Игорь Губерман - Путеводитель по стране сионских мудрецов
За эту поразительную перемену облика галутного еврея наступила неизбежная расплата. Любимый нами поэт Игорь Иртеньев однажды проницательно заметил:
В здоровом теле — здоровый дух.
На самом деле — одно из двух.
Тут мы лучше предоставим слово одному из мудрейших людей нашего времени — раввину Адину Штайнзальцу (выше мы уже о нем писали, если помните): «Основатели Израиля мечтали создать здесь новый тип человека… Этот человек, унаследовав духовное величие прошлого, должен был приобрести черты, которых, по мнению евреев, ему прежде всего не хватало, — физическую силу, прямоту, умение сражаться, и сражаться хорошо, способность жить оседлой жизнью в своей стране… И они преуспели. По правде говоря, даже чересчур преуспели… Появилось поколение, у которого есть масса превосходных качеств. Но до чего же оно странное! Черты, которые считались типично еврейскими, — гибкость ума, утонченность, обширные знания, самокритичность — качества, которые были частью нашей сути, исчезли».
Нет, в первом поколении союз Спарты с Афинами, говоря высоким стилем, еще имел кое-какое место. Еще полыхали в киббуцной столовой после тяжкого рабочего дня дискуссии об Анри Бергсоне, Достоевском, Гуссерле и Эйнштейне. Но на смену этому великому поколению идеалистов-фанатиков, давших стране ее лучших людей, могущих составить гордость любого народа и любой эпохи, пришло поколение, в цветовой гамме которого все отчетливее проявлялся серый оттенок, — поколение инерции, а его сменило поколение разумных прагматиков.
Да, они работали (с восьми до пяти), но никакая идея не могла заставить их проработать лишнюю минуту. Реализованная мечта о равенстве и общем счастье лопнула, погорела экономически (в первую очередь), идеологически и практически. Проиграв на бирже общественные денежки (было такое в 90-х годах), киббуцы начали приватизироваться. Идеи равенства, почвы, святости физического труда скатились до того, что школа (школа!) сделалась оазисом невежества. Должно быть, потому, что цель образования — все та же, что описана чуть выше: вырастить еврея нового, в том виде, как он дожил до сегодняшнего дня, — здоровым, сильным, смелым, но… (И далее смотри по тексту Адина Штайнзальца.) Конечно, несмотря на все усилия образования, там и сям попадаются выродки, знающие, кто такой Кант, читающие Кафку и могущие отличить Баха от Стравинского.
Блистательный киббуцный эксперимент пришел к концу. Но мечта о равенстве и братстве будет жить всегда. И сегодня время от времени чудаки пытаются возродить киббуцную идею в ее первозданном виде. Чудаки наподобие российских анархистов, в начале века основавших киббуц Бейт а-Шита. Большинство из них имело привычку ночевать на деревьях. Почему бы и нет? И многие, очень многие из них покончили самоубийством. Вряд ли сегодняшним идеалистам удастся выжить в эпоху победившего капитализма, на смену которой движется (упаси Господь) эпоха ислама. Но сама мечта не исчезнет.
Глава 34
Улица Шенкин в Тель-Авиве — это не просто улица, это символ. По емкости этого символа ее можно сравнить с бульваром Монпарнас начала XX века в Париже, Сохо в Лондоне, Гринвич-Виллидж в Нью-Йорке, но с одним отличием: на Шенкин погуще концентрация единомышленников и острее накал предпочтений.
Люди, принадлежащие кругу, а точнее — касте Шенкин, почти наверняка понятия не имеют, в честь кого названа эта улица, и сам вопрос об этом их бы удивил. Мы, если честно, тоже не знали, но полюбопытствовали, и уже в этом одно из наших отличий: история — тем паче сионистская — вне пределов интереса улицы Шенкин. Ибо Шенкин — это тусовка, самодостаточная тусовка, живущая сегодняшним днем. Шенкин устанавливает моду на сленг, одежду, еду, образ жизни и образ мыслей.
По пятницам эта улица (имени Менахема Шенкина, выпускника Одесского университета, в 1906 году взошедшего в землю Израиля, бывшего одним из основателей Тель-Авива и погибшего в автомобильной катастрофе в 1924 году) забита фланирующей толпой. Часть этой толпы составляет молодняк, а часть — пожилая публика из других городов страны, приехавшая приобщиться к элите. Шенкин видит и ощущает себя как авангардный отряд современности, местное отделение международного собрания нонконформистов, где нет эллина и иудея, есть только противники глобализма, милитаризма, капитализма и тому подобной мерзости. Подавляющее большинство из них — выходцы из состоятельных семей ашкеназийского — «белого» — происхождения, и поскольку проблемы повседневного существования созданы не для них, то остается озаботиться тематикой высокого свойства. Связь между благополучием и тонкой душевной организацией была в свое время отмечена Прустом, который на вопрос, отчего его герои все больше герцогини и маркизы и почему он не пишет о трудовом народе, резонно заметил, что его интересуют тончайшие движения души, а для того, чтобы они появились, человека не должны заботить деньги и вопросы повседневного существования.
Конечно же, как и любой символ, Шенкин не ограничен протяженностью улицы и примыкающими к ней переулками, его духовное пространство — гораздо шире, но тем не менее раз уж это символ, то и будем им пользоваться. Как мы уже заметили выше, помимо высокой моды во всех ее проявлениях (от философии до ресторана) круг интересов Шенкин составляют вопросы гуманизма и справедливости. Однако примечательно, что сферой приложения мыслительных усилий в этой области являются отнюдь не беспомощные старики, не дети, живущие за чертой бедности, не безработные или больные и уж тем более — не жертвы терактов. Шенкин озабочен исключительно судьбой палестинцев и, если копнуть глубже, самим правом государства Израиль на существование. Здесь зародилось движение за отказ служить в армии. Семена идей о бойкоте израильской науки, широко распространенных в Европе и в американских и канадских университетах, были занесены туда отсюда.
Короче, нет ни одной антиизраильской идеи, которая не была бы рождена самими израильтянами, и ни одной антиизраильской акции, которая не была бы поддержана людьми улицы Шенкин.
Примером может послужить диссертация на соискание докторской степени некой дамы по имени Таль Ницан. Диссертация не только была с успехом защищена, но и получила премию Израильской социологической ассоциации. Отметив, что за всю историю арабо-израильского конфликта не случилось ни единого изнасилования палестинок израильской военщиной, ученая дама с проницательностью пишет: «Отсутствие организованных военных изнасилований является альтернативным методом достижения политических целей и средством укрепления этнических различий, укрепления барьера между народами».
