Юрий Буйда - Все проплывающие
Озорники затаились. Портфель так и остался стоять прибитым к полу. По завершении учебного года мастера, красившие пол, обвели доски вокруг портфеля белой краской, тем дело и кончилось.
Георгий Федорович был тайно влюблен в дочку Гоголя – Марину, девушку такую ленивую, что муха, попавшая в ее тень, тотчас засыпала на лету и висела в воздухе, пока Марина не уносила свою тень куда-нибудь в другое место. Однако по физике и математике у нее всегда были хорошие и отличные оценки: ведь от ее улыбки, по всеобщему убеждению, можно было прикуривать.
Николай же Михайлович Гоголь, ее отец, был одержим зудом изобретательства, заставлявшим его иной раз вскакивать среди ночи и, мешая домашним, хвататься за молоток, зубило, сверло или карандаш, чтобы тотчас воплотить в металле, дереве или хотя бы в пластилине только что посетившую его очередную гениальную идею. При этом водопроводные краны в доме вечно подтекали, двери сами собой открывались и закрывались, крыша протекала, а собака Навуходоносор наотрез отказывалась качать воду из колодца для полива огородных грядок.
Николай Михайлович покушался не только на покой людей или предметов, но и подвергал испытаниям родной язык. «Зачем тратить так много букв в слове «красный»? – кричал он. – Ведь можно сэкономить на «и» кратком, поставив его крышку над буквой «ы», и все всё поймут. А?»
Издали он был похож на маленькую лохматую собачку с вытаращенными по-рачьи глазенками, бессмысленно носившуюся по жизни взад-вперед с бестолковым лаем и презрительно отвергавшую саму идею покоя…
Если упорство садовода Гегеля, любившего цветы, почти всегда оказывалось бесплодным, и палисадник его напоминал скорее выставку веников, чем георгиновый рай, то безалаберность Гоголя, швырявшего в землю любые семена, лишь бы поскорее от этого дела отделаться, вознаграждалась буйством великолепных красок в палисаднике и богатством цветочного убранства, украшавшего его старый деревянный балкон.
Гегель пенял Николаю Михайловичу отсутствием системы и давал дельные советы: «В палисаднике хороши крокусы – Crocus sativus или speciosus, а также тюльпаны – Tulipa, скажем, eichlerii либо praestans. Не забудь также о пионах, среди которых рекомендую Paeonia chinesis. Украшению же балкона отлично послужат лианы – Actinidia polygama и Atragene ochotensis – колокольчики у нее прелесть. И вовсе напрасно пренебрегаешь георгинами…» – «Что выросло, то и выросло! – кричал в ответ Гоголь. – А георгинам в моем доме нет места – они небось в честь всяких-разных Георгиев названы? Вот и шиш им с маком! Ты лучше своим палисадником займись!»
Но всерьез они разругались, когда Гоголь громогласно объявил о том, что он докажет всем этим мерзавцам-академикам, что вечный двигатель создать – можно.
– Вечные двигатели бывают двух родов, – сказал Гегель. – Первый – некая непрерывно действующая машина, которая, будучи однажды запущенной, работала бы без притока энергии извне. Проект неосуществим, поскольку противоречит закону сохранения и превращения энергии, гласящему…
– Короче! – скрипнул зубами Гоголь.
– Второй тип вечного двигателя, – со вздохом продолжал Гегель, – есть некая тепловая машина, которая в результате совершения кругового процесса, или цикла, полностью преобразует теплоту, полученную, например, из атмосферы или из океана, в работу. Но и этот проект неосуществим, поскольку противоречит второму началу термодинамики, гласящему…
– …Что все вы ослы безухие! – заорал Гоголь. – И безмозглые псы гласящие! Я докажу всем вам, что ваши законы мне не указ, и вы еще приползете ко мне и поставите мне памятник!
– В огороде, – уточнил участковый Леша Леонтьев. – Не расстраивайся, Георгий Федорович. В России ведь и впрямь возможен вечный двигатель, но лишь одного рода – самогонный аппарат. Ты человек непьющий, так поверь мне на слово.
После этого скандального разрыва между домами Гегеля и Гоголя и возникла трещина. Самая настоящая. Сначала она малозаметно обозначилась на сухой земле и асфальте, а потом вдруг начала разрастаться в пропасть.
Поначалу Гегель и Гоголь не придали появлению трещины никакого значения, даже обрадовались тому непреложному факту, что сама природа подтверждает правоту и того, и другого. Но когда края пропасти, поглотившей забор и прислоненный к нему велосипед Гегеля, приблизились вплотную к стенам домов Гоголя и его соседа, оба забеспокоились.
