подумал Томас, — подлая ничтожная дрянь!»
— Как видите, я жив, — сказал он.
— Да, я вижу, — нервно ответил Бейнбридж. — Вероятно, вкралась какая-то ошибка, хотя непонятно как…
— Несколько лет я жил за границей, — перебил его Томас. — У нас с женой плохие отношения.
— Даже если так… — Бейнбридж суетливо похлопал ладонью по маленькой бронзовой пушке, стоявшей на столе. — Конечно, не полагается вмешиваться в семейные дела… Я не имел чести познакомиться с миссис Джордах… Мы с ней только переписываемся. Но она ведь та самая миссис Джордах, да? — безнадежно спросил Бейнбридж. — Та, что занимается антиквариатом? В Нью-Йорке?
