Олег Зоин - Вчера
Народ по такому случаю устроил разнузданный грабеж магазинов и складов. Проезжая по Карла Либкнехта, Пётр Николаевич хотел было тормознуть у магазина «Хлеб — бакалея», из дверей которого десятки людей, в основном крепких мужиков, невесть как открутившихся от мобилизации, тащили мешки с мукой, крупами, сахаром. Дебелые тётки пёрли коробки макарон и даже ящики с бутылками «Нарзана». Хотел выйти и пальнуть из нагана в эту озверевшую толпу хотя бы для самоуспокоения. Но шофёр понял намерение шефа и отрицательно покачал головой, дескать, нельзя, растерзают на раз…
— Будь человеком, тормозни на минуту! — приказал–попросил водителя. Тот нажал на гальма.
Опустив стекло, Первый секретарь высунул волосатую руку и с наслаждением расстрелял обойму в клокочущее человеческое непотребство. Никто даже не обернулся на выстрелы, лишь одно витринное стекло лопнуло легко, почти беззвучно, некрасиво опав у стены, и похабно, разбросав отвратительные варикозные ноги, осела у ступенек магазина красномордая тётка, рассыпав сумку то ли с сахаром–песком, то ли с манной крупой…
— Поехали! Сейчас кугутня недобитая богует. Выходит, зря мы их четверть века перевоспитывали. Только в шлейке ходить могут. Ничего, мы ещё вернёмся. Всем воздадим…
Алексей Кириленко, тридцатипятилетний голубоглазый здоровяк, подающий большие надежды в смысле партийного роста, уже второй секретарь Запорожского обкома, нервно докуривая «казбечину», топтался у стола в овальном зале заседаний на втором этаже обкома партии. Во главе знакомого партийцам длинного как взлётно–посадочная полоса аэродрома стола вольготно расселся в неказистом казённом кресле Семён Михайлович Будённый.
Увидев нового человека, маршал радостно улыбнулся, отодвинув исчёрканную цветными карандашами карту–километровку города и окрестностей. Пригоршня карандашей разбежалась по столу, часть их сумела спрыгнуть на пол…
— Ну что там, на свежем воздухе? — нетерпеливо спросил Семён Михайлович, вынув из хорошо початой коробки «Казбека» папиросу и постукивая её мундштуком по поверхности стола, чтобы тщательно вытряхнуть табачную пыль.
— Да я и сам без всякой связи остался. — Негромко ответил Комаров. — Слышно только, что на Хортице бой продолжается, возможно, наши зенитчики ещё ерепенятся…
— Ну а ты тогда, секретарь, сам чем занимался полдня?
— Я это, товарищ маршал, управление НКВД ликвидировал…
— То есть, если я правильно понял, вместо того, чтобы защищать плотину и промплощадку, ты полк здоровых мужиков на подтирание говна завязал?
На помощь ошарашенно озирающемуся Комарову пришёл друг ситный Кириленко.
— Ну кто вам только такое сказал, Семён Михайлович? Сводный полк НКВД геройски бьётся за удержание гидростанции, а в спецоперации было задействовано всего лишь… сколько, товарищ Комаров?
— Три десятка сотрудников. Все получили новые задания и приступили к выполнению… Сейчас во главе с Леоновым на пути в Соцгород…
— Ну вот, видите, Семён Михайлович, все основные силы на защите ДнепроГЭСа…
Будённый устало зевнул, отрешённо побарабанил по столу пальцами, подкрутил правый ус.
— Время течёт, как вода. Уже шестнадцать ноль–ноль. Убивает отсутствие связи. Что докладывают посыльные? — обратился маршал непонятно к кому.
— Разрешите мне, Семён Михайлович, — на правах хозяина кабинета встал, одёрнув гимнастёрку, Кириленко, — только что прибыл мотоциклист с острова Хортица. Доложил, что бой практически закончился. Обе батареи — шестая и третья — полегли полностью, с десяток бойцов третьей батареи вроде на двух лодках перебрались на правый берег в районе Верхней Хортицы и попробуют пробиться к своим у плотины… Немец обустраивает плацдарм на Хортице…
— А что с мостом через Новый Днепр?
— А-а…мост… Нет больше моста Стрелецкого… Всё–таки, сумели подорвать… Мотоциклист еле проехал на Левый берег, мост был битком забит гражданскими и ополченцами… Молодцы, кто взорвал! Красивый был мост, очень красивый… — отчётливо ответил Кириленко, зачем–то массируя себе виски загорелыми руками.