Выяснилось вдруг, что у пропасти этой нет дна, а значит, она вполне тянет на бездну. Ее попытались засыпать мусором, но прорва равнодушно проглатывала картофельные очистки, рваные ботинки и дохлых кошек, не становясь от этого ни уже, ни мельче. Более того, выяснилось, что трещина рассекла весь городок на две неравные части. Попытки приручить ее при помощи мостиков и веревок провалились.
Кого-то это страшно огорчило, а кого-то и обрадовало. Аркаша Стратонов, знаменитый пьяница и обжора, оказавшийся отрезанным от своего дома и жены пропастью, принялся обустраиваться на новом месте – к ужасу мужчин и женщин, которые были иногда и не прочь случайно встретиться с Аркашей в укромном уголке, но кормить его изо дня в день, кормить человека, съедавшего в один присест ведро вареных яиц и пукавшего так, что штаны его, не подшивай он их жестью, через день превращались бы в лохмотья, – этого никому не хотелось…
В конце концов, махнув рукой на пропасть, Гоголь и Гегель занялись своими делами. Первый принялся строить вечный двигатель третьего рода, а второй – обдумывать форму неизбежного объяснения в любви Марине Гоголь.
Георгий Федорович не ожидал, что объяснение в любви своей бывшей ученице – такая сложная проблема. В самом деле, действовать-то надо было наверняка, используя неотразимые средства. Стихи? Но все стихи про любовь написал еще Пушкин. Сочинить письмо в сдержанно-страстной манере, в то же время не уступающее слогом кованой латыни? Но Георгий Федорович не знал латыни. И потом, прилюдно ли это делается или наедине, целовать девушке после этого руку или сразу – в губы? Голова кругом… Да еще эта трещина растреклятая, мешавшая физической встрече с предметом воздыханий. Построить мост? Но все подобные попытки провалились в бездну. Преодолеть провал на крыльях любви – это был, разумеется, самый надежный способ, но для выращивания крыльев требовалось время, а также соответствующая справочная литература и специальные препараты, – увы, от библиотеки и аптеки он был отрезан пропастью.
А тем временем Марина Гоголь влюбилась в безалабернейшего парня, все таланты которого сводились к пению под гитару и лихому чубу.
Узнав об этом, Георгий Федорович безмерно удивился: «Но ведь этот Костя никому в подметки не годится!» Гоголь против воли согласился с врагом-соседом и строго-настрого запретил дочери встречаться с ухажором: «Все, что он тебе подарит, это брюхо! – орал он. – Появится здесь – я его к мясорубке приклепаю, чтоб до конца жизни котлеты крутил!»
Марина же лишь мечтательно поглаживала свой плоский пока живот и огнеопасно улыбалась.
На всякий случай Гоголь поставил в ее комнате парочку огнетушителей.
Влюбленные нашли выход. Прижимаясь к стене дома, безалаберный Костя пробирался под балкон, на котором его ждала пылающая Марина, и, хватаясь руками за лианы, поднимался в рай.
Но однажды лиана Atragene ochotensis не выдержала тяжести, и Костя сорвался в разверстую пропасть. Как ни кричала, как ни звала его Марина, в ответ со дна провала доносились лишь бессвязные звуки.
На ее крики прибежал отец с огнетушителем в руках. Марина же, остановив его жестом, легла на кровать и заявила, что не встанет с постели до тех пор, пока Костю не извлекут из «этой ямы», в противном случае она готова лежать тут до самой смерти.
Озадаченный Гоголь с балкона громко позвал Гегеля и обрисовал ситуацию.
– Ты тут тоже участвуешь, – завершил свою речь Гоголь. – Не ты ли подарил мне эту лиану?
Георгий Федорович в тщательно подобранных выражениях признал свою косвенную причастность к происшествию, но у него не было в запасе никакого средства, чтобы помочь парню выбраться наверх.
– Есть у тебя такое средство, – немного подумав, заявил Гоголь.
И назвал средство.
Гегель на несколько мгновений почувствовал себя быком, способным в один прыжок одолеть пропасть и поднять на рога этого охальника и пустомелю, – но Гоголь лишь развел руками, а в голосе его вдруг возникло что-то жалобное:
– Иначе помрет девка. Слово дала. Не смотри, что дура, – это как раз тот случай, когда она права, а у тебя есть шанс дать хорошего пинка твоему Абсолютному Духу.
– А веревка?
– Нет такой веревки, да и как он ее отыщет в кромешной тьме… А тебя он по запаху найдет.
После непродолжительных, но мучительных размышлений Георгий Федорович Гегель был вынужден признать правоту Николая Михайловича Гоголя: предложенный им способ был единственной возможностью спасти Костика. И учитель, скрепя сердце, согласился, поставив лишь одно условие: акция будет осуществлена ночью и тайно от девушки. Гоголь, естественно, не возражал.
