Гарольд Роббинс - Охотники за удачей
— Еще бы.
Он снова обратился к Дженни.
— Врач рекомендовал мне массаж простаты три раза в месяц, первую процедуру я получил у него. А потом решил, что если уж мне нужен массаж, но надо хотя бы получать от него удовольствие. Так что я стал ходить на лечение к Аиде. Три раза в неделю.
— Чего он не сказал, — добавила Аида, — так это того, что массаж его страшно возбуждал, а мои девушки были приучены не разочаровывать гостей. Когда Чарли пошел к врачу, тот был страшно недоволен.
— Доктор сказал, что подаст на Аиду в суд за медицинскую практику без лицензии.
Миссис Шварц ласково похлопала его по руке.
— А помнишь Эда Барри?
— Конечно, — он опять хохотнул и взглянул на Дженни. — Эд Барри был суровым баптистом и абсолютно все называл грехом. Он тогда баллотировался в губернаторы, а накануне выборов мне удалось подпоить его и отвести к Аиде. Он тот вечер запомнил! Бедняга Эд! — он вытер выступившие от смеха слезы. — Он проиграл выборы, но не особенно огорчился. А когда началась война и Аида закрыла свое заведение, он сидел внизу, в баре, и плакал, словно наступил конец света.
— Славные были времена, — сказала Аида.
— А почему вы закрылись? — с любопытством спросила Дженни.
— По нескольким причинам, — серьезно ответила Аида. — Во время войны и после нее конкуренция была слишком большой. Казалось, все девицы готовы отдаваться даром. Да и трудно было найти девушек, которые готовы были работать так, чтобы соответствовать моим высоким требованиям. Все они хотели быть просто шлюхами. А поскольку денег мне хватало, я закрылась.
— Аида — очень богатая женщина, — пояснил Стэндхерст. — Она вложила свои деньги в недвижимость. Сколько у тебя сейчас, Аида?
Она пожала плечами.
— Около шести миллионов, — сказала она спокойно. — Благодаря тебе и еще нескольким добрым друзьям.
Стэндхерст ухмыльнулся.
— Ты и теперь хочешь вернуться на работу в больницу? — спросил он у Дженни.
Дженни молча посмотрела на него, потом на Аиду. Они выжидающе глядели на нее. Она хотела ответить, но не нашла слов.
Миссис Шварц вдруг ласково потрепала ее по плечу.
— Дай ей подумать, Чарли, — сказала она мягко. — Такое решение девушка должна принять сама.
Стэндхерст необычайно тепло улыбнулся Дженни.
— Ей придется решать довольно-таки скоро. Времени осталось совсем мало.
Он еще не знал, что ему осталось ровно два дня.
* * *Два дня спустя утром Дженни вошла к нему.
— Пожалуй, я не буду сегодня вставать, Дженни, — тихо сказал он.
Дженни отдернула шторы и взглянула на него при дневном свете. Его лицо побледнело, кожа туго натянулась. Он не поднимал век до конца, словно яркий свет причинял ему боль.
Она подошла и наклонилась над ним.
— Вызвать врача, Чарли?
— Что он может сделать? — сказал он, и на лбу у него выступила испарина.
Дженни взяла полотенце и промокнула ему лоб. Откинув одеяло, быстро поменяла его пакет. Когда она вернулась из ванной, он спросил, пристально глядя ей в лицо:
— Плохо?
— Плохо.
— Знаю, — прошептал он. — Я уже посмотрел до твоего прихода. Там было черно, как в аду.
Она поправила ему подушку.
— Не знаю. Иногда по утрам бывало и хуже.
— Не дури мне голову, — он на секунду закрыл глаза, а потом снова взглянул на нее. — У меня предчувствие, что это будет сегодня.
— Тебе будет лучше, когда выпьешь немного апельсинового сока.
— К черту сок, — яростно прошептал он. — Кто отправляется в ад на апельсиновом соке? Налей мне шампанского.
Дженни тихо отставила стакан с соком и достала бокал. Положив в него несколько кубиков льда, она налила шампанского и подала ему с соломинкой для питья. Телетайп в углу затрещал. Дженни подошла к аппарату.
— Что там?
— Речь, которую Лэндон произнес вчера на банкете республиканцев.
— Выключи.
Дженни выключила телетайп и сказала:
— Твой сын Чарльз заставил меня пообещать, что я вызову его, если будет нужно.
— Не вздумай, — отрезал он. — Не желаю видеть, как он радуется. Этот сукин сын уже давно ждет, когда я загнусь. Хочет наложить свою лапу на газеты. — Он беззвучно засмеялся. — Спорим, что на следующий же день после моих похорон там начнут поддерживать Рузвельта!
Вдруг боль пронзила его тело, и он сел в постели, схватившись за живот.
— О Боже! — прохрипел он, и Дженни, придерживая его одной рукой, протянула другую за шприцем.
— Подожди, Дженни.
Она секунду смотрела на него, а потом положила шприц на столик.
— Ладно. Скажешь, когда.
Он опустился на подушку, и Дженни снова вытерла ему лицо. Он закрыл глаза и несколько секунд лежал спокойно. А потом вдруг открыл их, и она впервые увидела в них ужас.
— Кажется, я задыхаюсь!
Дженни быстро взяла со столика тазик и подставила ему. В следующее мгновение он закашлялся, и его вырвало черной желчью. Она убрала тазик, вытерла ему губы и помогла лечь.
Он смотрел на нее глазами, полными слез, и пытался улыбнуться.
— Боже, — прошептал он горько, — вкус был как у мочи!
Она не ответила, и он устало закрыл глаза. Дженни видела, как он содрогается от приступов боли. Когда он снова открыл глаза, в них уже не было ужаса. Его сменили мудрость и покой. Он улыбнулся.
— Давай, Дженни, — прошептал он, глядя ей в глаза. — Сейчас!
Не отрывая от него взгляда, она взяла шприц. Закончив вливание, она сразу же взяла вторую дозу. Он улыбнулся, заметив это.
— Спасибо, Дженни, — прошептал он.
Она наклонилась и поцеловала бледный влажный лоб.
— Прощай, Чарли.
Он откинулся на подушки и закрыл глаза. Вскоре на покрывале возле него лежало шесть пустых ампул. Дженни сидела, держа руку на пульсе, который становился все слабее и слабее, пока не остановился совсем. Она секунду смотрела на него, а потом закрыла ему глаза и накрыла с головой простыней, после чего спрятала пустые ампулы в карман халата и устало пошла к телефону.
Дворецкий встретил ее в коридоре. В его руках был конверт.
— Мистер Стэндхерст велел передать это вам, мисс Дентон. Он дал мне его сегодня, когда вы еще не приступили к дежурству.
— Спасибо, Джадсон.
У себя в комнате она вскрыла конверт. В нем было пять тысячедолларовых купюр и маленькая записка:
«Дорогая Дженни!
Теперь ты, наверное, понимаешь, почему я хотел, чтобы ты ухаживала за мной. Чего я никогда не мог понять, так это фальшивого милосердия, которое продлевает муки приближающейся смерти.
В конверте твое выходное пособие. Можешь использовать его, как захочешь: отложить на черный день, если будешь и дальше тратить свою жизнь на неблагодарную заботу о других, или, если я в тебе не ошибся, можешь оплатить обучение в школе Аиды, которую я за неимением лучшего имени назову колледжем Стэндхерста, а потом — вести роскошную жизнь.