В этот момент за окнами глухо забухали неблизкие взрывы. Стёкла жалобно задребезжали, но уцелели благодаря дальности события.
— Что за обстрел? — вскинул брови Будённый.
— Немец, гад, на Хортице уже, как дома, расселся. Оттуда и дубасит… — продолжил пояснять Кириленко.
На улице опять шарахнуло, на слух значительно ближе.
— Так это же где–то рядом с нами гансы землю роют. Товарищи руководители! Надо побыстрее закончить разбор обстановки и перебазироваться ближе к плотине. Надо не допустить захвата ДнепроГЭСа и перескока по нему противника на Левый берег.
Буфетчица по знаку Кириленко занесла поднос, нагруженный бутербродами и стаканами с чаем. Мужики без приглашения потянулись к стаканам и разобрали скромную снедь.
Опять за окнами пару раз напомнили о себе разрывы снарядов.
— Значит так… — Сказал, вытирая усы носовым платком, Будённый. — Ток в обед отключили? Отключили. За истёкшее время должны бы уже обеспечить подготовку турбин к выведению из строя… Кто там у нас на Правом берегу командует?
— Предгорисполкома товарищ Скрябин и, судя по времени, уже добрался и руководитель сводного полка НКВД товарищ Леонов. С ними связь через посыльных мотоциклистов. — подал голос Комаров…
— Как будут выведены из строя агрегаты станции? — продолжил выяснение остановки маршал. — Готовы ли к подрыву моста с правого берега? Закончено ли минирование тела плотины?.. Вчера же все команды прошли…
— Вроде каким–то образом замкнут генераторы «на себя», то есть всё там поперегорает на–вухналь… У меня по физике тройка была, сам это не совсем ясно представляю. Но главинжу Шацкому мы полностью доверяем. Надёжный, преданный делу партии большевик… Он мне ещё до обеда, когда решали по отключению энергоснабжения города и промплощадки, докладывал, что минирование плотины и моста закончено. Правда, кто даст команду включить рубильник? Ведь потом обратного хода уже не будет до полной победы над врагом. Дело исключительной государственной важности… — пояснил Андрей Кириленко.
За окнами, примерно на углу улиц Тургенева и Розы Люксембург, грохнули почти одновременно два артиллерийских разрыва. Стоявшие у стола Комаров и Кириленко инстинктивно присели.
— Ну вы и бздуны, едрёна мать! — засмеялся Семён Михайлович то ли насчёт того, что присели, то ли из–за их нерешительности по взрыву электростанции. — Я дам добро, пиши, Андрей!.. Ещё утром я от товарища Сталина окончательное благословение получил. Ставка в курсе… Пишите:
Товарищу Шацкому Г. А.,
Командиру охранного полка НКВД
Приказываю:
Первое. Вывести из строя генераторы в 18.00.
Второе. Взорвать мост с правого берега на плотину в 19.00.
Третье. Взорвать плотину в 21.00.
Исполнение доложить лично в 22.00 в помещении горкома партии.
Главком Юго — Западного направления
Маршал Советского Союза С. Будённый
Вот то–то и оно! Учитесь жить, хлопцы… Кириленко, печатай приказ в трёх экземплярах и пошли для уверенности двух мотоциклистов разными дорогами…
И будем заканчивать трали–вали, пока по башке не получили, где–то рядом колотят… Я уже не буду заезжать в штаб фронта, поеду прямо в Днепропетровск, там, полагаю, не легче. Танки сопровождения заправлены? Проскочим Левым берегом, через Синельниково!
Напечатали? Давай подпишу! Вперёд!.. Так–растак, перетакивать не будем… Схожу руки вымою, а вы пока определяйтесь, на каком мы небе…
…В начале августа директор ДнепроГЭСа Касьянов и главный инженер Шацкий удостоились чести быть вызванными в обком партии. Немецкая лавина стремительно приближалась к Днепру, не встречая серьёзного сопротивления растерявшейся Красной Армии.
Находившийся в городе заместитель предсовнаркома СССР Первухин в присутствии второго секретаря обкома Кириленка оглоушил новостью. Москва уже не предлагала ускорить демонтаж и эвакуацию турбин и ценного оборудования ГЭС, а поставила задачу подготовить взрыв плотины ДнепроГЭСа.
